Первая стена - Торп Гэв

Кеттай рассмеялся и закрыл фляжку пробкой, прежде чем убрать её. Зеноби заметила, что сам он не стал пить, но ничего не сказала.

Внезапный визг вокс-передатчиков заставил Зеноби подпрыгнуть, чуть не свалившись со скамейки. Двигатели с ворчанием пробудились, и моторы заскулили сквозь пол, когда поезд тронулся в путь.

— Видите, ничего не про… — начал Кеттай, но его перебило объявление из громкоговорителей.

— Боевая тревога! Все дежурные отделения по местам. Все не дежурные отделения готовятся к бою.

Голос сменился воем сирены, и от его настойчивости сердце Зеноби бешено заколотилось о рёбра.

— Вот и не заметили, — сказал Кеттай, поднимаясь с пола.

Невысокий рост Зеноби делал её идеальным стрелком, и она залезла в купол, пока остальные готовились к бою. Отделения из вагона на противоположном конце зенитной платформы тоже занимали свои позиции.

Она пристегнулась ремнями к креслу стрелка, перекинув одну петлю через талию, а затем потянула рычаг, который поднял её в бронированный купол на крыше платформы.

Перед ней на оси располагалась четырёхствольная автоматическая пушка. Орудие был слишком тяжёлым, чтобы целиться вручную; вместо этого она положила руку на располагавшийся между ног рычаг управления с гашеткой.

— Активировать поворотные моторы, — произнесла она. В ответ раздался громкий вой, и рычаг в руке задрожал. Несколько проверочных движений заставили автоматические пушки подниматься и опускаться, слегка поворачиваясь влево и вправо. Она нащупала ногами педали, которые вращали уже весь купол. — Активировать поворотные приводы.

Проверка педалей заставила её сделать круг сначала влево, а потом вправо. Она протянула руку и щёлкнула переключателем, включая зернистый зеленоватый экран прямо перед собой — орудийный визуализатор. На нём не было ничего, кроме облаков, почти неразличимых среди вспышек статики и темнеющего неба.

— Проверка отключения подачи боеприпасов.

— Подача боеприпасов отключена, — пришёл ответ снизу, звучавший странно отдалённо внутри купола. Зеноби нажала на гашетку. Автоматические пушки щёлкали и стучали пустыми казённиками.

— Огневое испытание завершено. Включить подачу боеприпасов.

Раздался тяжёлый хруст и скрежет металла, когда четыре ленты вернулись на место в механизме турели. Большой палец Зеноби нависал над гашеткой. Стоит ей опустить его вниз и в небо устремится поток осколочных снарядов.

Она стреляла из лазгана во время редких тренировок, но это было разрушение совсем другого уровня. К этому добавлялось знание того, что она, скорее всего, будет стрелять в настоящем бою. От этой мысли у неё задрожали ноги и закружилась голова. Нервы трепетали не от мысли о смерти, а от осознания того, что другие полагаются на её защиту. Если она не справится, если она что–то сделает не так, то погибнет не только она, но и Менбер, Селин. Даже Кеттай…

Как боевой танк, который сходил нетронутым с конвейера, все переживания Зеноби собрались вместе в ударе сердца и принесли ещё одно осознание. Всё, что офицеры безопасности говорили о бдительности, было так же верно и важно, как и её работа в качестве стрелка. Один-единственный промах может привести к катастрофе. Если хотя бы одному вражескому шпиону или сочувствующему позволят проникнуть в Аддабский свободный корпус, они могут погубить всё дело.

Ноги перестали дрожать. В переборке прямо над её головой тихо зашипел и включился громкоговоритель. Она слышала, как кто–то ходит в командном отсеке, расположенном в самом сердце артиллерийской платформы; скрип стула, глухой стук чего–то упавшего на пол. По внутреннему вокс-каналу раздались несколько хриплых механических вздохов.

