Иные (СИ) - Точильникова Наталья Львовна

— Стой! — приказал Андрей. — Эмиль Георгиев назначается моим адъютантом.

Юноша послушался. Кажется, получалось.

— Друзья мои! Обратился он к собравшимся. Теперь мы с вами вместе решим их судьбу. Какие будут предложения?

— Убить! — раздался голос Аркадия, рослого парня лет тридцати, дери Георга.

Его поддержали. Громко и с энтузиазмом.

«Ну, неужели не было совсем ничего хорошего? — думал Андрей, глядя на орущую толпу. — Они же вас поили, кормили и одевали. И лечили к тому же. Да, конечно, вы на них работали. Но и они не бездельничали. И не купались в роскоши на ваши деньги».

Андрей посмотрел на толпу внимательнее. Нет, кричало меньшинство, припоминая обиду за обидой, выдвигая обвинение за обвинением. Но активное меньшинство. Конечно, этим людям было ужасно в построенном Иными обществе. Никакой свободы, никакой инициативы — только послушание господину. Те же тихие и покорные, которым было спокойно и комфортно под властью Иных, и сейчас молчали. И они также послушно допустят гибель своих ваби, к которым наверняка привязаны, как и позволяли им распоряжаться своей судьбой.

Он подождал, когда толпа накричится вдоволь, а потом сказал:

— Я предлагаю, чтобы судьбу каждого Иного решили его дери. Теперь это будет так. Мы будем приказывать Иным, а не они нам.

По толпе пронесся гул одобрения.

— Но часть дери наших пленников в лагере Романа и рядом с ним. Поэтому прежде мы заключим мир с Романом и, возможно, объединим лагеря.

— Молодец, Андрей! — крикнул Мстислав, дериСебастьяна. — Мы пойдем туда.

Толпа поддержала.

Всю толпу к лагерю Романа Андрей, разумеется, не потащил. Пошло маленькое посольство из трех человек: самого Андрея, Эмиля и Мстислава. Да и не сразу. К визиту надо было как следует подготовиться.

Через Георга бывший сервент надеялся поддерживать ментальную связь с Эмилем.

«Ну, как ты?» — мысленно спросил он у своего нового господина, шагая по сумеречному лесу к лагерю Романа.

«Как в тюрьме».

«Ничего, ваби, через это надо пройти».

«Сволочь мстительная!»

«Ну-у. Представь себе, что это комната для наказаний».

«Я делал это когда-нибудь с тобой?»

«Не со мной, так с другими. Серж Бекетов делал».

«Значит поделом».

«Неблагодарный! Я же тебя спасаю».

«Будем надеяться».

У силового купола их встретил Виктор Завадский.

— Рад видеть тебя, Андрей. До нас уже дошли слухи. Поздравляю.

— Спасибо. Быстро вы обо всем узнаете.

— Прошло больше трех часов.

— Я хотел бы поговорить с Романом. Вы нас пустите?

— Тебя да. Остальных — вряд ли.

— Это мои люди. Они нужны мне.

Виктор задумался.

— Ладно, я посоветуюсь с Романом.

И скрылся за полупрозрачной силовой стеной. Андрей посмотрел ему вслед. За ровной дымкой защитного поля призрачно мерцали костры и сияли в полутьме желтые пятна палаток. За его пределами было влажно и зябко. Андрей поежился.

Виктор быстро вернулся.

— Заходите! — коротко приказал он. — Только сдайте оружие.

Роман Завадский сидел у костра и шевелил угли длинным прутом. Здесь же расположились и остальные бывшие сервенты Завадского: Вероника, Надежда и Борис. Одинаковые красные куртки со споротыми именами их господ. Роман поднял глаза.

— Садись. С чем пришел?

— С миром.

— Я так и думал. Ты зря оставил их в живых.

— Иные нужны нам.

— Что они тебе наговорили?

— Причем тут «наговорили»? Иные — это, как минимум, медицинская помощь.

— Медицинская помощь! Она у них слишком дорого стоит. Свобода за медицинскую помощь, не слишком ли высокая плата?

— Теперь не мы у них в плену, а они — у нас.

— Не обманывай себя! Пока жив хоть один Иной у нас нет и не может быть свободы. И то, что они у тебя под замком, — это их желание, а не твое. Значит, они считают, что сейчас им так выгоднее. Достаточно одному из них приказать своему дери его выпустить, и он выпустит. Просто не сможет ослушаться.

