«Если», 1993 № 10 - Мишель Демют

Это было такое нагромождение бессмыслиц, что Собри Бломоут подчас впадал в отчаяние: очевидно, Лиге вовек не добиться своей цели — цивилизацию от глупостей не излечишь.

Дискуссия шла кругами, и он вновь вспомнил о брате. Ведь это он, Собри, заманил брата на опасный путь. Сначала намеками, потом доводами и призывами к рассудку он убедил Блэра примкнуть к оппозиции. И хотя Блэр не очень сопротивлялся — все равно он был слишком наивен, чтобы преуспеть на нелегальной работе. Не надо было впутывать брата в их дела. И вовсе не Блэру следовало бы воспользоваться эс-гранатой.

На месте Блэра должен был оказаться он, Собри.

Председатель объявил дискуссию законченной и приступил к голосованию. Предложение было отклонено, хоть и незначительным большинством.

Обсудили тактические тонкости. Решили распустить несколько ячеек и разбросать их активистов по разным районам земного шара с тем, чтобы они затаились до дальнейших распоряжений. Напоследок председатель поднял еще один короткий вопрос.

— Это связано с твоим братом, Бломоут. Возможно, ты знаешь, что он работал вместе с известным археологом Рондом Хешке на инопланетных Хатарских развалинах. Похоже, что в ту ночь, когда погиб твой брат, Хешке тоже забрали.

— Я не знал, что Хешке связан с Лигой, — нахмурился Собри.

— Нет, не связан. По нашим данным, он правоверный гражданин с сертификатом о расовой чистоте. Нам стало известно, что его переправили сюда в Симбел и посадили на борт межконтинентальной ракеты без опознавательных знаков. Мы не вполне уверены, но ракета, кажется, приземлилась в пустыне Сарн.

— Ну и что? — Собри уставился на председателя в недоумении.

— У титанистов там секретный исследовательский центр, — пояснил тот. — Стерегут его как зеницу ока, и мы не сумели установить, что там такое. Ясно одно: центр каким-то образом связан с инопланетными захватчиками.

— А это небезразлично и для нас, — произнес Собри сдержанно.

— Совершенно верно. Не исключено, что расовая нетерпимость на Земле началась с антагонизма между людьми и инопланетянами. Если так, то, по мнению психологов, надо преодолеть страх перед инопланетянами, и ненависть к другим подвидам иссякнет сама собой.

Собри кивнул. Рассуждение не было внове для членов Лиги.

— Я затронул эту тему потому, что нам нужно знать больше, а получить информацию по обычным каналам почти невозможно, — сказал председатель в заключение. — Передайте по сети запрос: слышал ли кто-нибудь о каких-либо поставках в пустыню Сарн?

Председатель запнулся на полуслове: дверь позади него открылась, и он выхватил пистолет. Но это оказался охранник.

— Разрешите доложить: в окрестностях появились титановые патрули. Мы решили поставить вас в известность.

— Спасибо. Есть тут кто-нибудь, кто не позаботился о прикрытии?

Собри поднял руку. По профессии художник, он мог путешествовать, не выставляя каких-то особых причин. Остальные, чтобы оправдать свое пребывание в Симбеле, должны были придумать убедительный предлог делового или личного характера. Большинство из них были зарегистрированы как участники предварительного этапа Всемирной конференции по экономической интеграции — именно в силу этого Симбел и назначили местом встречи.

— Тогда ты уходишь первым, — приказал председатель. — Он обвел взглядом всех сидящих за столом. — О времени и месте следующей встречи вы будете оповещены.

Собри покинул комнату не прощаясь. Он знал, что другие должны последовать за ним с десятиминутными интервалами и что последним окажется человек в маске.

Собри внимательно оглядел проулок и выскользнул из заброшенного дома. Он шел быстро, почти бежал, пока не добрался до тесного проходного двора, выводившего на большую улицу.

«Наверное, — подумал он мельком, — титанисты сообразили-таки, что всепланетные сборища дают подпольщикам отличную возможность для тайных встреч. Право, председатель мог бы придумать что- нибудь поостроумнее…»

Он заметил двух-трех легионеров в форме, но сразу сообразил, что те, кто ищет подпольщиков, одеты в гражданское.

Добравшись до огромного симбельского летного поля, он купил себе билет на ближайшую ракету в Саннан. До вылета оставалось еще больше часа. Нервы совсем разыгрались, пришлось выпить. Потом в голову пришло, что зал ожидания — не лучшее место для того, чтобы болтаться без дела. Он вышел на улицу, побродил минут десять по примыкающим к полю кварталам, пока не обнаружил общественную распивочную. Выпил еще пару рюмок, стало полегче.

Ракета с ревом взмыла вверх с Собри на борту. В течение двухчасового полета по дуге почти за пределами атмосферы он старался заснуть, но голова раскалывалась от боли — оставались мысли о брате и только о брате.

Наступил ранний осенний вечер, когда ракета прибыла в его родной Саннан. Войны с мутантами город не затронули. К небу поднимались громады жилых кварталов, сияя красками в косых лучах заходящего солнца. С ними спорили величественные купола и шпили соборов — некогда Саннан был известен как средоточие старых религий. Ныне религии не поощрялись и практически исчезли, а соборы использовались для пышных церемоний титанистов и для обрядов во славу Матери Земли.

Как только он вышел с ракетодрома, голова на свежем вечернем воздухе слегка прояснилась. Домой он добрался подземкой и открыл дверь своей квартиры с чувством вновь обретенного убежища. Здесь его ждала Лайелла.

Бывали дни, когда все надоедало, надоедала и идея, которой он служил, и одолевало искушение уступить каждодневному нажиму со стороны общества и сказать себе: к черту, буду жить как все, в комфорте и покое. Какая разница, что там происходит с другими? Ведь все вокруг живут именно так и не иначе. Титанисты, в конце концов, стараются ради нашего блага, ради живых людей. С кем-то что-то случается, конечно, но каждому не поможешь…

Но достаточно было посмотреть на Лайеллу, чтобы воля к борьбе вспыхнула с новой силой. Она была причиной, главной причиной, по которой он никогда, ни при каких условиях не прекратит борьбы. Потому что в жилах Лайеллы текла смешанная кровь — кровь амхраков.

Примесь была незначительной — Лайелла и сама не ведала, откуда она взялась, от бабушек или от прабабушек, а может быть, случайно всплыл какой- нибудь рецессивный ген, но, поскольку Лайелла умело пользовалась косметикой, окружающие ничего не подозревали. От амхраков у нее была маленькая изящная головка и большие ласковые глаза, которые она ухитрялась уменьшать с помощью теней. Уши она прятала под копной мягких, ухоженных медных волос. Кожа у нее была, пожалуй, тоже неправильного цвета, слегка отливая красноватой бронзой, как у амхраков, — но тут можно было прибегнуть к пудре и красителям.