Взрослое лето - Владимир Голубев

– Мам, получается, что он обо мне совсем не думает, что ли?

– Да нет, просто мы выясняли свои отношения. Я столько лет ждала этого разговора, даже мысленно представляло его, проговаривала фразы, какие выскажу ему в лицо. А тут вышла в рабочем халате, волосы собраны в пучок, ну мымра мымрой. Увидела его, и куда что подевалось, не знаю. Всё разлетелось в стороны, как шелуха от семечек. Ладно, пусть теперь думает, как загладить свою вину.

– А может, опять на пятнадцать лет исчезнет и вернётся, когда мне будет под тридцать, – всхлипывая, сказала Алёна и с укоризной посмотрела на мать. – Может ладно, с букетом-то, пригласила бы его сюда, я хоть бы с ним поговорила, рассмотрела бы его хорошенько.

– Не хнычь. То вроде взрослая девушка, а то ведёшь себя хуже первоклассницы, получившей первую двойку. По-твоему, мне надо было упасть перед ним на колени: милый, я до сих пор люблю тебя и жду! Фик ему!

– А что, разве – нет?

– Может и так, но сейчас я ни-че-го не знаю. Слишком многое приключилось в последнее время. Мне надо подумать, может, это и не любовь вовсе, а жалость.

Мила умолкла, достала из кармана джинсовой юбки носовой платок и вытерла уголок глаза. Потом посмотрела на сумки, валяющиеся на траве, и на дочь.

– А что в жалости постыдного-то? Мы не можем любить всё, что вокруг нас, просто душа надорвётся, а вот возьми, например, нашу ёлку, сороку или зяблика, моего ёжика, кто они нам? Но мы-то их всё-таки жалеем, – опять начала разговор Алёнка.

– Когда твой голодный ёжик шляется по участку, мы сокрушаемся из-за того, что он бедненький ничего не ел, но мы ещё не любим его. А вот твой дед имя поменял с Алексея на Александра, чтобы стать, как Пушкин, Александром Сергеевичем. В семье бабушки бредили русской литературой, и дед не побоялся людских пересудов и, будучи взрослым человеком, стал Сашей. Над ним весь посёлок насмехался, но прошло десять лет и люди с головой назвали эту вроде бы глупость – «поступком». Вот это любовь, а этот твой биологический отец при первой трудности затворился в своей раковине, как рак-отшельник, сидит в ней столько лет – ничего не вижу, ничего не слышу. Удобно! Я стала на него наезжать, а он мне в ответ: я, мол, наверно, зашёл к тебе не вовремя и пойду. Надо же такое придумать, пятнадцать лет не было, а он – «не вовремя», конечно, задержался на полчасика.

Они замолчали. Алёна изредка продолжала всхлипывать, замечая как всё-таки здорово, что дом стоит в лесу, не надо прятаться от людей или стесняться любопытных взглядов. Где пришлось, поговорили и там же поплакали.

– Ступай в дом, поставь чайник на плиту. Я купила пиццу, а ещё привезла торт, мы с Александрой не доели. Слушай, иди поскорее и не плачь. А Светка и правда изрядная дрянь с хвостом…

В этот вечер они больше не разговаривали. Мила и Алёна просто поужинали сладеньким и разошлись по своим комнатам. Сумасшедший день августа подходил к концу. На следующее утро Миле надо было выходить на новую работу.

Игорь Жуков подъехал в такси на улицу Поленова, к дому родителей.

– Наконец-то, – выходя навстречу, воскликнула мать капитана, – мы уже с отцом не знали, что и думать. Что бледный, часом не захворал?

– Похоже, отравился, молоко есть?

– Сейчас, достану в холодильнике. Молочко хорошее, от соседской коровки.

– Мам, а где отец?

– Да вроде в сарае, вы же на рыбалку хотели. Вот и возился там с утра.

Игорь заглянул в гараж, никого. Поднялся на стремянку и пошарил на верхней полке. Ага, так и есть, медная трубка пылилась в укромном месте.

– Отлично, то, что надо!

Он вставил трубку в тиски и сжал один её конец. Паяльной лампой расправил несколько грузил и залил свинец вовнутрь. Поработав ещё несколько минут надфилем, он завернул трубку с рулоном изоленты в пакет и спрятал его в траве, под розовым кустом.

– Ну, ты чего не идёшь? – крикнула мама. – Я и молока налила и обед разогрела.

– Спасибо, мамочка, бегу.

За столом сидел отец и хлебал окрошку.

– Привет.

– Привет.

После обеда, выпив квасу, Игорь выключил тарахтящий телевизор и убрал пульт под диванную подушку.

– Ты что, сынок? – подняв брови, недоумённо спросил отец.

– Я сегодня встречался с Милой.

– Какой Милой? – как ни в чём не бывало спросила мать.

