Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Они уже собрались было войти на постоялый двор, когда вдруг шумная, но относительно мирная толпа словно вскипела морским прибоем и кинулась к городским воротам, издавая угрожающий рев. Этот взрыв человеческих чувств оказался таким сильным и диким, что ему удалось пробить густой туман безразличия, которым окутала себя Катрин.

— Что это с ними? — спросила она.

— Не знаю! Думаю, они ждали какого-то зрелища… Может быть, это король возвращается в замок…

— Если только это… — вздохнула Катрин, которую королевские пышные празднества интересовали еще меньше, чем все остальное.

Между тем она не вошла на постоялый двор. Медленно вернулась к воротам Санта Мария, откуда только что выехал удивительный кортеж, перед которым теперь теснилась толпа.

Трясясь на неровных булыжниках, с трудом продвигалась вперед грубая крестьянская повозка, окруженная группою всадников с копьями. На повозке стояла клетка из больших деревянных планок, скрепленных крепкими железными охватами. А в клетке находился человек на цепи.

Человек выглядел какой-то почти бесформенной массой. Он не мог выпрямиться во весь рост в маленькой клетке. Он сидел, спрятав голову в руки и упершись локтями в колени, стараясь защитить себя от всякой дряни, которую бросала в него со всех сторон злобная толпа, призывая смерть ему на голову. Кочерыжки, лошадиный помет, камни непрерывным дождем летели в клетку, но человек не двигался. Он был так грязен, что невозможно было понять ни настоящего цвета его волос, ни цвета кожи. Его покрывали серые от грязи лохмотья, на голове можно было разглядеть ужасный след от еще свежей раны.

Толпа выла все с большей силой, и охрана вынуждена была применить копья, чтобы отталкивать людей, рвущихся к клетке. Пораженная, Катрин смотрела на эту картину насилия, не в силах оторвать от нее глаз. В ней волной поднялась жалость к этому несчастному, ведь он, окруженный злобной толпой, оказался в вызывающем сострадание положении.

— Бог мой! — прошептала она, рассуждая вслух. — Что же такого сделал этот несчастный?

— Не расходуйте зря вашу жалость, молодой господин, — заметил рядом с ней медлительный голос с сильным германским акцентом. — Это один из проклятых разбойников, которых полным — полно в горах Ока, к востоку от города… Они же кровожадные волки, воруют, грабят, жгут и заставляют своих пленников умирать в ужасных муках, если те не могут им заплатить.

Удивленная, Катрин повернулась к человеку, который только что с ней заговорил. Это был мужчина сорока лет, с открытым и энергичным лицом, которое украшала шелковистая светлая борода и пара чистых голубых правдивых глаз. Он был крепким и высоким.

Искренняя улыбка, с которой он на нее смотрел, понравилась Катрин.

— Вы говорите по-французски? — спросила она.

— Я говорю довольно плохо, простите, — произнес человек, рассмеявшись, — но понимаю очень хорошо. Меня зовут Ганс, из Кельна, и я смотритель над каменщиками и плотниками на строительстве собора, — прибавил он, показывая на леса, венчавшие здание.

— Из Кельна? — удивилась молодая женщина. — Что же вас занесло так далеко от ваших краев?

— Архиепископ Алонсо де Картахен, с которым я встретился в Бале, когда там шел Консилиум, вот уже три года тому назад. Но и вы тоже не испанец…

Легкая краска покрыла щеки Катрин. Она не предвидела такого вопроса в упор и не подготовилась к ответу на него.

— Меня… меня зовут Мишель де Монсальви, — произнесла она поспешно, стараясь соответствовать своему мужскому костюму. — Я путешествую в сопровождении моего оруженосца.

— Говорят, что путешествия воспитывают молодежь! И, надо сказать, глаза у вас не холодные, или же просто вы новичок, ибо в этой стране ничего нет приятного. Природа здесь суровая, люди — полудикие…

Он остановился. Толпа вдруг смолкла, и настала такая глубокая тишина, что послышались стоны, которые издавал посаженный на цепь человек в клетке.

Вслед за всадником, одетым в черное и ехавшим на сильном андалузском коне, появился отряд альгвасилов. В свете факелов лицо черного всадника неприятно поражало неумолимой жестокостью. Медленно, среди уважительного молчания толпы, он ехал к клетке.

— Это городской судья, алькальд по уголовным делам, дон Мартин Гомес Сальво! — прошептал Ганс, и в голосе его звучало некое опасливое уважение. — Ужасный человек! Под видимостью высокомерного и спесивого человека в нем кроется еще большая дикость, чем та, которой отличаются бандиты в горах Ока.

На самом деле, толпа расступилась перед ним с поспешностью, которая обнаруживала страх. Альгвасилам его свиты вовсе не пришлось прибегать к работе копьями, так как народ, видимо, охотно увеличивал, насколько мог, расстояние между собой и этим опасным представителем власти.

Все тем же ходом дон Мартин Гомес Сальво объехал вокруг клетки, потом, выхватив шпагу, ткнул острием в узника. Человек на цепи поднял голову, показав лицо, заросшее грязной бородой, на котором слиплись длинные волосы. Еще не понимая почему, Катрин вздрогнула и, словно магнитом привлеченная к нему, сделала несколько шагов.

Среди установившейся тишины послышался голос узника:

— Пить хочу! — лепетал он по-французски. — Пить!.. Он выкрикнул последнее слово, и его крик покрыл тот, что с непреодолимой силой вырвался из горла Катрин:

— Готье!

Она узнала голос своего утерянного друга, теперь она видела его лицо. Безумная радость всколыхнулась в ней, заставив даже забыть трагическое положение этого посаженного на цепь человека. Она захотела броситься к нему, но тяжелая лапа Ганса обрушилась ей на плечо, пригвоздив к месту.

— Держитесь спокойно, ради Христа! Вы что, обезумели?

— Это не бандит! Это мой друг!.. Оставьте меня в покое!

— Мадам Катрин! Умоляю вас! вступил в разговор Жосс, удерживая ее за другое плечо. Ганс привскочил:

— Мадам Катрин?

— Да, — в гневе вскричала Катрин. — Я женщина… графиня де Монсальви! Но разве вас это как-нибудь касается?

— Даже очень. Более того, это все меняет. И без церемоний и обходительности смотритель строительных работ Бургосского собора схватил Катрин, сунул ее себе под мышку как простой сверток, приложил широкую ручищу ей ко рту, чтобы помешать молодой женщине кричать, и таким способом унес ее к низкому дому, расположенному за стеной собора, дверь которого он просто толкнул ногой.

— Идите за нами с лошадьми! — бросил он Жоссу, бросаясь сквозь толпу.

Толпа не обратила никакого внимания на них. Все взгляды были обращены на алькальда и узника. Проходя через площадь, Катрин услышала, как высокий чиновник презрительным голосом отдал приказы, но она их не поняла. Она только уловила шепот удовлетворения, пробежавший по толпе, и вздох, почти сладострастный вздох, который вырвался у всех из груди. Народы всех стран похожи друг на