Просто незабываемая - Мэри Бэлоу

– Удивляюсь, лорд Синклер, почему вы вообще танцевали со мной. Нет сомнения, что я не слишком-то вам нравлюсь.

– Иногда, Фрэнсис, мне кажется, что слово «нравиться» имеет мало отношения к тому, что происходит между нами.

– Между нами ничего нет, – отрезала Фрэнсис.

– Даже враждебность – это уже что-то, – возразил Лусиус. – Но здесь гораздо больше, чем только это. – Он повел Фрэнсис к Эйми, которая стояла с Абботсфордами и казалась еще более возбужденной, чем была, когда только приехала сюда, если такое возможно. – После следующего танца вы присоединитесь к Эйми, к моему дедушке и ко мне в чайной комнате, – сказал он Фрэнсис и внезапно вспомнил, что следующий танец она будет танцевать с Блейком, врачом, который явно имел на нее виды. Правда, он, должно быть, продвигался с черепашьей скоростью, если не удосужился найти способ пригласить ее посетить этот вечер с ним. Во всяком случае, этот человек не собирался увести Фрэнсис с собой на чай, как он сделал это на званом вечере у Рейнолдсов.

– Это просьба, лорд Синклер? Или приказание? – спросила Фрэнсис.

– Если желаете, я стану на колени. Но предупреждаю, мой поступок станет поводом для бесконечных сплетен.

Фрэнсис засмеялась.

Смех преображал ее, даже если она уже пылала румянцем. Безусловно, Фрэнсис просто была создана, чтобы смеяться, смех делал ее настоящей – Лусиус сам не понимал, что под этим подразумевает.

– Тогда я приду, не привлекая внимания, – пообещала Фрэнсис.

Вскоре Фрэнсис увел ее наполовину лысый обожатель, Эйми пошла танцевать кадриль с серьезным молодым человеком в очках, которого привел и представил ей распорядитель вечера, а Лусиус проскользнул в картежную комнату, пока распорядитель вечера не преподнес и ему какую-нибудь партнершу.

Его дедушка был поглощен игрой, и Лусиус снова почувствовал себя раздраженным – в последние дни это настроение уже стало для него привычным, и непохоже, чтобы в ближайшие недели и месяцы оно его оставило. Он пытался вспомнить, какая у него была жизнь до того, как он перед самым Рождеством отправился в Барклай-Корт. Конечно, раньше он не был сердитым и раздраженным, а пребывал в самом безмятежном и веселом расположении духа.

И конечно, Лусиус не имел обыкновения увлекаться школьными учительницами.

И почему его дедушка не может жить вечно?

Или почему у него самого нет дюжины братьев – старших братьев?

Кадрили, казалось, конца не будет, а Лусиус мечтал о чае.

Кто бы поверил – о чае!

Мистер Блейк оказался довольно хорошим танцором и любезным партнером. Он сделал Фрэнсис комплимент по поводу ее внешности и умения танцевать и еще раз выразил удовольствие видеть ее на этом вечере.

– Если бы я знал, что вы посещаете такие мероприятия, мисс Аллард, я бы сам пригласил вас, а так я здесь с сестрой и зятем. Быть может, вы когда-нибудь вечером сможете пойти с нами в театр?

– Было бы очень приятно, сэр, – улыбнулась ему Фрэнсис. – Если только я смогу освободиться от своих обязанностей в школе, как сегодня вечером. Вы очень добры, что думаете обо мне.

– Думать о вас совсем нетрудная задача, мисс Аллард, – заверил ее мистер Блейк, немного ближе склонив к ней голову. – На самом деле в последние дни я делаю это довольно часто.

Фрэнсис обрадовалась, что в этот момент фигура танца разделила их. Она чувствовала, что не знает, как отнестись к обожанию, которое еще не готова принять. Вместо этого она отдала все внимание кадрили и попыталась вновь испытать то удовольствие, которое всего неделю назад доставил ей интерес, проявленный к ней мистером Блейком, но просто не могла представить, как это сделать. И неожиданно Фрэнсис поняла, что виконт Синклер был прав – слова «удовлетворенность» и «приятно» весьма невыразительны.

Она остро ощутила отсутствие в бальном зале виконта – гораздо острее, чем присутствие в нем мистера Блейка, и вся атмосфера бала внезапно потеряла свою прелесть – совсем не благоприятный знак.

Почему человек не может управлять своим сердцем так же легко, как своим разумом? Почему нельзя выбрать, кого любить? Хотя слово «любовь» не совсем подходило для описания тех чувств, которые переполняли душу и тело Фрэнсис. Но каким бы ни было правильное слово, человек должен сам выбирать, кто сможет заставлять кипеть его кровь, а сердце биться быстрее и чье присутствие будет наполнять его мир.

Фрэнсис решила, что обязательно займется этим после окончания вечера – когда в последний раз увидит виконта Синклера.

Ей очень хотелось почувствовать расположение к мистеру Блейку, потому что его интерес к ней мог бы стать для нее подарком судьбы.

– Простите, – сказала Фрэнсис, когда после окончания тура он спросил, не окажет ли она ему честь выпить с ним и его родственниками прохладительные напитки, – но я уже пообещала за чаем присоединиться к графу Эджкому и его внукам. На самом деле он пригласил меня сегодня сюда потому, что мисс Маршалл требовалась старшая дама в качестве сопровождающей или компаньонки, если хотите.

– О, но вы ненамного старше ее, мисс Аллард, – галантно отозвался мистер Блейк, склонившись к ее руке. – Я все прекрасно понимаю и уважаю вас за то, что вы остаетесь верной принятым обязательствам, быть может, в ущерб собственным желаниям. Тогда сочту за честь, если позволите в ближайшие дни нанести вам визит в школе мисс Мартин.

– Благодарю вас. – Фрэнсис снова улыбнулась ему, но по какой-то необъяснимой причине почувствовала, что ведет себя с ним нечестно – или, возможно, это не было так уж необъяснимо? В предстоящие дни ей следует быть очень внимательной и не использовать его, чтобы скрыть от себя свое разбитое сердце.

Нет слов, как глупо, что она снова позволила разбить себе сердце!

Полчаса Фрэнсис с удовольствием провела в чайной комнате. Граф Эджком и Эйми Маршалл опять обращались с ней как с желанным гостем, беседа была оживленной и веселой, а окружение праздничным. Ей будет чем поделиться утром с подругами. И Фрэнсис знала, что навсегда запомнит этот вечер.

Но глубоко внутри она понимала, что не испытывала бы и половины такого радостного возбуждения, если бы за столом не присутствовал Лусиус Маршалл, виконт Синклер. Возможно, временами он был ужасно раздраженным и имел привычку нарочно говорить вещи, которые возмущали ее, или хранить молчание с той же целью, но он всегда был увлекательным собеседником, и его присутствие снова вернуло Фрэнсис к воспоминаниям о тех днях, которые она изо всех сил старалась забыть, а теперь призналась, что никогда не вычеркнет их из памяти.