Яд иллюзий - Галина Зарудная

 Пусть Егор и не успел дать супружескую клятву формально, он оставался для меня мужем.

 Кирилла поблизости не было.

 Огонь в камине давно погас.

 Я встала и сладко потянулась, чувствуя себя такой бодрой, словно впервые выспалась за целую вечность. Намереваясь одеться в свои вещи, стала снимать их с камина и вдруг обнаружила, что они обгорели. Джинсам и курточке досталось еще не так сильно, а вот футболка совершенно была испорчена, сплошь  покрылась бурыми пятнами. И либо я сохраню гордость и одену ее, что не терпелось сделать, но при этом стану похожа на редкостное чучело, либо проявлю логику и останусь в рубашке Кирилла. В конце концов, что в этом может быть неудобного? Подумав немного, я все же выбрала последний, и, по-моему, самый разумный вариант.

 Затем, натянув джинсы, я пошла искать мужчину и обнаружила его в соседней комнате на кровати. Кажется, он тоже порядком притомился –  спал крепко, как Илья Муромец на печи. Я уже собиралась тихонько уйти, чтобы не мешать ему отдыхать, когда внимание мое привлек странный металлический предмет, торчащий из-под подушки Кирилла. Что-то тревожно шевельнулось у меня внутри, как только я поняла, что это пистолет.

 Но выйдя из дома, я постаралась не думать о том, где он его взял. Это может быть пневматическое оружие, убеждала я себя, или газовое. Что плохого в том, что человек заботится о самообороне…

 В саду я насобирала большую охапку цветов и пошла к озеру. Там, прогулявшись, нашла широкий плоский камень, уходящий в воду, села на него и склонилась, как Аленушка в сказке про козленка. Разложила цветы и стала собирать из них венок.

 Но внезапно грусть навалилась на меня.

 Я подумала, что здесь же, теми же тропинками, возле того же озера совсем еще недавно прогуливалась Мирослава Липка…

 Сидела, быть может, на том же камне, собирала, как и я, венок для себя или для  любимого.

 Потом они пили коньяк, купались в озере, проводили длинные вечера вдвоем… И помыслить не могли, какая беда ожидает их вскоре.

 Я оставила венок на камне и придвинулась ближе к воде.

 Погода сегодня выдалась на удивление благоприятной: небо синее, как бескрайнее полотно, солнце, понемногу склонявшееся за горизонт, на протяжении всего дня приветливо ласкало землю, прогрело озеро. Я ощутила это сразу же, как только пальцы ног коснулись воды.

 Дом обогнула широкоплечая фигура и направилась в мою сторону. Приставив ко лбу ладонь козырьком, я распознала в ней Кирилла. Он переоделся в светлые джинсы, черная рубашка и длинные волосы развевались на ветру, когда он двигался, и я заметила, что у молодого человека очень легкая, пластичная походка, и вместе с тем он ступал уверенно, твердо ощущая почву под ногами.

 В одной руке у него дымилась сигарета, во второй он нес какую-то коробку, оказалось – кукурузные хлопья, и беззаботно жевал на ходу. Приблизившись, он отдал мне лакомство и спросил, почему я так далеко ушла от дома.

 – Мне понравилось это место, а что?

 Он сел рядом и тоже опустил ноги в воду.

 – Это место нравилось Мире. Как то я нашел шприцы и ампулы под камнем…

 Он молчал несколько минут, выглядел полностью отсутствующим. Но потом снова заговорил.

 – Это был единственный человек, которому я мог простить все. Таких девушек я не встречал ни в столице, ни в других городах, не смотря на все изобилие талантов и красавиц, что там имеется. Они все похожи между собою, пусть каждая и мнит себя неповторимой, из кожи вылезая, чтобы доказать всем и каждому, что так и есть. Многие из них сидят на коксе, так легче соревноваться в стервозности… У Миры не было помешательства на славе, деньгах и карьере. Она никому ничего не стремилась доказать. Зато я никогда не сталкивался с человеком, имеющим такую страсть к наркотикам… Хотя все дело даже не в этом. Наркотики – лишь часть ее безумства. Бесстрашная душа, дерзкий характер… К ней невозможно было оставаться равнодушным. Таких людей обычно либо любят безгранично, либо ненавидят… Но в ней жило сразу несколько личностей. Одна Мира всех жалела и понимала. Вторая презирала все мироздание. Третья – бесноватая, не отдающая отчета в своих поступках. Четвертая – покорная и нежная, словно ангел… А порой все эти лица присутствовали в одном – и это было хуже всего! Она разбивала окна, чтобы войти в дом, имея ключ от двери. Говорила ужасные вещи, бросалась на меня с ножом, а позже выцеловывала раны. Исчезала посреди ночи. Веселилась на грани… Я думаю, она просто не умела иначе, кроме как ходить по краю.

 Взяв из коробки пригоршню хлопьев, он швырнул их в воду и они плавно поплыли на поверхности, на что непромедлительно среагировала стайка рыбок, принявшись растаскивать пряную сладость.

 – Но ты ее любил. И думаю, иначе быть не могло…

 – Невозможно объяснить кому-то всю глубину своих чувств, если человек никогда не испытывал того же. Тот, кто сам никогда не умирал от любви, никогда не поймет того, кто из-за нее страдает. Для тебя любить именно так, как ты любила Егора – это настолько естественно, как дышать! Возможно, ты даже не подозреваешь, что для большинства людей подобные чувства – сродни мифа. Если ты легко вживаешься в роль на сцене – это называют талантом, как и умение писать статьи, либо пьесы… Способность любить – это тоже талант. Для тебя это просто, для другого – недоступно. Вот и все! Очень немногие, к сожаленью, достойны такой любви. Егору очень повезло, он умер счастливым человеком…

 – Как ты считаешь… Мира желала себе смерти? – спросила я после недолгого молчания.

 – Так или нет… но тот, кто это сделал, должен расплатиться.

 – Ты что-то задумал? – Я с опаской поглядела на него.

 – Имеешь в виду, не обсмотрелся ли я фильмов Стивена Сигала, – усмехнулся парень. – Не приведи Господь! У меня все в порядке с психикой, об этом можешь не беспокоиться. Изображать героя-мстителя с пушкой я не собираюсь.

 – Тогда зачем тебе пистолет?

 – Для безопасности, – спокойно объяснил Кирилл.

 «Если есть ружье, оно непременно выстрелит…» – припомнила я старинную поговорку. Но не стала заострять на том свое внимание.

 Искупавшись, Кирилл предложил разжечь костер и провести вечер у озера. Я не возражала.

Глава 27

  – Почему Алиса утверждает, что вы с Мирой расстались в вечер перед убийством?  – задала я давно интересующий меня вопрос.

 – Не знаю, откуда  такая убежденность. Мы часто расставались с Мирой, практически каждый день, но это ничего не значило.

 На лицо его падали тени от костра, особо резко выделяя скулы и крутой подбородок. Густые брови тяжело нависали над потемневшими глазами – раскосыми, блестящими, внушающими необъяснимый трепет.