Строптивая сиротка для Айсберга - Мила Верта

Сначала собирала вещи, потом с Андреем заехали попрощаться к его родителям, следом в клинику к Гере и Нате моей маленькой спасительнице, моё несчастье нас неожиданно сблизило.

Я благодарна ребятам, они меня очень поддержали. Мне даже показалось, что между ними сегодня искрило. Может быть, они не только коллеги? Было бы круто, ещё одна семейка врачей.

Потом выяснилось, что я забыла паспорт, и пришлось возвращаться в квартиру Андрея. Вообще, я рассеянная стала. Потом Земцов снова уговаривал остаться, ещё погостить. Нет уж, пора домой. Ваня написал, что меня ждут в отделе кадров, понятно зачем. До кучи ещё рейс задержали. Какой-то сумасшедший день. Наконец-то он закончился.

В квартире вроде всё так и не так. Пахнет кофе. Хм. И мелочи какие-то разбросаны. Странное ощущение, что я тут не одна живу. Окно открыто на проветривание. Я забыла закрыть? Не помню. У Кая же есть ключи. Приезжал зачем-то? Ещё раз прохожусь по квартире, скидываю сумку на пол в прихожей. Завтра разберу. Спотыкаюсь о чьи-то кроссовки. Что за нафиг? Серые, те самые, что мы выбирали со Снежинским.

Не поняла. Но голова отказывается работать и анализировать. Отдохнуть бы и помыться с дороги.

В душе долго стою под тёплыми струями, оперевшись руками о стенку. С коротких теперь волос вода бежит, попадая в рот, отплёвываюсь. Первое что я сделала, как только вышла из клиники, подстриглась. Классическое длинное каре, говорят, мне идёт. В голове штиль, вата, вакуум. Это нормально, пусть так. Главное, что не больно, и плакать не хочется.

Мне нужен план, прям написать по пунктам на бумаге. В голове теперь ничего не держится. Андрей говорит это нормально после всех лекарств, что в меня вкачали. Что скоро пройдёт.

Первый пункт. Сначала окончательно уволиться. Потом…на этом собственно план мой пока заканчивается. Вернуть Снежинскому кроссовки? Откуда они вообще тут? Кутаюсь в махровый халат и забираюсь на диван. Утыкаюсь носом в подушку. Мне глючит, что она пахнет Каем.

Надо завязывать с этими успокоительными, Ната предупреждала, ими не стоит злоупотреблять.

Живот урчит настойчиво напоминая, что ела я часов десять назад. Вообще, теперь мало ем, скинула за две недели четыре килограмма. Надо начинать, наверное. Тащусь на кухню, нужно что-то перекусить. Открыв холодильник, залипаю, он под завязку забит продуктами, на верхней полке упаковка шоколадной пасты.

Здесь точно был Снежинский. Это взятка?

Первый порыв выбросить всё к чертям. Меня Нутэллой не купить и не задобрить. А ведь именно это он и пытается сделать? Как только пересекла границу с Россией, включила московский номер, на меня обрушился шквал сообщений, текстовых и голосовых. Телефон даже заглючил, так Кай мне заспамил мессенджер. Я удалила, не слушая. Не хочу. Ничего нового я не услышу. А остальное мне и так понятно. Он раскаившийся мудак. Но тем не менее мудак.

После душа ловлю странное коматозное состояние, когда очень хочется спать, но от усталости не получается. Наворачиваю круги по квартире, словно ищу что-то.

Чисто ни пылинки. На журнальном столике наша фотка с Каем в новой рамочке, я такую точно не покупала. Да и сама фотка из квартиры Снежинского висела на холодильнике, рядом коробочка с кулоном.

Бельё свежее ещё пахнет ополаскивателем. Здесь явно кто-то хозяйничает. Сволочь Снежинский, например. Очень в его стиле. Надо забрать у него ключи. При мысли о грядущем одиночестве меня начинает мутить. Ощущение, что я проваливаюсь в трясину, все видят, но никто не хочет помочь. Как же я ненавижу Снежинского! Это он виноват, всё из-за него. У меня была жизнь, которую я любила и не хотела ничего менять. Я была счастлива, строила планы, мечтала. Это он всё отнял, похерил наши отношения одним тупым трахом в туалете. Трахом, который ему даже не понравился. Урод.

Не думать, не вспоминать, нужно отвлечься. Может ремонт сделать? Обои переклеить? Или съехать. Или сдохнуть.

Падаю на диван, прижимаю к себе подушку. Ну, пахнет же. Родным. Я так соскучилась. Слёзы сами собой катятся по щекам, выпиваю успокоительное, натягиваю одеяло до носа.

От усталости, лекарств ещё поревела же, меня начинает выключать. Даже не пытаюсь сопротивляться, очень хочется забыться. Мне нужны силы, предстоит великая битва. Просто так Кай не исчезнет из моей жизни. А значит, грядут лютые разборки. И мне понадобится вся выдержка, характер и упрямство, чтоб не поддаться обаянию этого предателя.

Пора финалить нашу историю. Прекратить агонию бесконечных мыслей: А что если всё было не так, как я поняла? А что если Кай не хотел? А что если он всё ещё меня любит? Какой толк от любви? Если больше нет доверия? Голова просто разрывается от всех этих мыслей, бесконечных вопросов и метаний.

Хватит. Как говорит Снежинский: game over.

Глава 31. Кай

Герда вернулась. Понимаю это сразу. Меня накрывает ощущением, что я вернулся непросто в квартиру, а домой. В груди становится горячо, сердце разгоняется и стучит через раз.

Растерян. Не ожидал. Бесшумно прохожу в комнату. Свет не включаю. Я и так знаю где. Как зверь чую. В окно светит луна, и я чётко вижу силуэт. Маша спит на спине, одеяло сброшено на пол, как всегда. Пахнет шоколадом. Щёлкаю ночник. На тумбочке стоит открытая банка шоколадной пасты.

Рассматриваю. Что-то не так с волосами, обрезала? Похудела вроде, и круги под глазами или это свет так падает? Не выспалась? Я вот тоже теперь плохо сплю. Поднимаю одеяло, аккуратно укрываю.

Пью кофе на кухне. И впервые за много дней на душе спокойно, несмотря на всё дерьмо, что творится в моей жизни. Я выдыхаю, надо бы в душ, я грязный. В зале полным ходом идёт ремонт. Мне кажется, от меня за версту разит краской, а извёстка намертво въелась в волосы и кожу.

Но меня магнитом тянет в комнату, сейчас там моё место силы. Рядом с Гердой. Надо придумать куда лечь, не хочу тревожить Машу. Она наверняка устала с дороги и нет уверенности, что обрадуется такому соседству. Двигаю кресло ближе к дивану и смотрю, смотрю.

Родная, и одновременно незнакомая какая-то. Как ты жила, моя девочка?

Внутри смятение, очень хочу, чтоб Маша проснулась. Обнять хочу, потрогать, понюхать. И одновременно опасаюсь, вдруг сорвусь, жестить нельзя, сбежать точно больше не дам, и так чуть не сдох, пока она бегала.

Наверное, всё могло быть иначе. Если б я не накосячил в клубе, если б она не сделала аборт. А то, что нас