Кровавые девы - Барбара Хэмбли

— Кровь святых, вот в чем дело, — объяснила устроившаяся у ног Лидии Евгения, доверчиво положив руку ей на колени. — Папа говорит, что святые были надоедами, которые вечно совали нос в чужие дела, но все не так просто. Я знаю, должно быть что-то еще. Обязательно должно! И мадам рассказывала, что во сне к ней приходил святой Георгий — победитель змия — и отворил вену у себя на руке, как она сделала для меня, и напоил ее своей кровью, как она напоила меня… Его кровь стала ее кровью, так она сказала. А ее — стала моей. Она обнимала меня…

Глаза девушки снова наполнились слезами:

— Она обнимала меня, и мне казалось, что она держит мою душу. Я чувствовала, как ее разум проникает в меня, проходит сквозь меня, как обжигающий свет, пугающий, ослепительно прекрасный и наполненный любовью. Я была как чистая вода в хрустальной вазе, только вазой было живое любящее сердце. Казалось, что мое старое тело умерло и ему на смену пришло новое, наполненное кровью святого Георгия… что эта кровь изменит меня, и я смогу видеть демонов под личиной людей… Смогу сражаться с бесами, злобными тварями, которые приносят в мир горе и страдания, — она запрокинула лицо, и в падающем от очага отсвете ее кожа, которая на самом деле была белее шелка, обрела подобие румянца. — После этого мадам сказала, что мне нельзя покидать старый монастырь, потому что мы должны взрасти во тьме, как растет пшеница или розы, пока не наберемся сил и не сможем жить при свете. Но этого никогда не случится… никогда?

Она запиналась и говорила невнятно, как маленький ребенок.

Лидия ответила:

— Никогда. Так превращаются в вампиров.

Охотничий домик стоял в лесистых холмах за Беброй. К тому времени, как наемный экипаж добрался туда от вокзала — Бебра была транспортным узлом, где сходилась дюжина железнодорожных путей, поэтому недостатка в экипажах не ощущалось, — тонкий серпик молодой луны уже скрылся с неба.

— Поезд на Айхенберг отходит завтра вечером, в десять минут десятого.

Якоба провела Эшера по непроглядно-темному коридору к двери, за которой начинался спуск в подвал. Одной рукой женщина держала его за запястье, второй — приобнимала со спины, сжав холодными пальцами локоть. Эшер понимал, что она не столько удерживает его, сколько показывает дорогу, хотя вырваться из ее хватки для него было так же невозможно, как порвать цепи, которые он нес в их общей дорожной сумке. Попытка побега, хоть здесь, хоть на вокзале, стала бы для него самоубийством. Якобе не слишком-то нравилось сопровождать его, и Эшер был уверен, что вампирша охотно разделается с ним, стоит лишь подать повод.

— Точнее, сегодня вечером, — добавила она перед тем, как остановиться. Заскрипели дверные петли, из подвала пахнуло рыхлой влажной землей. — До рассвета осталось меньше двух часов. Здесь ступени.

Она помогла ему спуститься. Кирпичи, которыми был выложен пол, местами раскрошились и потрескались, и теперь их поверхность наводила на мысль о поломанных пустых сотах.

Из темноты раздался голос Якобы:

— А теперь слушайте внимательно, друг мой. День мы проведем в этом домике. Завтра вечером мы отправимся в Айхенберг, где тоже задержимся на день. Но ночной поезд из Айхенберга прибывает в Берлин только на рассвете. Поэтому запоминайте, что вам нужно будет сделать. Сегодня я назову вам берлинский адрес, по которому вы и отправитесь прямиком с вокзала — у меня есть возможность проследить, куда вы идете, и по какой дороге. К тому же хозяин Берлина знает о вашем приезде, как, возможно, и полиция. Я встречусь с вами, когда стемнеет, и тогда мы вместе навестим человека, через которого эта ваша Эренберг связывалась с Вильгельмштрассе. Не вздумайте заявиться туда без меня.

Она отпустила его и отошла в сторону. Эшер не двигался. Он знал, что вампирша стоит совсем рядом, невидимая в чернильной тьме подвала. Будь она человеком, он, наверное, почувствовал бы на щеке ее дыхание.

Якоба продолжила:

— Сделаете, как я скажу, и мы мирно разойдемся. Обманете меня — и вам от нас не спрятаться.

— Я не собираюсь вас обманывать.

Холодная рука без перчатки коснулась его шеи, задержалась, давая почувствовать остроту когтей.

— А что еще может сказать человек, оставшийся во тьме наедине со Смертью? Но я вас предупредила.