– Мать, да хватит уже делать вид, что ты ничего не знаешь, в кои веки наш сын совершил мужской поступок, – сказал отец, – говори, не томи. Она простила тебя или нет?

– Не простила. Да я ещё попёрся к ней как последний баран в этой дебильной футболке, тоже мне фирма, пацаны подарили перед отпуском. И цветов не купил, в ресторан не пригласил. В общем, вёл себя как последний безмозглый идиот.

– Правильно сделала, молодец девка! – обрадовался отец. – Короче, сынок, мы теперь из своей пенсии с матерью можем выделить денег на цветы и на подарки для нашей внучки, которой мы не видим из-за тебя уже столько лет.

– Я напортачил, мне и налаживать. Поеду в город и попробую помириться с Милой и Алёнкой.

– Молодец.

– Дождались, мать, дождались. Доставай коньяк, что мне подарили на работе при выходе на пенсию. Слава Богу, сын одумался, а то я уж думал, ты всю жизнь проносишься оленем по своей тундре.

– Сынок, мы с папой очень рады. Оденься поприличнее, может тебе надо купить хороший костюм? Кстати, он всегда пригодится!

– Куплю. Завтра с утра поеду. А сейчас мне надо наведаться в торговый центр.

К вечеру Игорь приобрёл джипиэс-навигатор, пять упаковок спичек, бинокль, охотничий нож, рюкзак и спальник. И спокойно проспал до утра, ведь теперь он точно знал, что ему делать, спасибо следователю Михаилу Владимировичу.

Утром Женя не приехал.

– Сдрейфил, – сказала ёжику Алёна, конечно, имея в виду будущего журналиста, – значит, так тому и быть, завтра пойду туда одна.

Она начала собираться. В рюкзак сложила дедовский компас и бинокль, перочинный нож, топорик, фонарик, бутылку с водой, моток верёвки, бинт, запасные носки, печенье, упаковку петард, два коробка спичек аккуратно завернула в два полиэтиленовых пакета, а ещё газету для растопки костра. Прихватила с собой несколько пакетов из супермаркета, вдруг пошли грибы, и дождевик на случай ненастья. Утром ей останется взять только несколько бутербродов, пару яблок, и все готово. Так, и с вечера надо непременно зарядить телефон!

Мила вернулась вечером, усталая и нервная. Как ни крути, первый день на новом месте! Но в целом день, несомненно, удался – ей всё понравилось и всё устраивало. Сергей Геннадьевич пообещал приехать к концу недели, чтобы лично поздравить новую сотрудницу с выходом на работу.

К вечеру брызнул дождик, и огород решили не поливать. Коричнево-жёлтая листва с тополей летела во двор, напоминая о грядущей осени.

Алёнка не стала звонить Жене, понимая, что своим звонком поставит парня в неудобное положение, ему придётся врать или оправдываться, а ей этого не хотелось. Пусть всё образуется как-нибудь само собой, решила девочка. Она не смогла сразу заснуть и долго ворочалась, думая о завтрашнем дне. Ночь прошла тревожно, ей снилось, будто она чёрная птица, с замиранием сердца перелетающая с берёзы на берёзу, в немом ужасе хватаясь за ветки.

Утром Мила уехала на работу, Алёнка больше не стала ложиться. Позавтракав, приготовила бутерброды, взяла яблок, сушек и печенье и, уложив до конца рюкзак, собралась к Гнилому болоту. Маме на случай задержки или непредвиденных обстоятельств оставила записку: «Ушла за грибами в сторону Гнилого болота».

Закрыв дом и спрятав ключ под миску с едой не появлявшегося несколько дней Колючего колобка, Алена вышла на дорогу. Шагать было не тяжело, в примятой траве оставалась наезженная колея. Вскоре её обступили деревья, и она оказалась в утреннем полумраке. Солнце ещё только поднималось над верхушками деревьев, и поэтому здесь, около самой земли, было влажно от утренней росы, а из сумрачного леса тянуло прохладой. До места, где они с Женей останавливались позавчера, она дошла менее чем за час и при подходе свернула в лес. Пройдя подлеском к месту разрушения дороги, она присела немного передохнуть и подумать о дальнейших действиях. Сегодня не беспокоило ощущение, будто за ней подсматривают, и потому на сердце было спокойно. Она вытащила из рюкзака телефон – связь отсутствовала.

Вскоре со стороны дома послышался стрекот скутера. «Неужели Женя?» – подумала девочка и подобралась к дороге вплотную, вскоре среди зарослей иван-чая появился красный шлем. Он парил над травой, как факел отважного Данко. Остановившись перед промоиной, парень увидел Алёну.

– Привет, мелюзга, почему одна свалила на дело, не позвонила? И меня не дождалась?

– Привет, ты настоящий герой и выведешь бедное человечество из мрака. Мы будем распевать бравурные песни, нет оды и гимны о бесстрашном Евгении Великом!

– Спасибо за столь лестную оценку моих скромных действий. Но что же дальше?