Особенности национальной милиции - Михаил Серегин

Коперфилин оставил всех актеров созданного им домашнего театра в России, эмигрировав налегке.

Дома же, оставшиеся на родине, по справедливости отдали неимущему народу, то есть народной власти, что в те времена казалось одним и тем же. Народная же власть, в лице грузного комдива, под которым со стоном прогибалась лошадь, оставленного спасать город от разрухи и накатившего свирепого голода, все три дома отвела под свою резиденцию.

И вот тут-то начались странные, доселе не раскрытые пропажи. Совершенно непостижимым образом из домов стали исчезать личные вещи комдива – в основном одежда – и многочисленные продукты питания, потребляемые начальством не ради собственной выгоды, а исключительно для того, чтобы поддерживать серое вещество в рабочем состоянии, которое изо всех сил думало о всеобщем благе. Исчезновения происходили с завидной регулярностью, следов злоумышленник никогда не оставлял, словно он был не физическим лицом, а личностью эфемерной, не нуждающейся в грузном и неповоротливом теле. Вот тут-то и вспомнились все те ужасы, которые творились в пятиэтажках до революции.

Комдив, по заданию партии ставший ярым атеистом, успокоил народ, заверив, что ситуацию он держит под контролем, что нечисти в домах нет и не было, по случаю невозможности ее существования, однако резиденцию свою перенес в усадьбу поплоше, хотя и с менее скандальной историей. Три дома же, со вкусом построенных парижским умельцем, щедрой рукой подарил детскому приюту, обитавшему до последнего времени в деревянных бараках. Ребятня, за время своей недолгой жизни прошедшая огонь и воду, чертей и ведьм бояться не стала и даже, наоборот, собиралась вспугнуть нечисть собственными дикими криками, надеясь посмотреть, как сверкают копыта. У нечисти оказались крепкие нервы, и она мирно стала уживаться с детворой. Пропажи не прекратились, но приняли иной характер. С кухни по-старому продолжала исчезать еда, однако не бесследно. По утрам испарившиеся продукты оказывались под подушками у воспитанников, в их тумбочках и прочих тайниках, придуманных изворотливым детским умом. Так же, не оставляя точных координат, стали уменьшаться ряды самих несовершеннолетних, вводя в замешательство преподавательский состав. Снова недобрые слухи о коперфилиновских строениях стали расползаться по городу.

По истечении двадцати лет аномальные явления не исчезли, и однажды на большом педсовете решено было переехать специализированному детскому учреждению в места, менее отмеченные энергетической активностью.

Еще несколько лет дома просто пустовали, пока в Зюзюкинск не пришли не знакомые с местной историей фашисты. Но и они вскоре заметили странную особенность зданий. Отведя все три корпуса под место временного заключения партизан и сочувствующих им, немцы обратили внимание, что как первые, так и вторые бесследно исчезают из наглухо запертых комнат с толстыми решетками на окнах. Разгадать загадку странного растворения в воздухе загадочных русских душ вместе с телами оккупантам не удалось за недостатком времени.

Последние десятилетия прошлого века ознаменовались тем, что многочисленные представители русского народа, в крови которых жил дух авантюризма, перемешанный с коммерческой жилкой, неожиданно открыли в себе наличие лишнего глаза, сильнейшего биополя и способности притягивать предметы, параллельно открывая завесу будущего. Вот когда забытые и опустевшие дома приобрели вторую жизнь, став, как и во времена своей молодости, шумными и многолюдными. Дешевые комнаты сдавались провидицам, целительницам, медиумам, потомкам великого Бхакты, прорицателям и просто внебрачным сынам божьим. Причем старая песня с исчезновениями с регулярностью повторялась, удивляя народ своей зацикленностью. Так честные обладатели не поддающихся логическому объяснению сил принимали народ в своих кабинетах, убежденно обещали помочь всем страждущим, брали задатки кругленькими суммами, а затем бесследно пропадали, оставляя оболваненных клиентов удивленно разводить руками.

Именно в этом, опасном и кишащем потусторонними силами, районе и обосновалась великая провидица и целительница по совместительству Варвара. Двое тяжело больных преподавателей школы милиции подошли к заколдованному треугольнику и огляделись.

– Нам туда, – указал на основание треугольника Смурной, прочитав небольшую вывеску, оформленную красным на черном.

