Светлана - Нина Артюхова

Женя, потупившись, отрывал еловые шишки одну за другой и складывал их кучкой на траве. Андрюша, при­открыв рот, неподвижно смотрел на Светлану.

Светлана почувствовала с удивлением, что пальцы у нее липкие от смолы. Она быстро вытерла их платком, насколько было возможно, и протянула руку ладонью кверху.

 — Ну-ка, — сказала она весело, — снимайте ваши галстуки, дайте их мне на хранение. Запишите мой адрес, а я ваш запишу. Я уверена, что, если вы захотите, вас в пионеры примут в ноябре или к Новому году. Тогда при­дете ко мне, получите красные галстуки.

Андрюша неуверенно поднес к горлу руку и сейчас же опустил ее.

 — Сами, сами развязывайте! Давайте вот как сде­лаем: я закрою глаза и считаю до десяти. Раз... два... три... — Светлана считала, сидя с протянутой рукой. — Семь, восемь... — Она замедляла счет. — Девять...

Светлана с ужасом подумала:

«А если не снимут? Нелепое положение!.. Нет, не мо­жет этого быть: сейчас оба галстука будут в моей руке!»

Раньше чем успела неторопливо сказать «десять», Светлана почувствовала прикосновение мягкой ткани и жестких мальчишеских пальцев.

Она открыла глаза. Женя сказал, страдальчески скри­вив губы:

 — Ребята будут дразнить...

 — Не будут! — решительно сказала Светлана, скла­дывая оба галстука у себя на коленях. — А теперь возь­мите ветки, отнесите их домой, посмотрите, который час, и опять сюда возвращайтесь.

 — Нечего нести, — сказал Андрюша: — Женя с одной стороны все шишки отвертел, а вы — с другой.

Светлана только теперь поняла, почему у нее такие липкие руки.

 — Не беда! — засмеялась она. — Сейчас новых веток нарежем!

Мальчики с еловыми ветками побежали к дому, а Светлана вернулась к отряду.

Ребята уже кончили играть в мяч и отдыхали.

 — Мальчики, — сказала Светлана, — сейчас Андрю­ша и Женя дали мне на хранение свои галстуки — на хра­нение до тех пор, пока их не примут в пионеры. Если кто-нибудь из вас будет над ними смеяться или дразнить — хоть одно слово скажет! — тот будет не пионер!

Эти слова были встречены молчанием, в котором Светлана почувствовала уважение. Она присела на траву.

Игорь Николаев, председатель совета отряда, подо­двинулся к ней и тихо спросил:

 — Сами отдали?

 — Да. Игорек, ты уж последи, чтобы никаких разговоров...

 — Ну конечно.

После нервного напряжения было так приятно спо­койно посидеть здесь, в тени. Березовый пень — как спин­ка кресла, очень удобно.

Игорь сочувственно спросил:

 — Вы теперь успокоились?

Светлана улыбнулась:

 — Да.

Чудесный парень этот Игорек! Толковый, выдержан­ный.

Когда его выбирали в начале смены, мальчика, вы­двинувшего его кандидатуру, просили сказать что-нибудь об Игоре — они учились в одной школе. Характеристика была краткой, в стиле Юры Самсонова:

 — Этот мальчик — очень хороший мальчик!

Под общий смех вожатый попросил добавить что-ни­будь еще. Тогда было добавлено:

 — Пользуется авторитетом у товарищей.

На это уже никто не засмеялся — ребята привыкли к таким официальным выражениям. Но ведь это тоже было забавно — Игорьку одиннадцать лет, а мальчугану, кото­рый давал характеристику, — десять. Но смейся не смей­ся, а возражать не приходится: Игорек действительно пользуется авторитетом.

От дома бежали Андрюша и Женя. Женя еще издали крикнул:

 — Сейчас будут горнить к обеду!

Светлана встала:

 — Ну что ж, пойдемте.

Как сильно уже загорели спины, плечи, руки, ноги у ребят! А волосы — как коричневый плюш разных оттен­ков: от темно-бурого у Игоря до рыжевато-золотистого у Андрюши.

«Я вас всяких люблю, — с нежностью думала Светлана: — и тех, кто пользуется авторитетом, и тех, кто еще не пользуется... Даже тех, кто порой расшатывает и подры­вает мой собственный авторитет! Впрочем, сегодня мой авторитет несомненно укрепился...»

Кто-то из мальчиков сказал за спиной Светланы:

 — Андрей-самозванец!

Светлана обернулась. Еще насмешливый голос, на этот раз впереди:

 — Женька, ты, по-моему, потерял что-то, пока мы физкультурой занимались!

Кто это указал? В отряде тридцать мальчиков, не вся­кого узнаешь по голосу. А нужно бы знать.

У Андрюши расстроенное лицо, а у Жени злое. Еще одно неосторожное слово — и он начнет драться.

