Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты лжешь!.. Не надейся, что я поверю тебе. Мой супруг христианин, рыцарь… Никогда он не отречется от веры, от своей страны, своего короля из-за какой-то неверной. А я просто глупа, что слушаю тебя, гнусный лжец!
Едва сдерживаясь, она сжала кулаки, спрятанные в складках ее платья. Ей хотелось ударить искаженное ненавистью лицо гасконца, который с презрением и вызовом смотрел на нее. Действительно, Фортюна, казалось, нисколько не обескуражил ее гнев. Он даже наслаждался этим.
— Я лгу?.. Вы осмеливаетесь говорить, что я лгу?.. — Медленно уставившись маленькими черными глазками, гасконец вытянул вверх руку и торжественно произнес:
— Клянусь спасением моей бессмертной души, в настоящий час мессир Арно познает любовь и радость во дворце Гранады. Клянусь, что…
— Довольно! — прервал его громкий голос Эрменгарды. — Бог не любит, когда клятва приносит страдания людям! Однако скажи мне еще одну вещь: как же это получилось, что ты вот здесь, ты, верный слуга? Что же ты тогда бродишь по дорогам, рискуя жизнью, тогда как мог тоже узнать счастье, связавшись с какой-нибудь мавританочкой? У твоей принцессы разве не было красивенькой служанки, которая могла бы заняться тобой? Почему же ты не остался рядом с хозяином и не разделил его радостей?
Внушительный силуэт вдовствующей дамы, ее властная манера говорить зажгли некий свет опасения в глазах оруженосца. Эта дама походила на скалу… Гасконец словно съежился. РН опустил голову.
— Мессир Арно так захотел… Он отправил меня к его матери, так как знал, что она страдает. Я должен известить ее о его выздоровлении, сказать ей…
— Что ее сын, капитан короля, христианин, забыл свой долг и свою клятву ради прекрасных глаз какой-то гурии? Отличная новость для благородной дамы! Если мадам де Монсальви такая, какой я себе ее представляю, этим-то и можно ее сразу убить.
— Госпожа Изабелла умерла, — хмуро произнесла Катрин. — Ничто более не может ее огорчить! А миссия твоя выполнена, Фортюна!.. Ты можешь вернуться во Францию, а можешь поехать к своему хозяину…
Выражение жестокого любопытства появилось на худом лице гасконца.
— А вы-то, мадам Катрин, — спросил он со злорадством, — что вы теперь будете делать? Думаю, у вас не возникнет мысли идти и требовать супруга? Вам даже не добраться до него… Женщины-христианки там считаются рабынями и трудятся под кнутом, или же их бросают солдатам, чтобы те поразвлекались… если только их не подвергают страшным пыткам. Для вас, поверьте, лучшее — это хороший монастырь и…
Фраза прервалась ужасным хрипом: мощная рука Эрменгарды схватила его за горло.
Я велела тебе замолчать! — взревела вдовствующая дама. — А я никогда не повторяю два раза одно и то же.
Катрин не удостоила его ответом, словно ничего из всего им сказанного более ее не касалось. Она отвернулась, обвела мутным взглядом тревожные лица, обернувшиеся к ней, потом медленно направилась к двери, а черные складки ее платья подметали солому, рассыпанную по плитам. Ян Ван Эйк захотел пойти за ней и позвал:
— Катрин! Куда же вы? Она обернулась к нему и слабо улыбнулась.
— Мне необходимо побыть одной, друг мой… Думаю, вы можете понять это? Я просто иду в часовню… Оставьте меня!
Она вышла из зала, прошла двор, главные ворота и вышла под свод, который нависал над дорогой. Она хотела направиться в маленькую часовню Святого Иакова, что высилась с другой стороны. Совсем недавно, перед ужином, ей показали большую монастырскую церковь, но она нашла, что там слишком много золота и драгоценных камней на величественных статуях Пресвятой Девы, слишком много причудливых предметов у каменного изваяния, лежавшего на надгробии могилы Санчо II Сильного, короля Кастилии, столь огромном, что оно занимало всю внутренность церкви. Ей хотелось побыть в спокойном месте, оказаться наедине со своей болью и Богом. Часовня с низким склепом, где хоронили умиравших в дороге путников, показалась ей подходящим местом.
Кроме статуи Святого Путника, перед которой горела лампада с растительным маслом, не было ничего, только каменный алтарь и истертые плиты. Там было холодно, сыро, но Катрин лишилась телесных ощущений. Вдруг у нее возникло впечатление, что она умерла… Раз Арно изменил ей, ее сердцу более не оставалось надобности биться!.. Ради чужой женщины человек, которого она любила больше жизни, одним ударом разорвал нити, которые их связывали друг с другом. И Катрин почувствовала, что умерла ее частичка, главная, которая вела ее по жизни. Она одинока среди бесконечной пустыни. Руки ее были пусты, сердце пусто, жизнь кончена! Она тяжело опустилась на холодный камень, закрыла лицо дрожавшими руками.
— Почему? — пролепетала она. — Почему?.. Долго она оставалась отрешенной от всего, что ее окружало, даже не молилась, не думала, не чувствовала холода. У нее не было слез. В черной и ледяной часовне она оказалась как в могиле и не желала больше из нее выходить. Не способная даже размышлять, она все время повторяла про себя единственную фразу: «он» оставил ее ради другой… После того как он поклялся любить ее до последнего вздоха, он раскрыл объятия женщине — врагу его расы, его Бога… Ведь теперь, конечно, он говорил той, другой, нежные слова, которые Катрин раньше слушала с дрожью… Сможет ли она когда — нибудь вырвать эту мысль, этот образ? Сможет ли она не умереть от этого?
Она была так удручена, что едва почувствовала, как твердые руки заставили ее подняться, потом накинули ей на вздрагивавшие плечи плащ.
— Пойдемте, Катрин, — услышала она голос Яна Ван Эйка. — Не оставайтесь здесь! Вы подхватите простуду! Она посмотрела на него бессмысленным взглядом.
— Ну и что?.. Ян, я уже мертва!.. Меня убили!
— Не говорите глупостей! Пойдемте!
Он заставил ее выйти, но, дойдя до старого свода, освещенного факелом, вставленным в кольцо в стене, она вырвалась из рук, которые ее поддерживали, и прислонилась спиной к стене. Бурный поток ветра взметнул ее волосы и привел ее в чувство.
— Оставьте меня, Ян, мне… мне необходимо дышать!..
— Дышите! Но слушайте меня!.. Катрин, я догадываюсь, как вы мучаетесь, но запрещаю вам говорить, что вы мертвы, что ваша жизнь кончена! Все мужчины так просто не забывают свою любовь. Есть и такие, что умеют любить больше, чем вы думаете.
— Если Арно смог меня забыть, кто же сумеет остаться постоянным?