Оба вошли в фойе и огляделись. Обстановка внушала доверие к всему сказанному в рекламе: мрачные серые стены, электрические лампочки в виде факелов, во всю длину потолка нарисованный большой глаз. Пол устлан мягкими шкурами, синтетически поблескивавшими. Бросалось в глаза отсутствие стульев. Вместо них у стенки стояли два больших кресла с красной кожаной обивкой, над которыми было написано: «Места для посетителей. Сядь и подумай о вечном». И по бокам таблички две когтистые птичьи лапы, искусно изготовленные. Коллеги переглянулись и, не сговариваясь, вместе подошли к креслам. Лишь только им довелось коснуться мягкой алой кожи и блаженно растянуться, как над головой щелкнула пружина, лапы разжали свои когти и бросили на колени каждого из посетителей по небольшому свертку. Володя подпрыгнул на месте и вскрикнул. Более стойкий Мочилов только побледнел. Капитан и лейтенант молча развернули свитки, причем каждый из них почувствовал, как предательски дрожат руки.

– А-а! Откуда они все знают? – выронив из рук желтоватый лист, чуть не плача спросил Смурной.

– Что? Что у тебя там написано? – явно тревожась, ответил вопросом на вопрос Глеб Ефимович.

– «Вас привело сюда большое горе», – на память продекламировал Володя.

Капитан отер холодный лоб рукой.

– И у меня то же.

Сомнений не оставалось, здесь и вправду обитает великая ведунья.

Дверь, располагавшаяся неподалеку от кресел, медленно и неслышно отворилась. Хрипловатый женский голос пригласил войти. Капитан и лейтенант встали, да так и замерли на месте, не решаясь первыми увидеть вещунью.

– На счет три, – шепотом предложил Смурной.

Глеб Ефимович кивнул.

– Раз, два, три.

Товарищи по несчастью в ногу шагнули и разом ввалили в узкую, мешавшую им пройти дверь.

Свечи стояли на всем, куда только можно было их примостить.

Тонкие струйки дыма восточных благовоний поднимались вверх, расплываясь у потолка тяжелым свинцовым туманом. В центре комнаты стоял большой круглый стол, на котором мрачно блистал огромный хрустальный шар.

Из-за шара выглядывала маленькая женщина с носом картошкой и обильными веснушками. Она совершенно не вписывалась в интерьер комнаты, хотя и носила на себе черную хламиду, а крашеные смоляные волосы начесывала до безвкусицы.

– Вы правильно сделали, что зашли сюда, – низким, хриповатым голосом первая заговорила Варвара, пронзительно глядя на капитана с лейтенантом густо подведенными глазами. – Вашей проблеме смогу помочь только я. – Она выдержала паузу, ожидая, когда посетители расскажут о своей беде. Однако у обоих гостей словно язык к небу прирос. Тогда женщина закрыла глаза и предложила: – Присаживайтесь.

Около стола стояло три стула с высокими, в готическом стиле, спинками. Мочилов и Смурной с трудом их отодвинули и присели на самый край.

– Как много на вас негативной энергии, – поморщившись, заметила провидица и всплеснула руками. – Кто-то сильно не хочет, чтобы я помогла вам. У вас есть враги?

Больные переглянулись.

– Да, дурковеды, – ответил за обоих Мочилов и посуровел лицом.

Варвара удивленно открыла глаза, не ожидая услышать такого ответа. Что сочинять по поводу каких-то там дурковедов, она понятия не имела. Однако женщина быстро взяла себя в руки и склонилась над шаром. Нечеловеческие усилия отразились на серьезном лице. Тихое завывание вырвалось из горла, глаза закатились, и дрожь, похожая на конвульсии припадочного, овладела всем телом. Открытый рот наполнила густая пена.

– Посмотрите в центр этого предмета, – мрачно растягивая слова, приказала ведунья, дергая одним глазом в нервном тике. – Всматривайтесь пристально, отбросив все несущественное в сторону, отрешившись от мирских забот.

Отрешиться от истеричного биения прорицательницы было сложно, но посетители постарались. Капитан и лейтенант выпучили глаза, придвинувшись чуть ли не вплотную к прозрачному хрусталю, все внимание сконцентрировав на магическом шаре. В этот момент Варвара опустила руку под стол, и через минуту душный, дурманящий запах наполнил комнату. Глаза стали слезиться, голова затуманилась, дымка разлилась по комнате, сливая предметы в одно темное пятно. Женщина завыла еще сильнее. По шару поползли сияющие полосы.

– Спрут! – первым вскрикнул Володя, с детства отличавшийся живым воображением и впечатлительностью. – Он опутывает мое тело, помогая болезни поедать его.