Путь израильского наёмника - Владимир Германздерфер

Илия занял верхние этажи. Застыл и ждёт. Оттуда видно улицу и не видно меня. Вокруг всё те же разрушения. Метрах в трёхстах от нас собирается для атаки враг. Я рисую в воздухе квадрат. Значит сейчас Саня положит укол с обезболивающим на робота и тот поедет дальше. Враг врагом, но боль оказывается сильнее ненависти. Раненый с надеждой ждал подъехавшую «неваляшку». Для вида крикнул «Аллах акбар», но тут же схватил шприц и уколол себя. Прежде чем он затих, прошла минута. Саня толкает рычажок, и робот мчится обратно за баррикаду из машин. Там не замолкая, орёт в рацию Андрей:

– Пришлите помощь.

Всё вокруг снова на мгновение стихает. Вторая часть марлезонского балета. Смотрю на Фанту. Саня колдует над ним. Глубокая рана не даёт ему встать. Если бы не это, то мы давно бы ушли. А так держим периметр и ждём, пока не приедет помощь.

– Влад, есть укол?

Крик разрушил тишину. Молчание – знак согласия. Саня рванул прямиком ко мне. Вот сволочь, выдал! Встаю и тихонечко отползаю.

– Ты что??!

– Влад, Фанта помирает.

– На вот и марш на место!

– Влад, надо раненому перевязку сделать.

– Саня, стой! Назад! Чёрт, Андрей возьми периметр.

Впервые оставил свою «девочку» и бегу за Саней. Только сейчас заметил, что у него нет с собой винтовки.

– Я тебя убью!

Мчусь за ним прямиком в лапы к врагу. Падаю, сбивая Саню с ног.

– Ты что, с ума сошёл?

– А что? Он без сознания.

– Убить же могут! А вдруг он притворяется? А тут ты со своей помощью.

– Ничего он мне не сделает.

Я чуть приподнялся и бросил в раненого камень. Тот не пошевелился.

– Стой!

Одёрнул Саню. Для страховки стрельнул из пистолета возле руки. И не ошибся. Наш раненый притворился. Рука прятала на груди под тканью полевой формы пистолет.

– Ах ты гад!

Остервенело стреляю в грудь ещё и ещё раз. Гильзы сыпятся градом. Я не жесток, но я борюсь за тех, кого люблю. Слава Богу, он не успел выстрелить в нашего врача.

– Саня, я тебя убью! Потом.

Разделяемся. Саня к Фанте, я к периметру. Всё хорошо, что хорошо заканчивается. На это раз повезло. Взобрался по облакам на второй этаж.

– Ну, что тут у нас?

Илия со второго здания развёл кулак два раза и сжал. Значит десять.

– Чёрт, где же эта помощь?

Саня колет Фанте укол. Пока держимся, но сейчас закончатся патроны и с новой атакой лучше застрелится, чем попасть в плен. Ловлю в прицеле первого. Показываю себя. Выстрел, и этого хватило, чтобы нарушить строй идущих. «Деревня» сразу бросилась к моему этажу. Никто не знает о ловушке в здании напротив. Кода все собрались у моего подъезда, Илия открыл огонь из пулемёта. Тех, кто падает, не добиваем. Стреляю, как учила Рахиль: одна пуля – один враг. Все десять остались лежать на месте.

Саня уже никуда не бежит. Получил приказ не оставлять раненого. Он наш тыл: смотрит, чтобы никто не зашёл в периметр с другой стороны улицы. Вояка залёг возле пулемёта под бронью автомобиля. Застыл. Ждёт и всё время трогает рукой пульс Фанты. Незачем нам тут оставаться, надо уходить.

– Илия, всё! Мы не можем больше ждать. Понесёшь раненого, мы прикроем. Смотрю, как впереди собирается человек сорок с гранатомётами.

– Они нас сейчас тут всех положат!

Тишина. Одна лишь рация шипит, слышны слова Андрея, и дальние взрывы. Илия решает, сможет ли он с этим поступком выжить или нет.

– Сейчас всех положат!

Мой крик подталкивает его к действию.

– Я согласен.

В этот момент лязг гусениц танка освобождают душу Илии от мучений, а меня от смерти. Выстрел в сторону собирающегося врага. Большая черепаха ломает нашу баррикаду словно спичечную коробку и встаёт дулом к дороге. Ещё один выстрел. Уходим в шахматном порядке, прикрываясь от тех, в кого не попал выстрел танка. Страхуем один другого до самого люка. Я вбегаю последним. За броней мы, наконец, в безопасности. Слышим, как нас прикрыла заградительным огнём артиллерия.

Закрыл глаза и, кажется, уснул после бессонной ночи и тяжёлого дня. На самом деле слушаю мелодию войны, чтобы жить. Как я ненавижу этот мир и эту музыку, но всё это потом… Сейчас я жив и еду домой…

Глава 36

Лязг широких траков по асфальту. Слова по рации. Шум мотора.

Что в данную минуту может быть прекраснее этой мелодии? Наверно только шёпот любимой на ушко. Надо мной броня Меркава 4. Такая себе колесница весом 56 тонн везёт меня домой. Танкисты знают своё дело. Они не мешают звучать музыке мотора. Сморю на Илию. Он дремлет. Улыбается во сне. Наверное, видит счастье своё. Подмигнул Андрею и он, усталый после задания, моргнул мне в ответ.

