Месть. Все включено - Ярослав Зуев

– Подкрепления, – пробормотал Андрей, не рискуя ошибиться. Салон «Мицубиси» оказался забит молодыми мужчинами, по-преимуществу, в спортивных костюмах. Что-то подсказывало, что это не сборная по теннису. И, уж тем более, не группа здоровья. У Андрея засосало под ложечкой. Он насчитал девятерых, по прибытии они устроили с Рыжим совещание, длившееся минут пятнадцать.

«Итого, с учетом Рыжего, десять».

«Не надо быть Лобачевским, – начал внутренний голос, – и Софьей Ковалевской[44] тоже. Чтоб подсчитать».

Стараясь не слушать этот визг, Бандура выщелкнул обойму из пистолета Ногая, оказавшегося «Береттой».[45] Но, и проведенная наспех инвентаризация не добавляла уверенности и уж тем более не порождала иллюзий. Андрей взвесил на ладони четыре тускло поблескивающих патрона, вставил обратно в магазин.

– М-да, – вздохнул Андрей, и ему стало грустно. – Если одной пулей по два с половиной пингвина валить, то тогда будет ничья…

Далеко внизу спортсмены продолжали совещаться, оживленно жестикулируя в полной тишине. Было слишком далеко, чтобы услышать голоса.

– Пора убираться, – сказал себе Андрей, – пока эта зондеркоманда не отправилась прочесывать окрестности. Слово зондеркоманда вызвало из памяти глупый анекдот, перевиравший статью в «Красной Звезде»: Выходя из окружения, бывалый солдат Петров напоролся в лесу на немцев. Бывалый солдат немедленно свернул направо, но и там вскоре услыхал голоса немецких автоматчиков и лай собак. Тогда бывалый солдат поспешил назад, но и в тылу обнаружил карателей. Это пипец, смекнул Петров. Смекалка не подвела бывалого солдата.

Хорошо еще, что у этих даунов собак нет. А то бы я побегал. Он колебался, не зная, стоит ли покидать пансионат, где, в принципе, сохранялись неплохие шансы спрятаться даже в том случае, если бы число занятых поисками спортсменов утроилось. «В конце концов, – думал Бандура, – тут есть и вентиляционные шахты, и шахты лифтов, а они не будут знать наверняка, в пансионате я, или давно ушел». Безусловно, здание пансионата, если бы его обнаружили, могло стать ловушкой. Ну, так и открытая местность тоже могла. Ведь у преследователей были машины, рации, и еще Бог весть что, в то время как у него – две ноги и четыре патрона. Андрей еще не определился, как быть, когда на дорогу выкатился сине-серый «УАЗ» с мигалками. Бандура затаил дыхание, в предвкушении торжества закона, горячо желая Рыжему и его приятелям всяческих неприятностей в предстоящем общении со стражами правопорядка. Что общение грядет – в этом у Бандуры сомнений не оставалось. «УАЗ» решительно направился к иномаркам. Спортсмены дожидались его, повернув головы.

– Что, мудаки, неожиданный поворот событий? – злорадствовал Андрей, наблюдая, как расстояние между машинами сокращается. – Кидайте ствол в кусты, ублюдки! Берите гадов за жабры, пацаны! – продолжал он, пританцовывая от нетерпения. – Надевайте на клиентов браслеты, Родина вам отштампует медали.

Он еще успел подумать, что неизвестно, чья возьмет, при таком численном превосходстве спортсменов, прежде чем его надежды рассеялись, когда «УАЗ» остановился, поравнявшись с иномарками. Несколько милиционеров вылезли наружу. Рыжий поздоровался с ними за руку. Затем он показал на пансионат, и пара голов в форменных шапках провернулись в указанном направлении синхронно, как зенитные ракеты.

– Ах вы, хорьки продажные! – воскликнул Андрей, и в сердцах сплюнул на рубероид, который не был ни в чем виноват. – Ну, теперь держись. Теперь точно обложат, со всех сторон.

По счастью, у милиционеров оказались другие дела, по которым они и отправились, распрощавшись с Рыжим. Спортсмены, проводив «УАЗик», поговорили еще несколько минут, а потом, выстроившись неровной цепочкой, отправились к зданию. Бандура поспешил вниз, у него созрел рискованный, но, в общем, выполнимый план.

Когда Торба наконец закончил разговаривать, Украинский еще стоял у «УАЗика», зачарованно глядя на остов и думая о завесе тайны, приподнятой водолазами по странному стечению обстоятельств. Машина вполне могла пролежать на дне еще лет сто и много больше, чтобы, в конце концов, рассыпаться прахом. Сергей Михайлович не брался ответить, какой из вариантов был предпочтительнее. Он не чувствовал себя осквернителем могил, служба есть служба, но, какое-то завораживающее ощущение пришло, отрицать это было бы самообманом. Украинскому казалось, словно, среди бела дня он наткнулся на призрака. Повстречал «Летучего голландца».

