Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны? - Александр Елисеев

К слову сказать, в деле о контрразведке вполне заметен англо-французский след, что неудивительно — Антанта была крайне заинтересована в том, чтобы Россия вновь стала воевать с Германией.

В высшей степени любопытно, что убийца Мирбаха Блюмкин возглавлял в ВЧК секретный отдел, который занимался именно борьбой с немецким шпионажем. На этот пост он был назначен по инициативе Дзержинского, крайне обеспокоенного контрразведывательной деятельностью, но только и исключительно в отношении Германии. На этой почве «Железный Феликс» даже сошелся с антантовской агентурой. Так, весной 1918 года, во время поездки в Петроград, Дзержинский установил теснейший деловой контакт с М. Орлинским (настоящая фамилия — Орлов), руководителем Центральной уголовно-следственной комиссии Северной области. Этот деятель работал в следственных структурах еще до революции и уже тогда весьма активно разоблачал немецкий шпионаж, добираясь и до т. н. «распутинской партии». Сам он был монархистом, придерживавшимся ориентации на Англию и Францию. Пойдя на службу к большевикам, Орлов-Орлинский одновременно установил связи с английской и французской резидентурами, которые снабжались им первоклассной информацией. Например, знаменитый английский разведчик С. Рейли получал львиную часть своих данных именно от Орлинского.

Английская разведка вообще сыграла огромную роль в становлении спецслужб «молодой Советской республики». В этом признаются и сами агенты туманного Альбиона. Вот, например, отрывок из воспоминаний британского шпиона Э. Хилла: «Прежде всего, я помог военному штабу большевиков организовать отдел разведки, с тем чтобы выявлять немецкие соединения на русском фронте и вести постоянные наблюдения за передвижением их войск… Во-вторых, я организовал работу контрразведывательного отдела большевиков, для того чтобы следить за германской секретной службой и миссиями в Петрограде и Москве».

К слову о «германских службах». Дзержинского в Орлинском привлекла явная германофобия и зацикленность на немецком шпионаже. Он приложил максимум усилий для того, чтобы затащить Орлинского в Москву и поставить его во главе еще только создаваемой тогда контрразведки ВЧК. Однако власти Петрограда воспротивились намерению отнять у них столь ценного работника, и планам Дзержинского не суждено было сбыться. А в августе 1918 года Орлинский сбежал из Питера и объявился уже только в рядах Белого движения, где полностью посвятил себя борьбе с большевиками. Позже, в эмиграции, он станет всячески вредить заговорщической и диверсионной деятельности Коминтерна, чем принесет множество хлопот ведомству своего бывшего покровителя Дзержинского.

Посмотрим — какая любопытная получается цепочка. Левые эсеры выступают за войну с Германией, левые коммунисты — тоже. Левый коммунист Дзержинский сотрудничает с агентом Антанты Орлинским в деле создания антигерманской контрразведывательной структуры, причём ставит во главе её левого эсера Блюмкина.

Дзержинский вообще любил окружать себя разными личностями, чьи связи были весьма сомнительными с точки зрения большевистской ортодоксии. И связи эти тянулись именно в страны Антанты.

Помимо Орлинского, сердце «Железного Феликса» пленил весьма колоритный персонах — А. Филиппов. Некогда, еще до революции, он, вместе с предпринимателем-«печатником» И. Сытиным, издавал журнал «Русское слово», также основал ряд печатных изданий — «Деньги», «Ревельские известия», «Черноморское побережье» и «Кубань». Все указанные издания имели либеральную направленность, а либерализм в России, как известно, всегда ориентировался на Англию и Францию. Филиппов поддержал Октябрьский переворот и стал сотрудничать с ЧК. Любопытно, что он был вхож в эсеровские и кадетские круги, о чьих настроениях и сообщал в тогдашние «органы». Опять налицо связи с проантантовскими элементами, каковыми были и кадеты, и эсеры.

Вскоре Филиппов стал секретным агентом Дзержинского, которому главный чекист давал весьма ответственные и деликатные задания. Например, он занимался тайным расследованием убийства питерского комиссара по печати М. Володарского. Показательно, что после провала левоэсеровского мятежа Филиппов был арестован. Возможно, что он был как-то связан с самими мятежниками — по линии своего патрона.

Конечно, не обошлось в этом деле и без «демона революции».

