Первая стена - Торп Гэв

Шум перегруженных двигателей сменился более частым и высокий треском. Прошло два бешеных удара сердца, прежде чем Зеноби узнала роторные турели, которые стреляли по приближавшимся ракетам. Маленькие полосы мелькали на экране визуализатора, каждые несколько секунд освещаемые яркими искрами трассирующих снарядов.

Что–то большое пролетело мимо нефритового круга её мира, и секунду спустя очередной взрыв сотряс поезд. Возможно, это был всего лишь скользящий удар, а может быть, она уже привыкла к силе первого взрыва. В любом случае второй удар оказался менее болезненным.

— Зеноби! Открывай огонь!

Крик Окойе по вокс-передатчику заставил её снова посмотреть на экран визуализатора. В правом верхнем углу экрана на фоне облаков виднелись три нечёткие птицеподобные фигуры. Она подтолкнула к ним ручку управления, одновременно нажимая на гашетку.

Грохот счетверённых пушек обрушился на Зеноби, подобно физическим ударам, голова снова врезалась в спинку кресла, когда она задрожала от их ярости. На экране визуализатора тёмные полосы безвредно пронзили небо под размытыми точками её целей.

Две почти одновременные вспышки объявили о запуске новых ракет. Всего три душераздирающие секунды спустя они поразили цель. Как и прежде, они ударили где–то в хвосте поезда, двойные взрывы ненадолго затмили бушевавшую вокруг Зеноби какофонию орудий.

Она почувствовала, как весь поезд накренился, затянувшийся визг колёс оказался намного продолжительнее, чем раньше, и сопровождался отвратительным металлическим скрежетом.

Зеноби стиснула зубы, в ушах звенело, и выстрелила снова, воспользовавшись рукоятью управления и педалью, чтобы выпустить длинную очередь в сторону больших пятен на обзорном экране. Другие полосы снарядов протянулись дальше вдоль поезда, вместе с цветами воздушных разрывов от специальных зенитных орудий, установленных на локомотивных вагонах.

Вражеский летательный аппарат разделился, став теперь тремя отчётливыми фигурами. Казалось, что одна из них направлялась прямо к Зеноби. Две других полетели вправо от неё. Она старалась изо всех сил отслеживать снижавшийся штурмовик, целясь низко в надежде, что пикировавший корабль опустится на линию её огня.

Она смогла различить отчётливый силуэт, когда он опускался ниже линии облаков, резко выделяясь на фоне горных вершин. Широкие, с плоскими концами крылья несли усеянный орудиями фюзеляж. Из них вырвались ярко-красные вспышки, нанося удары где–то сразу за позицией Зеноби.

Возможно, они попали в вагон роты Эпсилон.

У неё во рту пересохло, а внутри всё сжалось от это мысли. Она ударила ногой по правой педали, резко поворачивая турель, когда штурмовик накренился, приближаясь и одновременно обстреливая снарядами из бортовых пушек транспортный поезд.

Ей показалось, что её следующая очередь попала, но не была уверена. Блестящие осколки и разорванный металл вылетели из прорезанных его крыльями вихрей, и она услышала торжествующий возглас с одной из других огневых позиций.

— Перезарядка! — раздался внизу крик. Она поняла, что уже несколько секунд держит спусковой крючок, израсходовав весь боезапас.

Она убрала большой палец, чтобы не заклинило механизм в тот момент, когда новые ленты будут вставлены в загрузчик. Уши привыкли к грохоту орудий, и сквозь их рёв она слышала вой плазменных двигателей. Атакующий самолёт заложил вираж, две синих струи снова подняли его вверх, и пока он набирал высоту, ярость орудий поезда преследовала его до самых облаков.

— Перезаряжено! — крик Менбера донёсся долю секунды спустя после того, как лента с громким лязгом встала на место.

Её цель исчезла, либо готовилась к новому заходу, либо возвращалась на орбиту. Зеноби вздохнула и отпустила дрожащей рукой рукоять управления.

Её облегчение длилось всего несколько секунд, пока грохот и рёв других орудий не напомнили ей, что два самолёта продолжали атаковать. В тот же миг, когда она вспомнила об этом, артиллерийская платформа дёрнулась, словно разорванный кабель. Пламя охватило верхнюю часть купола из бронестекла, унося с собой вращающиеся куски зазубренного металла.