— Говорит лейтенант Окойе, командующий офицер четвёртой артиллерийской платформы. — Голос сменился визгом обратной связи. Последовала пауза, прерываемая несколькими звуковыми сигналами и шипением помех, которые затем исчезли, оставив связь чёткой, кроме случайных потрескиваний. — В нашу сторону с орбиты приближаются самолёты. Это может быть перелёт, они могут направляться куда–то ещё, но мы должны предполагать худшее. Всё оружие активировано. Заряжены зенитные осколочные снаряды.

Последовала ещё одна пауза и звук, который Зеноби не узнала сразу, но поняла через несколько секунд — это шуршали пластиковые слайды.

— Артиллерийские расчёты экипажа рассредоточили по всему поезду, чтобы обеспечить умелый и точный огонь. Вспомните, чему вас учили. Следите за линией трассирующих снарядов и отслеживайте цели. Между тем, как что–то появится на вашем целеуказателе и временем, когда вы откроете огонь, быстро движущийся корабль преодолеет сотню метров и больше. Плотность огня поможет не подпустить их к нам, не экономьте боеприпасы без необходимости.

Космический порт Львиные врата, внешний мезофекс, один день после начала штурма

В семидесяти километрах от земли, где атмосфера сменялась космосом, в сторону Звёздного копья спускались десятки десантных кораблей и эскадрилий штурмовиков. Они летели уже почти двадцать часов, дрейфуя в десятках тысяч километров от кораблей за пределами досягаемости самых мощных оборонительных лазеров.

Когда они вышли на ближнюю орбиту, их двигатели вспыхнули один за другим, и на фоне черноты расцвёл небосвод плазменных струй. Они снижались подобно падающим звёздам, сотни кораблей, каждый из которых направлялся к своей цели, устремляясь к одной из более чем трёхсот стыковочных мачт, платформ и причалов Звёздного копья.

Шесть ударных крейсеров двигались сквозь космос, войдя в «кильватерный след», созданный массированной атакой десантно-штурмовых кораблей. Они исторгли десантный дождь штурмовых капсул, которые в условиях отсутствия достаточной гравитации выбрасывали из отсеков ракетные ускорители. Когда ударили лазерные лучи оборонительных орудий, опустевшие космические корабли уже отступали. Последний оказался недостаточно быстрым, его пустотные щиты вспыхивали под непрерывными попаданиями. Подобно стае гончих, остальные оборонительные системы сосредоточили огонь на подбитом корабле, быстро перегрузив оставшиеся щиты. Последний разряд красной энергии пронзил двигатели и голубое пламя плазменных взрывов поглотило весь корпус.

На борту одной из самых больших капсул, освещённой мигавшим лазурным светом, находился Беросс, некогда удостоенный чести состоять в Трезубце и впавший в немилость после того, как чуть не погиб от руки своего примарха. Системы его искусственного тела вспыхнули сенсорными данными, высветив выступ феррокрита, на который он падал, а также всплеск излучения от взорвавшегося наверху корабля — корабля, на борту которого он был всего несколько минут назад. Ему была безразличная гибель корабля, и он уже давно забыл о мимолётных мыслях о смерти, которую могло породить уничтожение, его мысли целиком сосредоточились на ближайшем будущем.

Нечасто цель штурмовиков и десантных капсул представляла собой триста квадратных километров доков. Этот факт ничуть не волновал Беросса, когда металлическая капсула, мчавшая его к четвёртому восточному причалу, вошла в разреженную атмосферу над космическим портом. Это должен был быть его штурм, славная кампания для одного из самых прославленных кузнецов войны IV легиона.

Вместо этого он оказался заключён в искусственную оболочку, презираемый примархом и почти забытый боевыми братьями. Тело полубога с властью младенца.

Сработали тормозные двигатели, замедляя спуск капсулы почти так же жёстко, как и удар, но заключённый в саркофаг дредноута Беросс ничего не почувствовал. Он лишь смутно осознавал, что его ноги снабжены пневматическим приводом, а руки заменены тяжёлым оружием. Знакомый прилив гормонов перед боем исчез, как и сердце, заменённое атомным топливным элементом. Грубая тактильно-мышечная обратная связь предоставляла ему рудиментарное осознание самого себя, но с любой точки зрения он стал разумом, заключённым в тюрьму из керамита, титана и пластали.