Подсадной - Андрей Кивинов

Предложение насчет дружбы осталось без ответа.

– Ну хоть телефончик-то оставь. Или пейджер. (Хотя я и так знаю…)

Вера продиктовала номер.

– Когда ты теперь будешь в городе?

– В пятницу.

– Я позвоню, хорошо? Может, еще куда сходим.

«Видишь ли, Николай. Мое сердце в настоящий момент не свободно, и вы напрасно теряете время…»

– Звони.

«Не отказала! Ура!»

Напрашиваться на чай Коля не рискнул. Рано, можно вспугнуть. Хотя чаю очень хотелось.

У дверей подъезда трубадур аккуратно придержал проводницу и прошел первым. Кто знает, вдруг уже вычислили враги? У них с этим быстро. Не стоит подставлять под удар битой невинного человека. Вера, возможно, удивилась. А возможно, и нет. Человек заботится о безопасности. Питер – праздник, который иногда с тобой.

Они сели в красочный, расписанный под хохлому лифт, и несколько волшебных секунд стояли в опасной близости друг от друга, отчего у давно не знавшего женской ласки секретного агента включились безусловные рефлексы. Чтобы отвлечься, он принялся изучать инструкцию по пользованию лифтом, отпечатанную на мятом жестяном листе. «Запрещается садиться в лифт лицам, находящимся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения…» Надо же, не знал. Иначе бы никогда не сел. Сядешь бухой, а он и оборвется.

Агент проводил девушку до самых дверей, за которыми тявкало моющее средство.

– А кто его кормит и выгуливает, когда ты в рейсе?

– Родители. Отец сейчас на даче, а мама завтра уедет и его заберет с собой. Она его к ветеринару привозила. Старенький уже. Болеет. Пекинесы вообще долго не живут. Спокойной ночи, Коля. Еще раз спасибо!

Ах, как хотелось дружиться. Кони рвались из конюшни. «Я не маньяк, но дружба заставляет нас совершать настоящие чудеса». Но. Всему свое время. Еще Маяковского не читали.

Утром практически счастливый трубадур примчался в офис за очередным пылесосом. И примчался весьма вовремя, успев застать телефонный разговор старшего менеджера – строгой не по годам дамы институтской внешности.

– Да, у нас есть Вадим. Менеджер. Вернее, был. Но он уволился месяц назад. Нет, телефонов мы не даем. Я не знаю, из милиции вы или нет. Приезжайте лично. До свидания.

– Кто это? – насторожился Коляныч.

– Представились милицией. Спрашивают, есть ли у нас Вадим лет тридцати? А представиться кем угодно можно, даже Киркоровым. Пускай приезжают и документы показывают.

«Так-так-так. Идиот, предложил пылесосик… Ребята не успокоились, вычисляют…»

– И что? Приедут?

– Приедут.

– Когда, не сказали?

– Нет. А вам-то не все ли равно, Коля?

– Вадик занял у меня пятьсот баксов – и с концами. Хочу посоветоваться, как быть. Его, наверное, за такие делишки и ловят.

– Я могу скинуть вам на пейджер, если они приедут.

– Боюсь, не успею вернуться – у меня демонстрация через час. Наташа, вы просто запишите их данные и телефон. Я потом сам перезвоню.

– Хорошо, без проблем.

Забрав пылесос, упакованный в специальный демонстрационный чемодан, Коля помчался к клиенту. Порожний рейс – убыток стране. Поэтому подобрал голосующего попутчика и заработал на бензин.

К клиенту прибыл вовремя, минута в минуту, как и полагается основательным бизнесменам. Поднялся на этаж, но прежде чем нажать звонок, невольно задержал взгляд на двери. Вроде бы обычная, металлическая. Но обращали на себя внимание две детали – вместо оптического глазка в двери была просверлена обычная дырка, защищенная сверху приварной решеткой. А чуть ниже – небольшое квадратное оконце, прикрытое жестяным клапаном-кармашком. Коля из любопытства приподнял клапан, но под ним ничего не оказалось.

Хозяин квартиры – профессорского вида мужчина лет шестидесяти, облаченный в полосатую рубашку и тщательно отутюженные брюки, – встретил Колю с приятной улыбкой на сильно морщинистом лице. Правая рука опиралась на резную тросточку, украшенную черными камешками. Такой же камешек блестел в перстне-печатке на той же правой руке.

– Прошу.

Ничего необычного в прихожей торговый агент не заметил. Доходы, судя по обстановке, у жильцов много выше среднего. Значит, есть надежда, что он уедет отсюда без пылесоса.

В квартире Колю поразил грамотный, до мелочей продуманный интерьер, над которым явно потрудился профессиональный дизайнер. Особенно впечатлял аквариум, вместо задней стены которого в стену была вмонтирована плазменная панель – дорогущая штуковина, появившаяся не так давно на отечественном рынке. На панели демонстрировался ролик из жизни морских обитателей, и создавалось ощущение, что рыбки плавают в открытом океане.

