Митральезы Белого генерала. Часть вторая (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Ты посмотри, Граф, — радостно вопил Федор, — Белый генерал в бой пошел!

— Хрен его понес, а не сам он пошел, — буркнул Дмитрий, но его никто не слушал.

[1] Потому что в полном соответствии с каноном, для венчания, помимо священника, нужны: церковный хор, диакон и церковь.

[2] Имеется в виду Егин-Батыр-кала.

[3]Анчутка — это самый младший в демонической иерархии и при этом самый шаловливый черт. От прочих отличается тем, что вместо копыт имеет на ногах гусиные лапки. Очень любит кататься на детских ногах, так что когда ваши чада болтают ими под столом, знайте, это он!

[4] Диафрагменные шрапнели были изобретены в 1870х годах и дебютировали во время Русско-Турецкой войны 1877-78 годов.

Глава 12

Как ни хороши были текинские джигиты в рубке, выдержать атаку казаков Скобелева у них не получилось. Возможно, они были слишком шокированы погромом, случившимся с их собратьями, а быть может таково было изначальное намерение их вожаков, но туркменские всадники мгновенно развернули своих быстроногих коней и легко оторвались от преследовавших их таманцев. Белый генерал, против обыкновения, не стал долго гнаться за ними, и также развернул свои сотни назад.

— Молодцы артиллеристы! — гаркнул Михаил Дмитриевич во всю мощь генеральской глотки, появившись перед позицией батареи. — Славно высыпали халатникам!

— Рады стараться, ваше превосходительство! — дружно отвечали ему солдаты, а, вскочивший в седло Полковников, лихо отсалютовал саблей и отрапортовал, так мол и так, супостата разбили, потерь не понесли и вообще все в ажуре.

— Конечно артиллеристы, кто же еще? — вздохнул Будищев и тоже направился к генералу, чтобы не пропустить ненароком раздачу плюшек.

— Четыре креста на полубатарею! — расщедрился командующий, не скрывая восторга при виде побитых текинцев. — И господ офицеров в приказе отметим с занесением в формуляр.

— Осмелюсь доложить вашему превосходительству, о геройском поведении моряков во главе прапорщиком Будищевым, — попытался остаться честным человеком капитан, но Скобелев его не слушал.

— А теперь отходите к аулу, — приказал он, — Таманцы вас прикроют.

— Слушаюсь! — отозвался Полковников, уже вслед умчавшемуся как вихрь начальству.

В Егин-Батыр-кале полубатарее досталась восточная стенка, обращенная к Геок-тепе. Получив место, солдаты и матросы под руководством офицеров тут же взялись за оборудование позиций. Прорубали амбразуры в стенках, насыпали полукруглые земляные барбеты, срубили несколько тутовых деревьев, закрывавших линию огня. Рядом с артиллеристами располагались только что подошедшие вместе с очередной колонной апшеронцы и саперы, а несколько дворов в тылу позиции досталось санитарному обозу.

Заведующим этим, как иногда в шутку называл его сам командующий, «богоугодным заведением» был доктор Щербак. Прекрасный врач и опытный администратор, он еще до начала похода успел объехать все посты и гарнизоны в Закаспийском крае, проверить хорошо ли устроены в них санитарные околотки и принять необходимые меры к улучшению положения там, где это требовалось. Покончив с инспекцией, Александр Викторович в последний момент прибыл в Бами, где и присоединился к русскому авангарду в качестве отрядного врача. Формальный начальник медслужбы статский советник Гейдельфер, отнюдь не рвущийся в первые ряды, нисколько этому не возражал.

Злые языки говорили, что Скобелев сначала хотел назначить на этот пост своего приятеля Студитского, но в последний момент отчего-то передумал. Сам же Владимир Андреевич, когда его спросили о причинах подобной немилости, не без юмора отвечал, что доктор Щербак, де, не любит охоту. Что это означало мало кто понял, а сам он никогда не пояснял. Впрочем, чтобы об этом не толковали отрядные кумушки, оба русских врача скоро сработались и никогда не интриговали друг против друга, чего никак нельзя сказать об их начальнике господине Гейдельфере.

— Братцы, скорее разгружайте фургоны! — приказал санитарам доктор Щербак, закончив осматривать выделенные ему помещения. — Здесь мы устроим перевязочную, а там поставим кибитку под операционную. Да быстрее, что же вы как квелые мухи!

