Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

Только вот наборов с тех пор не было. Ни единого. Есть мнение, что имел место своего рода успешный эксперимент, — Либрен выговаривал эти слова медленнее обычного, внимательно наблюдая за Рикой и Марком, словно надеялся уловить мельчайшую их реакцию, — эксперимент, в ходе которого каким-то образом людей заставили забыть об одном-единственном факте: что война с Республикой закончилась несколькими годами ранее. Заставили поверить, будто она всё ещё продолжается, а значит, где-то за горами есть фронт, и фронту нужны танки, пушки, самолёты. Словом, нужен фламмий. И чем больше, тем лучше.

Министр сунул ладонь в пиджак и извлёк оттуда гелевую ручку; на гладко отполированном корпусе блеснули буквы логотипа Корпорации. Легонько постучав ручкой по указательному пальцу другой руки, он вновь изучающе поглядел на юношу.

— Можно верить, можно отвергать. Но по сути — не всё ли равно. Мы ведь с вами прагматики, нам важнее знать последствия событий прошлого, чем их причины.

«Знать последствия событий» — эхом прозвенело в голове Марка. Он отвернулся к окнам, насквозь чёрным, будто кто-то снаружи завесил их плотной тканью.

Похоже, всё вставало, наконец, на свои места. Слышанное им когда-то в нейроотделе — не приходилось больше сомневаться — было правдой. История технологии, которую Марк пытался обличить, насчитывала десятилетия — куда больше, чем он полагал. Установки, модификация сознания с одной стороны и анклав — с другой, родились одновременно и всегда пребывали в симбиозе, обеспечивая друг другу существование.

— Дела у Корпорации пошли на лад. Альянс не мог отреагировать на закрытие Территории исключительных полномочий, ведь рабочие уже официально не были его гражданами, — продолжил министр. — А Республику тогда интересовала лишь выработка фламмия, темпы которой после закрытия только подскочили. Спустя какое-то время Корпорация перенесла свою штаб-квартиру в Республику: это стало возможным из-за дыры в «Пакте о Корпорации», согласно которому она не имела права вести стороннюю коммерческую деятельность на Территории исключительных полномочий, тогда как про любые другие территории в документе не было сказано ни слова. Тут-то всё и началось. Первым делом Корпорация выкупила крупные военные производства, на которых использовался ввезённый ею же по республиканской квоте фламмий. Затем настал черёд строительных и автомобильных компаний, производства электроники… Думаю, дальше вы и сами в курсе, — подержав бронзовую ручку перед собой на вытянутых пальцах, Либрен вернул её в карман.

— И вы боитесь конкуренции? — поделился Марк спонтанно возникшей догадкой. — Боитесь, что Корпорация со временем достигнет такого влияния, что государство станет для неё обузой?

Министр и бровью не повёл:

— Мы ничего не боимся. Республика восходит от граждан, которым нужны мы, а не Корпорация. Это мы, а не Корпорация, построили для них общество благосостояния, мы дали им долголетие, искоренили преступность и механический труд. Они об этом прекрасно осведомлены.

— А про ваши зарубежные производства они тоже в курсе? — встряла Рика. — Да половины того, о чём вы говорите как о своих достижениях, не было бы, если… не выведи вы все неудобные, опасные производства за границу, местных используя как расходный материал!

— Республика даёт населению других стран рабочие места, труд этих людей полностью доброволен.

«Прямо как в анклаве» — хотел сказать Марк, но коммуникатор саданул его запястье острой вибрацией.

— А с Корпорацией сложность, по большому счёту, только в её неподконтрольности, добавил министр, — Например, давно уже есть серьёзные основания полагать, что она поставляет нам куда меньше положенных пятидесяти процентов добытого фламмия. Официальные цифры, которые фигурируют в отчётах, могут быть занижены в два-три раза, тогда как часть фламмия может оседать на перевалочных складах и оттуда полуподпольно, через посредников, продаваться третьим странам. Увы, с первых лет не был выстроен эффективный механизм аудита, а деятельность предприятий, скупленных Корпорацией у нас в стране, запутывает следы ещё сильней. Доказать что-либо стало практически невозможно.