Хозяин, представившись Виктором Михайловичем, поинтересовался в свою очередь, как величать гостя. При этом не переставал улыбаться. Предложил тапочки на меху. Чувствовалось, человек он не злой и душевный.

В просторной гостиной, больше напоминающей приемную батюшки-императора или какого-нибудь кронпринца, Виктор Михайлович присел на кожаный диванчик, поставил перед собой на столик красного дерева стеклянную баночку из-под майонеза, закурил дешевую сигарету без фильтра и указал менеджеру на пушистый ковер, который предстояло почистить.

Еще одна деталь не укрылась от Колиных глаз – за окнами квартиры висели тяжелые металлические решетки. Странно, ведь квартира находилась на седьмом этаже, и вряд ли воры проникнут сюда через окно. Хотя. Тут есть чем поживиться, а когда есть цель, проникнуть можно куда угодно. Вот, одна картинка на стене на всю его годовую зарплату тянет. Наверняка подлинник. Да и коллекция холодного оружия явно не китайский ширпотреб. Вторая плазменная панель, обратно.

Демонстрация, занявшая сорок минут, не произвела на хозяина волшебного впечатления. Он продолжал улыбаться, сверкая золотым зубом, но, скорее, из вежливости. Несмотря на то что Коляныч, вдохновленный любовью, играл гораздо убедительнее, чем Антон на профессиональной сцене. И ковер вычистил до последнего окурка. Скорее всего, клиент был из той поганой категории, которая приглашает менеджера только для чистки ковра без намерений купить пылесос.

Продемонстрировав весь арсенал насадок и видя, что хозяин не прыгает от восторга и не лезет за кошельком, агент с дежурной улыбкой вытащил из рукава, а точнее, из чемодана главный козырь. Фотографию клеща-сапрофита.

– Виктор Михайлович, не покажете ли свою кровать? Или диван, на котором вы спите?

– Зачем?

– Я хочу пропылесосить его. И гарантирую, вы будете потрясены.

– Думаете?

– Уверен.

– Ну что ж, пожалуйста, не жалко. – Хозяин поднялся с дивана и, опираясь на трость, направился в коридор, где блестела дверь в другую комнату, по всей видимости в спальню.

Дверь эта, к слову, тоже имела зарешеченный глазок и квадратное оконце. И была обита листовым железом, потому и блестела. Совсем уж ненужная вещь. Квартира ведь не коммунальная. Мало того – в районе ручки висел внушительных размеров засов. Понятное дело, если изнутри, но почему снаружи?..

Пока Коляныч ломал голову над решением этого ребуса, хозяин лязгнул засовом, дернул дверь, щелкнул выключателем, отошел в сторону и жестом пригласил гостя:

– Прошу, молодой человек. Пылесосьте своих клещей.

Перешагнув порог и увидев обстановку, торговый агент чуть не выронил драгоценный агрегат. Несколько секунд Коля испуганно вращал глазами, пытаясь понять, куда он попал и не коварная ли это ловушка. Он читал про такие варианты в кровавой прессе. Заманят, посадят на цепь и насилуют до полного изнеможения жертвы.

Но Виктор Михайлович не проявлял никаких признаков гомосексуальной агрессивности, продолжая с прежней улыбкой стоять на пороге.

Спальня поражала дизайнерскими находками. Поражала наповал. Какие там сапрофиты! Какой там «Квартирный вопрос»! Какой там кронпринц!

Десять квадратных метров. Вместо широкого окна с занавесками – зарешеченный квадратик дюймов двадцати шириной, прикрытый тяжелыми жалюзи. Вместо люстры – вкрученная над дверьми лампочка с абажуром из старого алюминиевого дуршлага. Вместо кровати, которую собирался чистить Коля, – двухъярусные, аккуратно заправленные тонким простеньким одеялом нары, привинченные к полу. Рядом деревянная, без изысков, тумбочка. На тумбочке – металлическая миска, кружка и ложка. Приборы прикрыты салфеточкой, чтобы не пылились. В дальнем углу – унитаз вокзальной конструкции: две бетонные ступни и железная, сильно ржавая воронка узким концом уходящая под пол. В простонародье – параша. Рядом белая небольшая раковина, тоже металлическая, а не фарфоровая. Обрамление – дешевый белый кафель отечественного производства. Из мебели – всё.

Никаких обоев на стенах, никакой живописи. Серая матовая краска. Лишь возле нар несколько перечеркнутых палочек – тюремный календарь. От оконца натянута веревочка, на которой сушится нехитрое бельишко. Под ногами вместо паркета холодный бетон с мутными разводами. И главное, запах. Как пахнут подобные спаленки, Коля знал прекрасно. По привычке он чуть было не приступил к «работе». («За что тебя, друг?»)