— Почему ты так уверен?

— Потому что знаю немного больше, чем ты.

— Я тоже кое-что знаю. Без господина дери погибает за два-три года.

— А-а, нарушение гармонии! Больше их слушай.

— Роман, я сам видел реакцию Глеба на убийство Высшего. После этого можно было поверить. Картинка, знаешь, не из приятных!

— Ты видел, а я чувствовал. Кстати, ты тоже должен был почувствовать. Ты же убил своего господина?

— Да. Я это чувствовал. Но ты же мне не веришь. Я счел, что рассказ о Глебе покажется тебе более убедительным. Что ты на это скажешь?

— Нормальная реакция имплантата.

— Что?

— Имплантированная реакция. На твоем (и на моем тоже) имплантате записана программа, которой ты подчиняешься.

— Как?

— Как биоробот. И любой Иной и Высший имеет доступ. Ему достаточно минут пятнадцать покопаться в твоих мозгах, и он перепрограммирует тебя на себя. И ты будешь смотреть на него, как на небожителя, говорить ему ваби и слушаться, как оракула. Переход, называется.

— Откуда ты знаешь?

— Я расшифровал архивные карточки. Ты тоже можешь прочитать. Там много интересного. Но имплантированной реакции на смерть при отсутствии господина я не встречал. Хотя, не думаю, что они на это неспособны. Просто они существа аккуратные, и обязательно бы внесли ее в реестр. А так все есть. Ты знаешь, что радость от послушания господину — одна из самых сильных имплантированных реакций? — Роман в упор посмотрел Андрею в глаза и усмехнулся. — У нас с тобой — еще ничего. А ребята помоложе, у которых стоит последняя модель имплантата — вообще переезжаются. Круче секса!

— Ну и чем тебе не нравится? — угрюмо поинтересовался Андрей.

— Предпочитаю естественные реакции. Это еще не все. Запрет на убийство господина — тоже имплантированная реакция. Очень жесткий запрет, между прочим. Я до сих пор не понимаю, как ты смог убить твоего товаби. Даже я этого не смог, хотя у меня были основания. После того, как я убил Иных, я минут двадцать думал, что умираю, так было хреново. И со всеми также, после каждой нашей вылазки. При хорошей работе имплантата ты должен стоять с ГЛД в руках под дулом ГЛД своего господина и покорно ждать, когда он выстрелит. Я читал все эти технические характеристики на имплантаты разных моделей. Правда, иногда техника барахлит. Может, у тебя имплантат неисправен? Посмотри свою карточку. Хотя они обычно, в этом случае делают повторную операцию.

— А что у тебя были за основания?

— Для убийства? Все очень просто. До примитивного. Он убил моего брата.

— Остановка сердца?

— Да, как потом выяснилось. Сначала мне сказали, что он умер во время операции, и товаби очень утешал меня. Но я не поверил. В самый дальний угол сознания спрятал это неверие, чтобы во время очередного сканирования господин его не обнаружил и не заставил забыть обо всем. А я тем временем изобретал программу дешифровки карточек Иных. Наверное, до сих пор бы ее изобретал, если бы ко мне не попали некоторые разработки отщепенцев. У них были свои гении. Я только закончил их работу. В величайшей тайне, сидя тише воды, ниже травы, играя послушнейшего дери, чтобы товаби не дай Бог не пришло в голову провести сканирование повнимательней. Не пришло. Наконец, я сел за компьютер для низших и прочитал архивы Иных. Это было ужасно. Словно на меня упала тяжелая чугунная плита. Психологический шок. Как я смог скрыть это от товаби? Уму непостижимо.

— Так, что там было?

— Кроме того, что я уже сказал? О моем брате. Он попал в автокатастрофу, и ему раздробило ноги. Я знал об этом. Потому и не поверил в смерть на операционном столе. Жизненные органы не были повреждены. В карточке было написано: «Для спасения дери Валентина Завадского необходима ампутация обеих ног. Так как эта операция снизит коэффициент ценности дери ниже критического, ее проведение является нерациональным. По решению господина дери сделана эвтаназия в форме остановки сердца».

Роман сжал губы и опустил голову. Потом вздохнул.