Во время левоэсеровского мятежа Троцкий, как и другие коммунистические лидеры, официально поддерживал Ленина и СНК. Но на деле он помогал заговорщикам. «Следует иметь в виду, что на самом деле приказ об убийстве Мирбаха по согласованию с французской разведкой был отдан представителем британской разведки Дж. Хиллом, являвшимся ближайшим помощником Троцкого в деле организации военной разведки, — сообщает А. Мартиросян. — Судя по всему, именно между ними — Дж. Хиллом и Троцким — и была согласована комбинация якобы вербовки Блюмкина капитаном французской разведки Пьером Лораном: у французов тоже чесались руки расправиться с тем же Мирбахом из-за Маты Хари, которую он и завербовал. Без такой комбинации британские уши „а-ля Троцкий“ вылезли бы мгновенно, чего, естественно, британская разведка не желала». И еще. В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма (ЦПА НМЛ) — ныне Институт современной истории — в фонде 70, опись 3, единица хранения 769 хранился один очень любопытный документ… На сообщении ревкома Северных железных дорог о начале левоэсеровского мятежа в Ярославле Лев Давидович Троцкий собственноручно письменно повелевал расстрелять весь ревком за это сообщение («Заговор маршалов. Британская разведка против СССР»).

Показательно, что мятеж левых эсеров совпал по времени с антибольшевистскими мятежами в Ярославле, Рыбинске, Муроме, Костроме. В их организации активное участие принимали уже правые эсеры, которые также были против Бреста и за войну с немцами. Что это — простое совпадение? А не слишком ли много совпадений? И ведь, что характерно, одним из главных требований повстанцев было требование возобновить войну с Германией. Как и у левых эсеров, которые (вспомним) разослали на места телеграммы с призывом восстать против германского империализма. Вот на местах и восстали — всё просто.

Собственно говоря, левые и правые эсеры давно уже заключили нечто вроде политического блока, основанного, прежде всего, именно на солидарности в «германском вопросе». Совместное заседание ВЦИК и Моссовета от 18 мая ознаменовалось слаженной атакой всех социалистов (левые и правые эсеры, меньшевики) на Брестский мир. Вначале была критика словами, а через два месяца проантантовские социалисты, с попущения проантантовских коммунистов, прибегли к более сильному «аргументу».

Проанглийский мятеж левых эсеров и левых коммунистов был подавлен «германофилом» Лениным. Его неудача привела к временному падению «Железного Феликса», который подал в отставку. Но ее Дзержинский не получил.

«И тут начинается еще более таинственная страница в биографии Феликса Эдмундовича, — пишет историк С. Миронов. — В напряжённейшие дни и недели Гражданской войны, когда власть большевиков продолжала висеть на волоске, он уезжает из пылающей огнём Первой мировой войны России в Европу. И не куда-нибудь, а в далекую нейтральную Швейцарию. И для чего? Чтобы забрать в Россию жену и сына! Как будто бы их не могли привезти и без председателя ВЧК!.. Странности продолжаются и дальше. Дзержинский давал показания в качестве свидетеля во время следствия по делу левоэсеровского мятежа. Эти показания опубликованы сравнительно недавно. Феликс Эдмундович должен был давать свидетельские показания на суде. Но… Из протокола заседания Революционного трибунала при ВЦИК от 27 ноября 1918 года. Трибунал постановил: объявить перерыв на 10 минут. После перерыва заседание объявлено продолжающимся… Обвинитель Крыленко заявил, что, поскольку показания тов. Дзержинского, вызванного в качестве свидетеля, имеются в деле, постольку надобность в допросе последнего теперь не встречается. Трибунал постановил: „вызванного в качестве свидетеля тов. Дзержинского не допрашивать“. А почему бы и не допросить?!» («Гражданская война в России»).

Через некоторое время Дзержинский вернулся к руководству ВЧК. Более того, в эту грозную организацию снова был принят убийца Мирбаха Блюмкин, за которого замолвил словечко сам Троцкий.

Итак, перед нами вырисовывается картина грандиозного заговора, который охватывал левых и правых эсеров, а также левых коммунистов и сторонников Троцкого. А нити этого заговора уходили на Запад. Антанта была всячески заинтересована в том, чтобы вернуть Россию и направить ее против Германии. И в этих целях она беззастенчиво играла как на патриотических, так и на революционных чувствах.