Дурной знак, – пробормотал полковник, хоть никогда в жизни не верил в подобную чепуху. – К беде.[46] – Он и сейчас не верил. Просто губы выговорили слова, пришедшие, против воли, из подсознания. Тягостное предчувствие заползло в сердце. Когда Торба подошел сзади и аккуратно и аккуратно взял Украинского под локоть, Сергей Михайлович вздрогнул.

– Прощения прошу, – шаркнул ножкой Владимир Иванович.

– Что у тебя, Володя? – устало осведомился Украинский.

– Павел звонил, товарищ полковник. Из Пустоши. С докладом.

– И? – сказал Украинский, подумав, что и слышать ничего не желает о Пустоши. Хотя, конечно, выбирать не приходилось. – Ну, и что там?

– Есть информация по отцу Ирины Ревень. По тому самому, по которому она убивалась.

– Иди ты, – не поверил Украинский, – И что накопали?

– Отец ее, – Торба раскрыл блокнот, который во время разговора испещрил какими-то пометками, – некий гражданин Пастух Владимир Петрович…

– Твой тезка, – перебил Украинский?

– Неполный, – возразил Торба. – Бывает.

– Бывает, – согласился Сергей Михайлович. – Продолжай.

– Трудился во Всесоюзном институте электрификации начальником караула военизированной охраны. Исчез летом 1979-го.

– Что значит, исчез? Поясни?

– Пропал без вести. Он, якобы, отправился зарплаты получать, для своего института. В банк. Ну, и как под землю провалился. С концами.

– Один, что ли?

– Похоже, что нет, Сергей Михайлович. Как это раньше делалось, помните? Выделили машину, из гаража института, посадили туда стрелка вохра, чтобы охранял, и бухгалтера, понятно, деньги принимать.

– С водителем три человека, значит?

– Три…

– И что, никаких следов?

– Глухо как в танке, Сергей Михайлович. Так ничего не нашли. Разные версии отрабатывали, но… в общем, стопроцентный глухарь.

– А что за машина у них была? – спросил Украинский, рассеянно глядя на остов автомобиля. Майор Торба уловил этот взгляд:

– Вы думаете, Сергей Михайлович, что…

– А почему нет, Володя?

– Маловероятное совпадение, товарищ полковник.

Но, Украинский так не думал. Теперь в его голове заговорил Протасов. Голосом, в котором страх вовсе не звучал фальшиво: «Это маньяк, товарищ полковник. Или вообще демон! Да у нас там, бывало, по ночам, зуб на зуб не попадал. Мы его изловить с Вовкой хотели, но, куда там». «Бред сивой кобылы», – отрезал в ответ Украинский. Теперь Сергей Михайлович так не думал. Развернувшись на каблуках, он прошагал к криминалистам.

– Можно утверждать, была ли среди убитых женщина?

Получив утвердительный ответ, он вернулся к Торбе:

– Как считаешь, в 70-е вохровцев «ТТ» вооружали? Или «Наганами»?

– И так и так, я думаю.

– Номера табельного оружия установим, как считаешь?

– Придется попотеть, товарищ полковник.

– Слушай, а у этого Пастуха В.П. особые приметы были?

– Кто теперь скажет, – протянул Торба. – Архив подымать надо.

– Тоже верно.

Полковник снова посмотрел на «УАЗик», подумав, что возможно, эта машина совсем не похожа на «Летучий голландец». Возможно, она похожа на своеобразную дверь или скорее даже форточку, через которую можно заглянуть в прошлое, чтобы удостовериться, что оно не похоже на чудесный сад под голубым небом. Что оно и есть ил, от которого пахнет болотом. Ил с торчащими фрагментами костей. Ржавчиной, оставившей от металла труху, привкус плесени и небытия. Сергей Михайлович поморщился и был рад, когда его отвлек Торба:

– Товарищ полковник, идемте посмотрим. Кажется, «Рейндж Ровер» Правилова подымают.

Очутившись в цокольном этаже, Бандура осторожно выглянул наружу. Охотники находились еще далеко. Он глубоко вздохнул и, пригнувшись, как диверсант, поспешил навстречу спортсменам.

«А куда же еще, идиот? У тебя же ни флага, ни родины! – надрывался внутренний голос, пока он несся через кусты, забирая немного левее. – На хрен тебе вообще жизнь?! Вся твоя жизнь – ошибка! Ты и сам – просчет природы»

План Андрея был рискованным и авантюрным до мозга костей. В особенности, принимая в расчет левую руку, которая отекла и болела. «Хорошо, что не правую, – успокаивал себя Андрей. – Ну, конечно, у вас сифилис, больной. Ура! Хорошо, что не СПИД».