Час пик. Кто убил Влада Листьева? - Васил Иванов

В чем он русский — понятно: по — русски — то говорит. Русскоязычный. И — как совершенно точно знает Функционер — Останкино любит.

А вот в чем новый…

Загадка.

Наверное, тут больше всего подошло бы умозаключение, решил Функционер, «новый в отношении к жизни»: а отношение к жизни в наше время определяется прежде всего возможностями эту жизнь изменить. А возможностей для изменения этой жизни у него, наверное, не меньше, чем у дюжины саудовских шейхов и трех персидских принцев с медными позеленевшими лампами, в которых, скорчившись в три погибели, сидят услужливые джины…

Короче, эдакий царь Шахриар из ориентального фольклора. Впрочем, теперь все эти грозные Шахриары и многомудрые цари Соломоны подались в бандиты, но лучше об этом не думать…

Деньги — это власть, а власть — это деньги. Такое вот нехитрое но, тем не менее верное умозаключение.

Впрочем, лучше и об этом, о деньгах и откуда, как они берутся, тем более не думать — даже ему, Функционеру, страшно становится…

Бандит он — вот кто.

Это Функционер его так про себя называет: Бандит. А на самом — то деле, на поверхности, для всех — весьма преуспевающий бизнесмен, помогает выбивать западные инвестиции для реформирования российской экономики, для перевода её на путь рынка. Фонды организовывает, акции продает — и растут в цене, акции — то, и польза — то от них какая нищим россиянам, деньги партнерские, халявные…

Да, ну бандиты теперь пошли — не то, что во времена Функционера: романтика подъездов и танцплощадок, «В парке Чаир распустились мимозы», сделанные из напильников финские ножи, трофейные «вальтеры» и «шмайссеры», «черная кошка»…

Улыбнулся, по — хозяйски заложил ногу за ногу — будто бы это он, Функционер, не у себя дома, а у него в гостях…

И — с улыбочкой превосходства:

Ну, что скажете?

Функционер замялся: он давно, очень давно, с тех самых пор, как узнал, готовился к этому разговору, но почему — то не думал, что разговор начнется с такой простой, с такой банальной, кондовой фразы, о которую, как морской бриз о гранитную набережную, разбиваются все его умозаключения: «что скажете?..»

А что сказать — то?

И так все понятно…

Слухи о том, что на новосозданном ОРТ не будет рекламы, ползли давно, и только в феврале совет директоров нового «Останкино» сделал первое программное заявление, и оно оказалось сенсационным: «идя навстречу пожеланиям трудящихся», компания решила отказаться от демонстрации рекламных роликов.

Ну, «пожелания трудящихся» — это его, Функционера, идея, тут он ошибся, очень ошибся с формулировкой: прямо надо сказать.

Это раньше, лет десять назад можно было сколько угодно оперировать такими вот пожеланиями: «идя навстречу пожеланиям трудящихся, партия и правительство с… на…% процентов повысило цены на бензин, на …% — цены на ковровые изделия, на…% — цены на ликеро — водочные и пиво, на …% — тарифы воздушных перевозок, на …% — на табачные изделия, на …% — на ювелирные изделия из драгметаллов, но зато на …% снижены цены на нейлоновые рубашки».

Функционер, который в свое время достаточно долго стоял близко к идеологическому рулю, именно так и формулировал мудрую экономическую политику, партии и правительства; так сказать «базис и надстройка».

Трудящиеся, те, которые трудятся: очень удобная абстракция.

Ну и пусть себе трудятся.

На самом деле с рекламой все было куда проще, и он, Функционер то есть, понимал это лучше, чем кто— нибудь другой: Останкино всю жизнь числилось в «планово — убыточных»; Самый Главный Функционер, выступая перед публикой в Думе, периодически клянчил бюджетные деньги: вон, в последний раз заявил, что на этот год весь комплекс вещания требует 2,3 триллиона рублей, а дают ему только 320 миллиардов; клянчил, наверное, с не меньшим упорством, чем он, просто Функционер, клянчит по утрам свой несговорчивый кишечник. Даже тонкой подкладки между карманом с бюджетными деньгами (полученными, между прочим, от рядовых налогоплательщиков — в том числе и ценой хронических невыплат зарплат тем же шахтерам) и карманом, так сказать, негосударственного, при прежних порядках не существовало, истерлась она, дыры появились, фиктивной, короче, была эта подкладка, одна видимость, деньги запросто отмывались через продажу Останкино программ новосозданных негосударственных телекомпаний и соответственно, рекламу.

