Подсадной - Андрей Кивинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Эта старинная легенда о проклятии рода Баскервилей. В начале прошлого века младший из семейства Баскервилей, Хьюго, получил в наследство дом и сделал из него ночной клуб, где торговал не только алкоголем, но и собачьими консервами. То есть консервами, сделанными из собак. И вот однажды, после очередной удачно проданной партии, он решил отметить это дело…»
– Короче, недели две назад из колонии веселого режима сдернул один чудик. Кажется, из Магаданской области. Ухитрился придушить вертухая, переодеться в его форменный костюмчик и выскочить за ворота. Там, конечно, всех на уши подняли, все обложили, но чудика пока не поймали. Скорей всего, он где-нибудь отсиживается, пока буря не уляжется. Прячется на болотах. Чудик сам из Питера, сел за убийство. До этого судим за грабеж. В общем, достойный представитель криминальной столицы.
– Молодой?
– Двадцать шесть или двадцать семь лет, не помню точно.
– А Вера здесь при чем?
– Ямщик, не гони лошадей. В Питер, как полагается, депеша прилетела – на всякий пожарный перекрыть места возможного появления. Перекрывают, в основном, участковые, реже – опера из розыскного. Так вот, адрес этой Веры – одно из мест возможного появления.
– Он ее родственник?
– Не совсем… У тебя что, серьезные виды на нее?
– Серьезней не бывает.
– А у нее?
– Пока не знаю. Не спрашивал.
Виталик предложил пива, Коляныч отказался:
– Рассказывай, рассказывай.
– Он ее бойфренд, как нынче говорят. А она его крошка. Жили по соседству, в одну школу ходили. Когда созрели, полюбили друг друга и даже объявили о помолвке.
Коля почувствовал себя примерно как пассажир «Титаника», которого предупредили, что шлюпок на всех не хватит.
– Но свадебка расстроилась. Жених сел. «Опустил» кого-то – денег на банкет, наверное, не хватало. На первый раз дали три года. Не условно. Невеста пообещала ждать. Видать, любовь была качественной, с гарантией. Извини, Ник, если делаю больно. Лучше горькая, но правда, чем хорошая, но лесть. Пока жених валил лес, к невесте стал клеиться какой-то студент. Настойчиво так, тоже по-серьезному, вроде тебя. Но приклеиться не успел. Жених вышел на год раньше. Официально – за хорошее поведение. Не официально – мест на зонах мало, криминальная революция в стране.
Виталик допил пиво, закусил зубочисткой и продолжил печальную повесть:
– Вышел, значит, быстро так студенту объяснил, что чужое брать нехорошо. Студент, хоть и попал в больницу, но заяву писать не стал – себе дороже. Но чудик долго на свободе не удержался, как это обычно и бывает. Вера тогда только-только на железную дорогу устроилась. Как-то ей пассажир малость нахамил. С применением грубой физической силы. В ухо дал, короче. Пассажир наш, питерский. Вера, конечно, жениху рассказала и ушибленное ухо показала.
– Погоди, она действительно ждала его?
– Наверное… Если б ты знал, каких подонков они любят! Это ж бабы, создания нелогичные, как наше правительство. Он и дуплит ее, и изменяет, и вообще клейма на нем ставить негде, а для нее – единственный и неповторимый. И в Сибирь, и на плаху. Так и тут, видать. Но не суть. Так вот, – рассказала. Жених – чувак конкретный. Пассажира вычислил, вернее, Вера адресок подсказала, билет-то у нее остался. Он у приятеля-землекопа купил обрез с места освободительных боев, утром встал у подъезда и, когда пассажир выполз, одним выстрелом в башку положил. Перед этим доходчиво объявил, за что убивает. Чтоб убитый впредь руки больше не распускал против женщин беззащитных. Даже на том свете.
«У нас нет не только шлюпок, но и спасательных жилетов. Температура воды за бортом два градуса, в океане полно акул, ближайшее судно в семи часах ходьбы. Удачного дня, чувак».
– Вера. Она знала, что он.
– Мочить идет? – помог Виталик.
– Да.
– Официально, на протокол – нет. Мол, жених сказал, что просто поговорит с пассажиром, чтобы тот извинился. А неофициально – знает только она… Жениху же не свезло. У подъезда мужик гулял с туркменской овчаркой, сцену увидел и успел прошептать «фас». Туркмен дело знал хорошо, благо, что полжизни волков давил. Даже обрез не помог. В итоге мстителю припаяли двенадцать лет строгого режима.
Теперь Коля понял, что имел в виду бензиновый наркоман, говоря, что местные боятся ухаживать за Верой. Еще бы, когда такой красавец с обрезом рядом!
– Но, видать, не сиделось ему спокойно, раз сорвался. Чувствую, по дороге еще делов наворочает, пока не поймают. Терять будет нечего, да и сейчас уже нечего. В общем, участковый попросил твою Веру тайно проинформировать, если он появится на горизонте.