Но это — меньшее из всех зол. Тут мы подходим к самому основному. К тому, ради чего здесь собрались, — голос Либрена вдруг стал почти таким же официальным, как в начале разговора. — Пункт под номером пять «Пакта о Корпорации» устанавливает срок действия пакта: он составляет сто пятьдесят лет со дня подписания. В этой связи хотел бы спросить вас: известно ли вам, как долго существует Корпорация?

Марк начал догадываться, к чему клонит человек в кресле, но не мог разомкнуть челюстей. Ему хотелось сначала услышать самому, будто бы услышать — значило принять догадку за истину, окончательно подкрепить её некий почти осязаемый статус.

— Сто пятьдесят лет? — произнесла Рика без особой уверенности.

Нахмурившись, Либрен слегка подался вперёд.

— Сто сорок восемь полных лет, — сказал он с расстановкой. — Позвольте объяснить, что это значит. Меньше чем через два года срок пакта истечёт, а значит, истечёт и монопольное право Корпорации контролировать месторождения. Она вынуждена будет уйти, но кому потом достанутся рудники, в пакте не прописано. Мы считаем, что предки намеренно так сделали. Нет ни малейшего смысла решать такие вещи заранее, не зная политических реалий времени, которое наступит через несколько поколений.

Страшная догадка ядом растекалась по телу, мучая Марка, но всё никак не получала подтверждения.

— Но если Корпорация просто уйдет, сама по себе, то зачем вам мы? — решился прямо спросить он — лишь бы прекратилась эта пытка неизвестностью.

— А затем, — министр неотрывно смотрел ему в глаза, — что Корпорация, похоже, уходить не собирается. Факт скорого истечения срока пакта практически не афишируется ни нами, ни в Альянсе: все заинтересованы в том, чтобы как можно дольше хранить свою позицию и планы в секрете. При этом мы имеем право держать у них под боком экспедиционные силы с любым вооружением. Альянс понастроил немерено самолетов огневой поддержки: даже эскадрилья таких кому хочешь доставит проблем в чужом небе. А вот Корпорация… Корпорация тоже всё помнит, тоже готовит нечто такое, что по задумке способно сохранить за ней контроль над рудниками. Не силой, нет, не оружием — здесь совсем иное. Известно об этом стало благодаря вам, Марк.

Юноша со всей силы впился пальцами в подушку, на которой сидел. Худшие его опасения подтверждались. Все страхи, подозрения густым переплетением линий сходились в единственной точке, и этой точкой — ключом ко всему — был «Пакт о Корпорации». Не подозревая о нём, Марк принимал за аксиому, будто Корпорация была, есть и будет всегда. Но оказалось, что ей отпущен срок, который близился теперь к концу. Два года — огненные цифры обратного отсчёта стремглав проносились сквозь воображение.

И вот сокрытое в темноте домыслов приобретало ослепительную яркость.

Вот она — причина, по которой технология стала важна именно сейчас. На чьи бы решения ни планировала влиять Корпорация, цель была очевидной: склонить самое могущественное государство мира на свою сторону. Заручившись поддержкой Республики, Корпорация развязала бы себе руки. Смогла бы объявить о бессрочном продлении пакта или вовсе проигнорировать его требования, снять с себя любые обязательства, избавиться от любых ограничений на свою деятельность. От этих мыслей мутило, как из-за нехватки кислорода. Но всё же самая главная, ключевая деталь не ускользнула от Марка: молчаливое пособничество Республики не избавило бы Корпорацию от противодействия со стороны второго учредителя пакта — Континентального Альянса. Догадаться, во что грозил вылиться этот конфликт, было нетрудно.

— И как вы предлагаете поступить? — тихо спросил Марк.

— Нанести превентивный удар. Совершить диверсию, от которой Корпорация просто не сможет, а точнее, не успеет оправиться. Потому что совершите её вы: люди, от которых можно ожидать бегства, капитуляции, быть может, подковерной борьбы… Но уж точно не диверсии.