Отсюда — и плановая убыточность; убывают деньги через истершуюся подкладку.

Это понимали многие, но больше других — известный Промышленник, который и решился на акционирование Останкино. Акционирование началось — именно так, как хотел того Промышленник и Самый Главный Функционер (равно и те, кто над ними и за ними стоит). Разумеется, при этом преследовались две цели: во — первых, стратегически — финансовая, получить быструю сверхприбыль (предварительно разорив рекламные агентства — посредники и став монополистом: вот почему первое время ОРТ отказывался от рекламы, убытки, впрочем, взялись покрыть столичные банки, кровно заинтересованные в создании нового ОРТ); Промышленник — то решил вложить огромные даже по московским понятиям деньги не из чувства голого альтруизма, а только для того, чтобы их преумножить; а во — вторых, стратегическо — глобальная: в преддверии предвыборной компании 1996 года иметь целиком подконтрольный властям инструмент воздействия на умы и сердца элекго— рата, тем более, что люди, которые стоят за и над Промышленником и Самым Главным Функционером, смотрят на телевидение не как на способ эффективной пропаганды стирального порошка, шампуня или корма для собак, какие бы сверхприбыли это не сулило, а как на способ рекламы будущего (в смысле — теперешнего) Президента…

«…наши братья — избиратели не представляют себе жизни без телевизора, но вот беда — от мелькания многочисленных претендентов их мозги быстро пачкаются. Не сумел отбить очередные предвыборные обещания — Ци пожалуйста, выбор России… Как же их отмыть — без предварительного замачивания?..» — «…очень просто, вот вам новое ОРТ… благодаря специальным добавкам частного и государственного капитала полностью удаляет даже невидимое загрязнение…» — «…как чисто!., теперь у всех братьев мозги будут одинаково стерильны… а за — апах!.. теперь всегда будем пользоваться новым ОРТ…» — «…вы променяли бы один ОРТ на два обычных телеканала?..» — «…ну что вы!..»

И такой вот вам выбор России.

Ясно, кого должны будут выбрать дорогие братья— избиратели со стерильными, хорошо промытыми ОРТ мозгами.

Но Бандит смотрел на телевидение совершенно иначе, по — бандитски: тоже, конечно, как на способ рекламы, но не стиральных порошков и не будущего (теперешнего) Президента…

Останкино часто напоминало Функционеру «Титаник», следующий между айсбергами и торосами. Сам — то он не был капитаном — на мостике, конечно же, стоял Самый Главный Функционер, судовую компанию представлял совет директоров (Промышленник плюс остальные); он был, так сказать одним из старпомов. Тоже немаленькая $1–$2 размеры и масштабность «Титаника».

Стоишь на палубе, наводишь цейсовский бинокль на горизонт, регулируешь резкость, а потом переводишь на другие палубы, потом — опять на горизонт.

Ага: с одной стороны айсберг — Промышленник и те, кто за ним стоит, с другой $1–$2, вот этот сидящий напротив наглый и самоуверенный Джаффар, Бандит из «Тысячи и одной ночи» (а как Бандит — бандит примерно того же уровня, как Промышленник — промышленник, и неизвестно еще, у кого денег и соответственно власти больше). А есть ведь еще один страшный и практически непотопляемый айсберг, правда — далековато, в краях, где начинает свое течение теплый Гольфстрим, но все — таки… Ледяные глыбы могут плыть куда быстрей, чем кажется, ситуация на горизонте меняется с каждой минутой, ни в один бинокль не усмотришь…

Да, Останкино — государство в государстве, наверное, еще похлеще громада, чем многопалубный «Титаник»: строгая иерархическая лестница; на каждой палубе, в каждой каюте ненавидят тех, кто сверху, снизу, справа и слева, тихая конкурентная борьба между старпомами, штурманами, рулевыми за выбор курса…

А сколько еще подводных льдин — кто знает, а вражеских субмарин, а всего остального?..

Гость посмотрел на хозяина так, как, наверное, смотрел бы восточный властелин на слугу, преподнесшего ему в куске халвы кусок кизяка.

— Ну, что скажете?

Функционер улыбнулся, и тут же поймал себя на мысли, что улыбка помимо воли получилась у него какой — то жалкой, чтобы не сказать — подобострастной.

Конечно — ведь и он, и много кто на Останкино повязаны этим самым гибридом фотомодели и шейха, «вусмерть» повязаны…

И не только деньгами — если бы!

— О чем?

— О том, о чем мы с вами уже говорили…