Мы медленно уходим. Сделали своё дело и теперь направляемся домой. Нам повезло. Живые! А кто-то ведь остался в развалинах домов. Но это враг. Так получилось, что жизнь делит всех людей на своих и врагов.

У нас в подразделении нет убитых, только раненый Фанта лежит сейчас передо мной у ног. Как спасительная ниточка в вену вколота трубка. Закрыл глаза. Ранен в живот. Смотрю на него и держу в руках кулёчек с плазмой. Как хорошо, что он послушал меня и не ел перед патрулём. Иначе было бы намного хуже.

Как же долго мне пришлось отговаривать тебя от дурной затеи поесть. А всему виною моё слабое знание иврита. В конце концов, я выбил еду из твоих рук. По-моему это была куриная ножка.

Точно, точно, это была она, потому как Илия сразу затыкал свой гамбургер в карман. Конечно, у Илии была не ножка курицы, приготовленная в винном соусе поваром французского ресторана, но со своей едой ему тоже явно не хотелось расставаться.

Взглянул на командира танка. Рука занемела держать над Фантой плазму. Переложил в другую руку и сжал пару раз задеревеневшие пальцы. А командиру танка всё равно. Он даже не обратил на меня внимания. Сосредоточено решает свою боевую задачу. Рука немного отдохнула, и я вернул ей в пальцы кулёчек с плазмой. Фанта лежит себе на носилках у ног и молчит. Цвет лица розовый, значит живой. Как хорошо, что он не ел. Я улыбнулся сам себе. Вспомнил глаза бойца, когда я выбил у него еду. Открытые, большие, словно кто ударил его палкой по голове. И знаменитые слова: «Ма кара!». И мой ответ: «Кен кара». Ну как я мог ему объяснить, что перед боем лучше не есть. Если он поест, то выделится много желудочного сока для переваривания пищи и при ранении в живот эта кислота, вырвавшись из желудочного мешочка, натворит много беды хозяину.

Поправил куртку, чтобы не замёрз. В танке не холодно, работает кондиционер, но всё же пусть раненый будет укрыт. Теперь он будешь жить, это я точно знаю. С пустым желудком, голодный, но зато будет жить. Потом отъестся.

Нас слегка качнуло. Мелодия мотора изменилась, зазвучала надрывно, Поехали вверх под горку – значит скоро дом. Взглянул на командира танка. Он нас совсем не знает и спокойно продолжает исполнять свою задачу. Приказ был нас подобрать, и он его выполнил. Вернул свой взор к Илие. Уставший, он даже во сне не отпускает пулемёт. Андрей уставился в одну точку. Взглянул на Фанту. Вспомнилось, как перед заданием он хотел взять ещё одну куриную ножку, а повар глянул на упавшую и говорит:

– Зачем ты это сделал? Почему не дал подчинённому покушать? Ведь я приехал на передовую со своей кухней не для того, чтобы мой труд вот так бросали в песок под ноги. Это моё искусство, а ты бросил его в грязь. Я же приехал помочь вам.

Опять танк тряхнуло, а вместе с броней тряхнуло и нас. Взглянул на командира танка. Почувствовал, сейчас прозвучит приказ. Но нет, только сильный скрежет металла – наехали на ржавую машину. Столкнули её на обочину дороги, чтобы не мешала. Я подумал, что она могла быть заминирована. Командир танка будто услышал мои мысли.

– Она давно тут на дороге стоит. Приказ был по возвращению столкнуть в кювет.

Я улыбнулся.

– Всё в порядке. Скоро будем дома.

– Я знаю.

Вдвоём одновременно взглянули на Фанту.

– Герой?

– Ну, да.

– Вас сегодня потрепали.

– Всё хорошо, раз все живы.

– Герои теперь получат ордена.

– Домой бы побыстрее.

Танкист что-то шепнул в рацию, и мотор завыл с новой мелодией. Танк качнулся, и лязг траков по дороге стал намного быстрее.

Ты молодец Фанта! Во-первых, что прикрыл нас, а во вторых, что послушался меня и не ел. Вот повару сейчас хорошо, он спит в своей кровати. А почему бы и нет? Ведь он создан для того, чтобы творить свои произведения. Наверное, тренировался на кухне с детства, чтобы приготовить эту несчастную курицу. И правда, запах так манил. Это так хорошо – быть частью чего-то единого, что заставило этого повара приехать на передовую. Никто из гражданских не остался в стороне. Каждый старается помочь солдатам, чем может. Вот, наверное, то, что объединяет нас, евреев, когда нежданно приходит беда. Ведь этот повар забыл о прибыли, и примчатся сюда. Хотя я знаю, что в его французском ресторане одна такая куриная лапка и ещё какая-то зелёная гать на тарелке стоит 150 долларов. Макдональдс отдыхает и тихо плачет от зависти, так много стоит эта порция. Конечно еда в ресторане вкусная, но чтобы наесться, солдаты всё-таки выбирают Макдональдс. Чёрт, эти мысли лезут в голову потому, что я голодный. Илия про свой гамбургер совсем забыл. Но всё это сейчас неважно. Главное, что повар, которому место на кухне, приехал на передовую и начал за свои деньги кормить солдат. Спасибо ему за это, как и многим другим, кто не остался в стороне от войны. Может это и есть то, что помогает нам всегда побеждать. Потому как знаешь, что за тех, кто за спиной, не жалко и погибнуть. А я вот взял и так безжалостно кинул его произведение в грязь. Жаль, не знает повар, что голод солдату в помощь.