Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

Глава 9.

«IBM отдыхает»

– Как у тебя дела продвигаются по операции «Наркотик»? – поинтересовался за обедом Демьян. Они с Грелкиным теперь снимали одну трёхкомнатную квартиру. В одной комнате жил сам Погребняк, в другой – Грелкин, в третьей была фотолаборатория.

– В принципе, всё готово. Предмет раздобуду на днях, – начал было рассказывать Басти.

– Поясни, что значит «раздобуду»? – перебил Погребняк.

– Аптеку на «Ленина» хочу чуток соразмерно облегчить.

– Да ты с ума сошёл! Как чувствовало моё сердце. Даже и думать забудь. Никаких «облегчить». Ещё не хватало в ментовке засветиться. Есть же более простые пути.

– Контакт со скорой помощью? – робко вставил Грелкин.

– Можно и контакт, но есть пути ещё более простые.

– ? – Грелкин скроил вопросительный взгляд.

– Ну разузнай об умерших только что бабушках и дедушках, кто тяжело болел перед смертью. У их родственников всегда остаются такие препараты. С ними всегда проще договориться, чем с медсёстрами или скорой помощью. Включай мозги.

– Ясно, Босс.

– Кто ещё в операции?

– Рог, думаю, подойдёт, на роль главного провокатора.

– Это который технолог? Он шприцом владеет?

– Нет, шприцом соразмерно владеет сам объект.

– Только двое?

– Нет, – замялся Грелкин, – там ещё один, но это косвенно.

– Смотри, без гнусных последствий – мы не вмешиваемся в чужие линии? Я не хочу лишний раз в Центр подавать запрос на дополнительные разрешения по нашему делу. Все операции должны планироваться так, чтобы никакая другая линия не была затронута. Важна чистота эксперимента. Дали тебе линию судьбы, вот и работай с ней: крути, верти, испытывай её в рамках нашей шкалы. И чем меньше посторонних влияний, тем лучше. Это там очень ценят.

Бережной с Востриковым повадились последнее время обсуждать и планировать свои дела, сидя в краевой библиотеке.

– Ты знаешь, какой фокус придумал Погребняк пока ты в высших сферах мотался? – спрашивал Антон своего собеседника, перелистывая последний номер «Науки и Жизни».

– Это под Новый Год?

– Да, бывшей зимой. Он жил с ним три месяца в Ташкенте.

– Да что ты? Сам ездил?

– В одной комнате жили в гостинице. А я думаю, куда Пыжик девался? Потом сообразил, что и Погребняка где-то нет. Думал, что-то глобальное замышляют, а он в Ташкенте… Ситуация была конечно пиковая. Тут не влезешь с наганом, мол, вы арестованы, товарищ, по подозрению … и всё такое… И в лицо он меня знает. Да ты и сам знаешь – прямые контакты запрещены. И учёбу эту прервать не было никакой возможности. В общем ход он обыграл профессионально. Знал, что я по Грелкину буду ориентироваться и услал его в отпуск. А я голову ломаю, что происходит? Кстати, объект из Ташкента кучу книг каких-то привёз. Это ни с твоей подачи?

– Нет, книжку я ему здесь готовлю. На днях выходит. Двухтомник Марселя Берже «Геометрия».

– Ну, мне это до лампочки. Твои игры поперёк моих дел не впутываются, я, надеюсь?

– Так, с Ташкентом вроде всё в порядке?

– Пока нормально, но понять не могу, что это за шаг такой? Попили водки и всё? Он что, молодого мужика хотел перепить? И довести его до алкоголизма? Погребняк, конечно ещё тот ухарь, но ведь возраст-то не спишишь. Он уж много лет в этом обличии работает. Сжился с образом. А объект, как почувствовал – пил только в его компании.

– А Грелкин в Ташкенте точно не появлялся?

– Нет, это точно. Я его в Центре запеленговал. Если бы дёрнулся, мне тотчас бы дали знать.

– Может просто, хотел лично познакомиться?

– Это, пожалуй, единственное объяснение. А то всё через своего стажёра норовил дела прокручивать. Я даже начал подозревать – уж не на пенсию ли собрался наш Демон?

– А сейчас, что Пыжики наши затевают?

– Не знаю, что затевают, но жить стали вместе – квартиру трёхкомнатную снимают. С одной стороны – это даже хорошо: оба на виду. Но в третьей комнате у них фотолаборатория. Для чего? Ведь все такие дела можно в Центре делать. Вот это вопрос. Погребняк ничего случайно не делает. Грелкин вокруг Рога крутится. Пока не очень назойливо, но что-то за этим есть. Я пасу его.

– Скоро выйдет указ о введении в школах нового предмета. Что-то связанное с программированием. Век ЭВМ ведь наступил. Хочу использовать это в своих целях.

– Заманить хочешь нашего подопечного в школу?

– По совместительству. Это хороший шанс включить в моё направление детскую линию.

– А ведь ты мне идею подбросил. Если Погребняк затеял личное знакомство, то почему бы и мне не попробовать. Линия защиты должна предполагать и личное знакомство, и общение.

– Что ты имеешь в виду?

– Да что в школе не найдётся для меня какого дела? Завхоз, трудовик, кто там ещё?

– Военрук.

– Может, и военрук.

* * *

Всё больше и больше занимала Семёна, построенная им поверхность. Ведь всё почти очевидно. Почему же более ста лет математики не обращали на это внимание? И аналитика хорошая, и константа получилась замечательная. Формулы красивые. И основной «узел» из четырёх круговых полуконусов на каркасе правильного треугольника.

Рабочий стол Семёна располагался в комнате проблемных программистов. У окна там стоял стол главного теоретика отдела. Производственные дела у Семёна шли отлично, ЭВМ работали, как часы и Семён выкраивал время, чтобы начисто оформить свои решённые математические задачи в творческую тетрадь. Математическое творчество било фонтаном и задач было много. Третья тетрадь быстро подходила к концу.

– Разреши взглянуть, – главный теоретик остановился у стола Семёна.

– Пожалуйста, кое-что начисто оформляю.

– Тетрадь номер три, – глянул на обложку тетради Борис Валентинович и сел за свой стол. Он не торопясь перелистывал страницы тетради, что-то тихонько говоря самому себе.

– Это же фазовый переход, – поднял он взгляд от тетради.

– Что ты говоришь? – не понял Семён (они с Борисом были на «ты»).

– Переход полуконусов в твоей поверхности – это же фазовый переход. Причём, двухкратный, в цикле, – Борис Валентинович по образованию был физик-теоретик, но потом переквалифицировался в программиста. То, что он делал в отделе было действительно гениально и Семён это уже начинал понимать.

– Почему раньше до этого не допёрли? – пожал плечами Семён, – ведь только две тривиальных развёртывающихся на плоскость поверхности: цилиндр и конус. Лист Мёбиуса сам является подсказкой для существования такой поверхности.

– Теперь я знаю, как будет выглядеть твой надгробный камень, – улыбаясь сказал Борис. Никто в комнате не понял, о чём идёт речь.

На днях начальник отдела заглянул в комнату проблемных программистов и попросил Семёна зайти в его кабинет. Кроме начальника отдела в кабинете сидел незнакомый седой представительный мужчина.

– Вот, рекомедую Вам: Семён Гюгович Молнар – один из лучших и перспективных наших специалистов. Кстати, заочно учится в