Она обхватила ладонями его лицо и поцеловала, прижимаясь всем телом; и напор вампирши был таков, что он уступил, словно под влиянием наркотика, зная, что ему все равно не хватило бы сил, чтобы оттолкнуть ее прочь. После она до крови ущипнула его за ухо, надела ему на запястья кандалы и подтащила к чему-то вроде опорного столба. Пока Якоба возилась с замком, он слышал холодное позвякивание цепи о камень.

— Слева хлеб и вода, справа ведро. Я вернусь, когда пора будет уезжать.

— Я буду считать часы, — вежливо ответил Эшер, хотя поцелуй вогнал его в дрожь. Вампиры поступают так, чтобы затуманить разум своих жертв… и им это удается, по крайней мере, на время. Он сомневался, удастся ли ему заснуть, и не столько из-за страха перед другими вампирами — в таком маленьком городе, как Бебра, бессмертные едва ли могли найти себе пропитание, даже если учесть проносящийся по железной дороге поток пассажиров, — но из опасений, что Якоба окажется где-нибудь поблизости и сможет прочесть в его снах, как именно он собирался бежать.

Он не слышал, как она ушла.

— Я написала родителям, — тихо сказала Евгения после долгого молчания. — Написала, что у меня все хорошо… она обещала, что письмо дойдет до них…

— Нет, письма они не получали, — Джейми рассказал ей о том, что ему удалось узнать в Третьем отделении, и о пропавших подростках. — В монастыре был кто-нибудь еще? Кроме тебя и Коли?

— Шестеро… может, больше. Наташа Плехова — ее комната была рядом с моей, и нам иногда удавалось поговорить, — так вот, Наташа сказала, что до нас были другие. За нами присматривает доктор Тайсс, ну, или месье Тексель. Доктор Тайсс приходит и берет у нас шприцом кровь — наверное, чтобы изучить ее. Если мадам Эренберг — вампир, то почему доктор Тайсс помогает ей? Ведь он сам — хороший человек, и он заботится о бедных, тратит на них свои силы и время…

— Если она солгала вам, — медленно ответила Лидия, — и наслала на вас сны, чтобы вы поверили в ее ложь, то точно так же она могла обмануть и доктора Тайсса. Одному Господу известно, что она ему наговорила.

Она встала и помогла подняться Евгении. Девушка немного успокоилась, но по-прежнему выглядела ошеломленной; казалось, она лишь сейчас осознала, что с ней произошло нечто непоправимое.

— Идем, — Лидия легонько подтолкнула ее к двери. — Надо найти тебе место для сна… Ты спишь днем?

— Не знаю, мадам. В подземельях темно, там день от ночи не отличается.

Да и что такое ночь, когда солнце садится лишь к десяти вечера, а сумерки длятся часами?

Лидия взяла девушку за руку.

— Солнечный свет сжигает вампиров, — сказала она. — Достаточно одного лишь лучика, чтобы твое тело загорелось…

— Но тогда мадам Эренберг не может быть вампиром! — Евгения остановилась. — Вы солгали мне? Все это было ложью? Я видела ее на улице среди бела дня…

— Не знаю. Думаю, их две… настоящая мадам Эренберг нашла женщину, которая днем выдает себя за нее…

— Нет! — Женя замотала головой, разметав по плечам черные кудряшки. — Та женщина, с которой я встретилась в лечебнице, это она потом… пила мою кровь и поила меня своей! Это не могло быть обманом! В комнате горело много ламп, было светло, и я ее видела. И я знаю ее голос…

Если она, как и прочие вампиры, умеет искажать человеческое восприятие, то, возможно, ей удалось внушить девочке, что ее двойник — это и есть она сама?

Или же..?

Пришедшая в голову догадка обдавала холодом почти так же, как пальцы стоявшей рядом Жени. Но смысл в ней был…

Лидия оторопела; не паника, но странное ледяное спокойствие охватило ее, когда она поняла, что именно сделала Петронилла Эренберг.

— Ему нужна кровь вампиров, — она говорила словно сама с собой. — Доктор Тайсс… Бог его знает, как он сам себе все объясняет. Но ему нужна кровь вампиров. Из нее он изготавливает сыворотку или лекарство, которое позволяет мадам выдерживать солнечный свет.

В конце концов, разве не к тому же стремился Хорис Блейдон? Именно в это он и хотел превратить несчастного Денниса. Устойчивый к солнечному свету вампир, преданно служащий Британской империи. Воспоминания о том чудовище, которым стал Деннис, до сих пор вызывали у нее ночные кошмары.

— Вместо того, чтобы охотиться на вампиров и забирать у них кровь, — тихо продолжила она, — мадам Эренберг просто создала себе птенцов. Скорее всего, на них же он испытывал свою сыворотку. Коля… да, наверное, все дело в этом. Один из экспериментов оказался неудачным. Или даже не один…