– И что она?
– Пообещала. Но думаю, не отсемафорит. Первый поцелуй, первое «ого!». В конце концов, он же из-за нее сел. Может, она его снова ждать обещала. Всю жизнь. Спроси у нее, кстати.
К машине подбежал парнишка лет семнадцати и сунул под щетку рекламный буклет бани-борделя. Коля протянул руку, достал его, прочитал, раздраженно скомкал и выбросил в окно.
– Напрасно. Хорошая баня, наша. Да ты не нервничай так, – подбодрил Обручев, – до Питера еще добраться надо. Сто раз поймают. Или сам с голодухи сдастся.
– А если нет?
Виталик, прищурив милицейский глаз, посмотрел на Коляныча:
– Слушай. А может, сделаем проще? Как только он к твоей проводнице сунется, ты мне просигналь. А дальше – операция «Антитеррор». Будет задержан случайно проходившим патрулем для проверки документов.
– Сдурел? А если Вера узнает?
– Я ж те говорю – случайно прошедшим патрулем. А как тут патруль оказался, никого не волнует. Ты ж ей не будешь докладывать, а мы и подавно. Зато смотри – за побег и убийство ему по максимуму накинут, а то и вообще насовсем на каторгу оправят. И тебе хорошо – соперник устраняется, и Вере. На хрен ей такой герой? Ей семья нужна, детишки, спокойствие. Потом еще спасибо скажет. Да и дело нормальное сделаем – мудакам место в тюрьме. А то сколько он горя мирным гражданам принесет. И не сосчитаешь.
Глаза Виталика засверкали охотничьим блеском, который не укрылся от опытного разведчика:
– У тебя тоже есть интерес?
– Если ты думаешь, что мне медаль за него дадут или внеочередное звание, то могу успокоить. Не дадут. И даже премию. Для тебя же это единственно разумный вариант. Для начала попробуй ее разговорить. Вдруг она открыто скажет, что достал меня этот козел, мало ему дали. Тогда предложи спалить.
– Если б хотела, уже сказала.
– Ну, пока ты для нее первый встречный-поперечный – даже не кувыркались – зря, кстати. Чего ж душу раскрывать? Но ты не сдавайся! Любовь, как и разведка, активности требует. Завали ее в койку, а там они такие разговорчивые. Проверено электроникой.
Виталик, уже пропитавшийся милицейским цинизмом, не прятал мысли под метафоры. Бил в лоб. А чё?
Коля ничего не ответил. С одной стороны, в словах соседа есть определенный резон, но с другой… Внедряться к любимой девушке… Как-то это не по-советски. Надо взять тайм-аут и все обдумать в спокойной обстановке. А пока сменить тему:
– Как там посредник? Вспомнил что-нибудь?
– Конечно! А я разве не говорил?.. Все! И даже в каком году было восстание красных повязок в Китае.
– Серьезно?
– Серьезней не бывает! Сейчас бумажным творчеством занимается. И про Академика пишет, и про Сапожникова, и про тебя, само собой. Но тебя мы как бы не найдем. Ты ж фамилию в дежурной части соврал, а потом сбежал, попросившись в туалет. Завтра за посредником москвичи приезжают, им лишний свидетель не помеха. Жаль, Академика к делу не привязать, одних слов мало. А насчет этого каторжника Сэлдона ты прикинь. Скотленд-Ярд всегда стоит на страже интересов вашей семьи. Если что – телеграфируй.
– Спасибо, прикину.
Оставив на переднем сиденье пивную жестянку и полупустую пачку сигарет, Виталий вернулся на Бейкер-стрит. Коляныч взял сигарету, закурил, положив подбородок на руль и уставившись в лобовое стекло. Завел Осборна, помогающего сосредоточиться.
Ну и как быть? Смотать удочки? Извините, Вера Павловна, я немножко погорячился с любовью. Не любовь это оказалась, а так – недоразумение. А то и вообще не извиняться. Исчезнуть по-английски. Вряд ли она станет его разыскивать и обрывать пейджер, номер которого он ей на всякий случай оставил. Есть у нее Робин Гуд с лесоповала…
Легко сказать – исчезнуть. Засосала трясинушка, без посторонней помощи не выбраться. «Любовь сэра Генри грозит бедой сэру Генри, а любовь вообще?..» Он же по ночам не спит, ворочается, каждую минуту о ней думает, даже когда идет реклама по телевизору.
Не исключено, что беглый женишок уже в Питере. На товарняке добрался или попутках. И как быть, если столкнешься с ним нос к носу? И самое главное, как к нему относится Вера? Это и надо выяснить в первую очередь. Если трепетно – ловить нечего… Или есть чего? Если он быстренько вернется, откуда прибыл? С Божьей помощью. А в роли Бога у нас сегодня выступает.