— Слушаемся, вашбродь, — дружно отвечали ему солдаты, сами желавшие как можно скорее покончить с обустройством и хоть немного отдохнуть.

— Какие будут распоряжения, господин доктор? — спросила подошедшая тем временем баронесса Штиглиц.

— Как хорошо, что вы подошли, сестра, — обрадовался врач. — Проследите, чтобы как следует убрали перевязочную. Идет бой и к нам наверняка скоро доставят раненых, а еще ничего не готово. Поторопитесь, голубушка. Я на вас надеюсь.

— Сию секунду, — отозвалась Люсия, и хотела уже отправляться выполнять приказ, но тут перед ними появилось новое действующее лицо.

— Здравствуйте, господа! — весело крикнул им офицер в морской шинели, в котором они тут же признали Будищева.

— Мое почтение, Дмитрий Николаевич, давно не виделись, — улыбнулся доктор. — Наслышан о ваших подвигах.

— Да какие подвиги, — отмахнулся прапорщик, — так пара перестрелок. Вот артиллеристы те да, Скобелев так и сказал, молодцы! А мы так, рядом стояли.

— Не скромничайте, молодой человек.

— Как поживаете, Люсия Александровна? — обратился к застывшей у забора барышне Дмитрий.

— Благодарю, хорошо, — приветливо, но вместе с тем несколько обеспокоенно отозвалась та. — Я слышала сильную перестрелку, и пушечные залпы, вероятно, шел сильный бой?

— Точно так, — с улыбкой отвечал ей Будищев, но глаза его оставались серьезными и смотрели так, будто пронизывали девушку насквозь.

— Большие потери? — ахнула Люсия, покрывшись от столь явного внимания слабым румянцем.

— За казаков не скажу, а у артиллеристов двое легкораненных.

— А у вас?

— Бог миловал. Федьке, правда, чуть нос не отстрелили, а так все благополучно.

— И вовсе мне ничего не отстрелили, — показался из-за забора Шматов, с почему-то вымазанным пылью лицом. — Доброго здоровьишка, барышня, и вам господин доктор.

— Здравствуй, Федя, — мягко улыбнулась Люсия. — Как твоя нога?

— Вашими молитвами, — расплылся в улыбке денщик, и хотел было сказать еще что-то любезное столь приятным и участливым людям, но подошедший Будищев бесцеремонно прервал этот поток красноречия:

— Хорош базлать! — тихо шепнул он ему.

— А чего? — искренне удивился парень. — Мы же закончили…

— Вы знаете, — спохватился Дмитрий, как будто вспомнил что-то очень важное, — нам уже пора. Служба. Уж извините.

— Да-да, конечно, у нас тоже масса дел, — охотно согласился Щербак, но тут к нему подскочил ефрейтор Барнес и принялся что-то шептать на ухо.

— Какую яму разрыли солдаты? — не понял доктор. — Мешки грузят?

— Что-нибудь случилось? — с невинным видом поинтересовался Будищев.

— Да вот Марк говорит, что на заднем дворе разрыты ямы, в которых были мешки, по всей вероятности, с чем-то ценным. И какие-то солдаты их утащили. Вы ничего не знаете об этом?

— Я?!! — искренне удивился прапорщик. — Ни сном, ни духом!

— Хм, а может это были какие-то припасы, спрятанные местными жителями? — продолжал размышлять вслух доктор. — Нам бы они очень пригодились.

— Точно! — убежденно подтвердил его догадку Будищев. — А казаки нашли, да и уперли по своему обыкновению. Вот разбойники!

— Вы думаете это казаки?

— Да кто же еще? — уже из-за забора отвечал им уходящий Дмитрий.

— Таки вы думаете, что я перепутаю казаков с артиллеристами! — возмутился молчавший до сих пор Барнес, убедившись, что прапорщик уже ушел и его не слышит.

— А почему ты сразу не сказал, что это были артиллеристы? — нахмурился Щербак.

— Разве?! — сделал честное лицо Марк.

— Ладно, Бог с ними всеми, не до того сейчас, живо за работу, — отмахнулся Щербак, после чего обратил внимание на поскучневшую баронессу, — Люсия Александровна, голубушка, вам нехорошо?