Оглушительный удар поглотил всё вокруг, когда платформа накренилась, швырнув её на ремень кресла. Она вскинула руки, но недостаточно быстро, чтобы не врезаться лицом в панель управления.

Мир безумно накренился, и она почувствовала во рту привкус крови. Скрежет разрываемого металла, крики её товарищей и мерцание пламени исчезли, сменившись темнотой и тишиной потери сознания.

Верхняя мезосфера, один день после начала штурма

Абордажные торпеды никогда не использовались вне космоса, и Кхарн начал понимать почему. Даже в разреженном воздухе верхних слоёв атмосферы трение начинало перегревать носовой обтекатель. Перед глазами мигали янтарные экраны из сети систем торпеды. Небольшое искривление заставило всю сорокаметровую ракету беспорядочно трястись, а жар всё глубже проникал в электронные схемы носовой части.

Это могло привести в действие ударные детонаторы, оторвав носовой обтекатель и выпустив мощный мелта-взрыв, предназначенный пробивать метровые корпуса космических кораблей, на высоте тридцать километров над уровнем моря.

Альтернатива была, пожалуй, ещё менее заманчивой — цепи перегружались, отключая все ударные системы и торпеда врезалась в космический порт Львиные врата со скоростью четыреста километров в час без тормозных двигателей или пробивающего взрыва…

— Я — клинок Кхорна, — пробормотал он сам себе. — Жизни без смерти нет. Хннх. Убивай или будешь убит, таков закон битвы.

Когда они миновали пятикилометровую отметку, вспыхнул индикатор. До столкновения оставалось меньше минуты.

Как и в случае с остальными ударами по Звёздному копью, сохранялась полная вокс-тишина, чтобы не предупредить защитников о том, что вот-вот поразит их. Другие Пожиратели Миров следовали в десантно-штурмовых кораблях, три тысячи избранных Кхорна, но наконечником копья был Кхарн и пятьсот его самых смертоносных бойцов.

— Насколько толстые стены? — спросил Балкот, который сидел привязанный ремнями в четырёх местах от Кхарна, один из тридцати в абордажной торпеде. — Прорежет ли мелта-взрыв насквозь?

— Хннх. Слишком поздно спрашивать, — проворчал в ответ капитан. — Надо было думать об этом раньше.

Ответ был встречен смехом.

— Мой нож будет пировать в кишках Сигизмунда, — прорычал Хордал Арукка.

— Если Клинок Дорна там, он мой, — прорычал Кхарн. Он крепче сжал рукоять Дитя крови. — Я убью любого, кто оспорит мои притязания.

Остальные воины, испуганные его словами, погрузились в молчание.

— Десять секунд, — сказал им Кхарн.

Ремни безопасности натянулись сильнее, гидравлические поршни скользнули на места вдоль бортов торпеды, чтобы поглотить часть удара.

Лампы замигали жёлтым, а затем красным светом. Кхарн почувствовал внезапное замедление с волной облегчения. В двадцати метрах до цели активировались мелты, превратив нос торпеды в раскалённое добела копьё.

Броня протестующе заскрипела и гидравлические тараны раскрылись, выплеснув гидравлическую жидкость, когда нос столкнулся с феррокритом. Шея Кхарна сильно изогнулась, и он услышал ругательство от Гальдиры, который выпустил цепной меч и оружие заскользило вдоль палубы. Кхарн посмотрел на цепи, которые соединяли его топор с наручем. Да, у него осталось незаконченное дело с Сигизмундом, урок требовалось завершить.

Грохочущая детонация поглотила весь корпус торпеды, даже когда остатки носового обтекателя превратились в лепестки штурмовой рампы. Ремни безопасности расстегнулись, и Кхарн вскочил с места, держа в одной руке плазменный пистолет, а в другой — Дитя крови.

Торпеда попала в артиллерийскую позицию, пробив внешний капонир антиорбитального лазера. Среди обломков виднелись размазанные трупы расчётов, их скафандры превратились в чёрные лохмотья, а от оружия остались только забрызгавшие стены куски расплавленного металла.