Гражданская война в России - Сергей Кара-Мурза

Приговор волостного схода крестьян Плещеевской волости Тверской губ. во II Госдуму (13 марта 1907 г.) формулирует требование крестьян кратко и ясно:

Убрать стражников и ненужную всю полицейскую свору, которая составляет громадные расходы, но не приносящую никакой пользы, кроме сильнейшего зла [1, с. 194].

Таким образом, эволюция органов местного самоуправления шла в направлении, противоположном эволюции сознания широких масс российского населения. Вследствие этого важная подсистема государства послужила не снятию напряженности, а, напротив, нарастанию ненависти, которая откладывалась в исторической памяти и прорвалась, когда бывшие земские начальники и урядники снова появились на горизонте с казаками, уже в составе Белого движения. Хотя в ряде районов Советы в 1918 г. создавали коалиции с земствами и городскими думами ради предотвращения Гражданской войны, большой силой такие коалиции стать уже не могли [57].

Революция 1905–1907 гг. как подготовительные курсы Красной Армии

Великая русская революция, начавшись с крестьянских восстаний 1902 г., получила свое первое идеологически и организационно оформленное выражение в виде «революции 1905–1907 гг.». Это очень сложное явление никак не втискивалось в рамки официального марксизма и осталось не объясненным в советском курсе истории. И все мы, прошедшие в школах этот курс, многого не поняли и в последующих событиях. Для темы созревания Гражданской войны эта революция имеет исключительно важное значение, но здесь мы коснемся лишь отдельных частных сторон.

Прежде всего, надо отметить тот факт, что этой революции ждали, и именно как явления не классовой борьбы, а борьбы народной, борьбы как столкновения цивилизаций. В стихотворении «Грядущие гунны», которое Валерий Брюсов писал почти целый год и закончил 10 августа 1905 г., он выразил трагическое отношение к неизбежной революции и надежду, что эта революция будет спасением — спасением народа даже при гибели ценностей прошлого:

Где вы, грядущие гунны,Что тучей нависли над миром!……………………………………………..Но вас, кто меня уничтожит,Встречаю приветственным гимном.

Революцию ждали как законное и необходимое, очищающее возмездие. В общем, все общество чувствовало, что несправедливость жизнеустройства перешла невидимую критическую черту, после которой народ не только получил нравственное право покарать угнетателей, но и обязан это сделать, чтобы восстановить миропорядок. Валерий Брюсов написал 29 июля 1905 г.:

Не время ль, наконец, насталоЗемных расплат, народных кар,Когда довольно искры малой,Чтоб охватил всю брешь пожар!

Хотя из школьного курса истории у нас осталось впечатление о том, что главные события революции 1905 г. происходили в больших городах, сутью основного противоречия был вопрос о земле, а одной из сторон этого противоречия была крестьянская община. На совещании 23 марта 1905 г. Витте заявил: «Не пройдет и года, как мы в этом зале или в каком-либо ином будем говорить о переделе земли». В.И.Гурко (тогда управляющий земским отделом МВД) писал в воспоминаниях, что эта фраза Витте не вошла в протокол, но сильно повредила его репутации при дворе и способствовала решению о закрытии сельскохозяйственного совещания, которым руководил Витте.

Крестьянское движение 1905 г. началось в Дмитровском уезде Курской губернии. В ночь на 14 февраля было совершено нападение на одно из имений, а в следующие дни «разобрано» еще 16 имений в округе. Т.Шанин пишет:

Описания тех событий очень похожи одно на другое. Массы крестьян с сотнями запряженных телег собирались по сигналу зажженного костра или по церковному набату. Затем они двигались к складам имений, сбивали замки и уносили зерно и сено. Землевладельцев не трогали. Иногда крестьяне даже предупреждали их о точной дате, когда они собирались «разобрать» поместье. Только в нескольких случаях имел место поджог, и одному-единственному полицейскому были, как сообщают, нанесены телесные повреждения, когда он собирался произвести арест. Унесенное зерно часто делилось между крестьянскими хозяйствами в соответствии с числом едоков в семьях и по заранее составленному списку. В одной из участвующих в «разборке» деревень местному слепому нищему была предоставлена телега и лошадь для вывоза его доли «разобранного» зерна. Все отчеты подчеркивали чувство правоты, с которым обычно действовали крестьяне, что выразилось также в строгом соблюдении установленных ими же самими правил, например, они не брали вещей, которые считали личной собственностью…