Светлана почувствовала, как все опять напрягается в ней — и слух, и зрение, и воля.

Игорь ускорил шаг и пробирается вперед с решитель­ным видом. Он, конечно, знает, кто начал дразнить бед­ных самозванцев. Игорь поможет. Нужно будет сейчас же после тихого часа собрать совет отряда.

А с Игорем успеть поговорить еще до обеда.

Обязательно предупредить старшего вожатого и отрядного педагога.

Не надо волноваться и расстраиваться. Кончилось одно — начинается другое. Так и будет. И сегодня, и зав­тра, и послезавтра. Мальчишкам по десять — двенадцать лет, их трудно убедить короткой фразой: «Кто будет сме­яться и дразнить, тот не пионер!»

Да и фраза-то, надо признаться, неудачная получи­лась. Пожалуй, сейчас же после обеда опять услать за чем-нибудь Андрюшу и Женю и поговорить с остальны­ми — еще до тихого часа, а то и тихий час окажется под угрозой...

Можно поговорить с ребятами. И можно собрать со­вет отряда. Можно просить помочь старших товарищей. Все можно сделать. Можно даже привыкнуть не волно­ваться.

Только успокаиваться нельзя. 

 — Толя, меня ребята спросили: как, по-моему, пра­вильно ли опротестовали последний матч на первенство страны... или на кубок?.. А я не знала! Даже не знала вообще, что какое-то недоразумение там вышло.

 — Надо знать. Сама же просила дать тебе мальчиков. Что же ты им ответила? Так прямо и сказала: ничего не знаю, футболом не интересуюсь?

 — Нет, я, конечно, не так... я стала вилять. Это, гово­рю, вопрос сложный и очень спорный... Здесь, говорю, нужно быть очень объективным, болельщики часто быва­ют пристрастны... А тут, на мое счастье, дождь пошел, и мы все домой побежали.

Светлана засмеялась, старший вожатый тоже расхо­хотался:

 — Не всегда так вовремя идет дождь. Имей в виду: если ты хочешь, чтобы ребята тебя уважали, ты должна знать или, во всяком случае, иметь понятие обо всем, что их интересует.

Вот я тебе из своей практики расскажу.

Послали меня вожатым в художественную школу — может, слышала, там одаренные ребята учатся. Спе­циальные предметы проходят, кроме общеобразо­вательных.

Ребята там не простые, не так у них жизнь идет, как в обычных школах. Не всегда родители правильно отно­сятся, слишком уж захваливают, любуются... Во всяком случае, многие из этих ребят на простых смертных смот­рят эдак... с высоты своей одаренности. А что я по­нимал в живописи? В Третьяковке бывал, конечно, и на выставках иногда, но опять-таки как простой смертный.

Павлик наш, который в пятом отряде, конечно, боль­ше разбирается в художественных вопросах, чем я разби­рался. И стали меня ребята испытывать. Как-то подхо­дит ко мне парнишка — волосы в художественном беспо­рядке и галстук как-то необычно повязан. Показывает не­большую картину:

«Анатолий Николаевич, вот я эскиз написал, мне хоте­лось бы знать ваше мнение».

А за ним другие стоят, девчата и мальчики, и с таким каким-то... корректным любопытством ждут, какую глу­пость я сейчас ляпну.

Ни дождь, ни снег не идет (в помещении дело было), никто меня не выручает.

Я на картинку взглянул и говорю ему:

«Знаешь что: так, в двух словах, не расскажешь. Я сейчас спешу к директору, оставь эскиз, поговорим на следующей перемене».

А сам в учительскую и главного их художника за бо­ка: показал ему картину.

«Хорошо или плохо? Как по-вашему?»

Он мне за три с половиной минуты целую лекцию про­чел. На следующей перемене я вернулся к ребятам и с большим спокойствием всю картину разобрал до мело­чей. Я им и о колорите и о композиции... Несколько оши­бок указал. Выслушали молча. Удивились. Не поверили. Понесли на проверку к преподавателю, главному худож­нику. Он человек умный, сразу понял, в чем тут дело, и очень тактично, в других выражениях, но то же самое им сказал, что и мне говорил. И мой авторитет сразу повы­сился. Только, Светлана, на таком незаработанном авто­ритете далеко не уедешь. С тех пор я все свободные ве­чера проводил в библиотеке Ленина. Сколько книг по ис­тории искусства и вообще о живописи прочел — вспом­нить страшно.

В конце второй четверти сделал им доклад об эпохе Возрождения.

Ребята на доклад пришли опять-таки с некоторым не­доверием. А слушали с интересом. Даже преподаватели мой доклад хвалили.

Вот это уже был авторитет заработанный. А теперь расскажу тебе о футбольном матче. Потом пойди к физ­культурнику, с ним посоветуйся, он тебе скажет, какие книги и журналы нужно прочесть. «Советский спорт» чи­таешь?