Другие формы крестьянского бунта распространились к тому времени на большей части территории. Массовые «порубки» начались уже в конце 1904 г. Так же как и «разборки», «порубки обычно происходили в виде коллективных акций с использованием телег. Входе «порубок» крестьяне стремились обходиться без насилия. Тем не менее, когда в одном случае крестьянин был схвачен полицией на месте преступления и избит, его соседи в ответ полностью разрушили пять соседних поместий, ломая мебель, поджигая здания и забивая скот…

В течение первых месяцев 1905 г. крестьянские действия в значительной степени были прямым и стихийным ответом на нужду и отчаянный недостаток продовольствия, корма и леса во многих крестьянских общинах. Все эти действия были хорошо организованы на местах и обходились без кровопролития [3, с. 156–157].

Осенью 1905 г. крестьянские волнения вспыхнули с новой силой. Т.Шанин пишет:

Массовые разрушения поместий не были к тому времени ни «бездумным бунтом», ни актом вандализма. По всей территории, охваченной жакерией, крестьяне заявляли, что их цель— навсегда «выкурить» помещиков и сделать так, чтобы дворянские земли были оставлены крестьянам для владения и обработки.

И вот исключительно важное наблюдение:

Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию. Восставшие также продемонстрировали удивительное единство целей и средств, если принимать во внимание отсутствие общепризнанных лидеров или идеологов, мощной, существующей долгое время организации, единой общепринятой теории переустройства общества и общенациональной системы связи [3, с. 169].

Мы из нашей школьной истории не вынесли очень важного понимания того факта, что «усмирение» революции 1905–1907 гг. вовсе не было победой над революцией. Победа над ней уже была невозможна, второй этап революции мог быть предотвращен только путем разрешения главных противоречий — но для удовлетворительного их разрешения не было, как я старался показать выше, ни экономических и культурных сил, ни исторических условий. Приняв усмирение за победу, правительство не пошло на реформы, отвечающие интересам и взглядам большинства.

В 1908 г. Столыпин прикрикнул даже на октябристов, позицию которых посчитал слишком либеральной. На это А.И.Гучков ответил:

По мере того, как отходили вдаль тяжелые для правительства воспоминания [о революции], росла и самоуверенность правительства, и те требования, которые оно находило возможным предъявить к Г. Думе [7, с. 52].

Еще более определенно высказались кадеты, которые определили революцию и первые годы после нее как экзамен, которого правительство не выдержало. В своей речи в Госдуме кадет Маклаков сказал:

Явилась надежда, что перед нами дальновидное правительство, правительство, которое, подобно историческим усмирителям революции, понимает, что задача мудрой реакции есть осуществление всего, что было здорового в революции, ибо, по известному изречению Бертье, «единственный способ предотвратить революции — это их сделать» [7, с. 56].

Призрак революции с тех пор все время присутствовал в России. Александр Блок написал в марте 1911 года:

Раскинулась необозримоУже кровавая заря,Грозя Артуром и Цусимой,Грозя Девятым января…

Ленские расстрелы 1912 г. вызвали возмущение даже в среде правых партий, а главное, они показали растерянность власти, по словам Гучкова в Госдуме, «обезумевшей от чувства личного страха». В стремлении «образумить власть, открыть ей глаза», Гучков предупреждал: «Пусть не заблуждаются относительно народных настроений, пусть не убаюкиваются внешними признаками спокойствия». Своими действиями власть готовила катастрофу будущей Гражданской войны. При этом она, с одной стороны, вступала в конфликт со своей же социальной базой, ослабляя возможности противостоять революции, а, с другой стороны, отрезала своей социальной базе пути к поиску компромисса. Так, в сентябре 1913 г. в Киеве в помещении городской Думы проходил Всероссийский съезд представителей городов. Председателем был городской голова Киева. Но представитель полиции просто закрыл съезд. Поводом было выступление А.И.Гучкова, в котором он сказал: