Приговор - Отохико Кага

— Ну разве это не чрезвычайное событие, когда такая известная личность оказывает вам честь своим визитом? — сказал Сонэхара, не в силах скрыть любопытство.

— Фудзии сейчас начальник зоны на втором этаже четвёртого корпуса, — прокомментировал с видом знатока Томобэ.

— Вот именно. Он правая рука начальника службы безопасности. Человек весьма способный, жестокий и очень опасный. Надеюсь, он не станет у нас частым гостем. Что вы на это скажете, доктор?

— А что тут такого? Он пришёл по поводу одного заключённого нулевой зоны, которого сегодня госпитализировали, — пришлось ответить Тикаки. — У этого больного тюремный психоз, вот он забеспокоился и пришёл справиться о его состоянии. Он ведь очень серьёзно относится к выполнению своего служебного долга.

— Даже слишком серьёзно. Он ужасный педант и зануда, — улыбнулся беззубым ртом Сонэхара. — У вас на лице было написано, как он вам осточертел. У вас, молодых, что в мыслях, то и на лице.

Из соседней комнаты донёсся стук складываемых в бочонок шашек. Фельдшера, сидевшие за доской, поспешно поднялись и разозлись кто куда.

— Возвращение полководца к своим войскам, — объявил Сонэхара, и тут же в коридоре показалась фигура главврача. Он окинул ординаторскую быстрым взглядом и прошёл в свой кабинет.

— Вам не кажется, доктор, что от такого взгляда просто оторопь берёт, будто тебе в пищевод набили зубной пасты? А потом спина как-то сама собой распрямляется и возникает острое желание чуток поработать. Забавно! — Тут в комнату вошёл Таки, и Сонэхара резко вскочил.

— Глядите-ка, это что, привидение? Или и впрямь доктор Таки? А мы-то с Томобэ с ног сбились! Вы же сказали, что идёте в столовую, мы туда, а там вас нет. Мы провели широкомасштабный розыск, думаем — ну не мог же он в такой снег без зонта отправиться в город, — обежали все точки, начиная от ларьков, и уже смирились — ну ладно, пропал так пропал. Вас искал начальник службы безопасности. Сказал, что дело чрезвычайной срочности. Звоните ему скорее.

Таки, вытащив откуда-то грязное полотенце, стал вытирать седую голову и пиджак.

— Доктор, да неужто вы в такой холод выходили без пальто? Или привидения как-то иначе устроены? Дайте-ка я вас потрогаю. Хоть я и не Фома неверующий, но, не потрогав, не поверю. — И Сонэхара протянул руку к пиджаку Таки. — Нет, это не привидение, а настоящий доктор Таки. Ну и дела! И пиджак, и брюки мокрые насквозь. Небось, свалились где-нибудь в лужу? А, вы, кажется, ели рамен? От вас пахнет чесноком. Так или иначе, скорее переодевайтесь. У вас есть ведь, наверное, запасная одежда в операционной? Позвать санитара? Сегодня такой уж день неудачный: все промокают. Правда, доктор Тикаки?

— Да уж, — горько усмехнулся Тикаки, вспомнив Боку.

Он пытался смириться и признать себя побеждённым, слишком уж враждебно был настроен этот кореец, извергавший из своего рта нечистоты. Наверное, сейчас главврач, угощаясь чаем, принесённым ему санитаром, подумывает — а не вызвать ли ему Тикаки. Он взглянул на дремавшего рядом Танигути. Тот никогда не отступал от правил и бдительно следил за соблюдением распорядка дня — после обеда игра в пинг-понг, потом десятиминутный сон на рабочем месте. Как бы шумно ни было в комнате, он не просыпался.

Таки снял мокрый пиджак и брюки. Сметливый санитар Маки уже стоял рядом с сухими белыми брюками и халатом. Таки неторопливо переоделся, потом вытащил пачку сигарет, но она размокла и представляла собой весьма жалкое зрелище.

— Возьмите. — Сонэхара протянул ему свои сигареты. — Спички у вас тоже, конечно, промокли. Вот зажигалка. Ах да, вы ведь у нас не очень-то уважаете всякие там механизмы. Ничего-ничего, я сам зажгу. Вот, можете прикуривать. Затянитесь и звоните начальнику службы безопасности.

— Никакого рамена я не ел. Это было мясо с овощами и рисом по-китайски.

— Ну, в мясо они тоже всегда кладут чеснок, так что мой нос меня не обманул. Значит, вы были в этой забегаловке у ворот?

— Нос как у полицейской ищейки… — пробурчал Тикаки.

— У Сонэхары такое хорошее обоняние, — тут же пояснил Томобэ, — потому что он всё время нюхает духи. Он их коллекционирует, это его хобби. Вы бы как-нибудь заглянули к нему на квартиру. Она вся забита флаконами. Французские, итальянские… Их там тысячи, причём лучшие из лучших, можно сказать, отборные. Некоторые духи он сам составляет, просто на них помешан. Когда столько сил тратишь на духи, на женщин уже не остаётся, верно? Потому-то он и холостяк. Послушай, а здесь у тебя не найдётся духов?

— Конечно, найдётся. — Сонэхара легко поднялся и вытащил из шкафчика флакончик.

— Вот. Доктор Тикаки, не хотите нюхнуть?

На тёмно-синем флакончике с широким горлышком, который протянул ему Томобэ, не было наклейки.

— Ну надо же, я давно слышал о том, что вы любите духи… А что это за духи?

— Собственного изготовления, — сказал Сонэхара.

— Дома у него, — Томобэ с явным удовольствием продолжал играть роль гида, — горы всяких лепестков — он их собирает весной. И чего он только с ними не делает — подвергает перегонке, настаивает на спирту… Потом разливает эссенцию по флаконам и хранит. А потом опять смешивает. Все духи, которые продаются в городе, ему хорошо известны, он моментально определяет название. По его словам, угадать ничего не стоит, достаточно знать, какие там составные части. С таким носом грех быть простым врачом.

Тикаки вытащил пробку и поднёс было флакон к носу, но ему помешал Сонэхара.

— Да вы что, разве так делают? Так вы ничего не почувствуете, кроме спирта. Вот видите эту треугольную впадинку у основания большого пальца? Таки-сэнсэй, как она там у вас в анатомии называется? Капните сюда чуток, подуйте и, после того как спирт улетучится, нюхайте.

Запах был очень приятный. Волнующий, сладковато-терпкий и совершенно неуместный в этой серой ординаторской. Почему-то Тикаки вдруг вспомнились белые щёки Тидзуру Натори, ассистентки профессора с кафедры криминологии. В последнее время он там совсем не бывает. Надо как-нибудь зайти. Да вот хоть завтра после обеда…

— Как приятно пахнет, — пробудился Танигути. Вытянув коротковатые руки, зевнул.

— А, изволили проснуться? Сейчас мы и вам дадим понюхать. — Сонэхара ухватил правую руку Танигути и капнул духами во впадинку у основания большого пальца, после чего бережно закрыл флакон пробкой,

— Как-нибудь на днях зайду к вам. Дадите понюхать все ваши тысячи духов? — приподняв широкие брови, спросил Танигути.

— А вы, оказывается, хоть и спите, но всё слышите. Конечно, приходите. Правда, за раз можно понюхать только три вида, это предел. После этого дилетант перестаёт различать ароматы. Притупляется обоняние, и, сколько ни нюхай, никакого толку.

— Я встретил главврача, — сказал Таки. Он курил, не обращая никакого внимания на возню с духами.

— Ну? — чутко среагировал Сонэхара. — И где это вы встретили нашего генерала? В забегаловке у ворот? Вряд ли он там бывает. Не в обиду вам будет сказано, ходить туда как-то…

— Именно там. — Таки энергично выпустил из ноздрей дым. Дым аккуратной полоской поплыл куда-то вбок.

— И о чём вы с ним беседовали? Небось, он рассказывал о своём доме? Этот дом для него теперь свет в окошке. Он давно уже купил участок где-то под Касивой. Проект строительства полностью готов. Вот дождётся пенсионного возраста, получит деньги за выслугу лет и начнёт строиться. Небось рассказывал, что надо сажать в саду, какой плотник лучше, какие теперь цены на строительные материалы?

— Да нет, ничего подобного он не рассказывал.

— Ни одного словечка? Да быть того не может. Главврач всегда первым делом заводит разговор о доме, это у него пунктик такой… Даже учитывая вашу молчаливость, трудно себе представить, что он не рассказывал вам ничего подобного…

— Да там было полно народу, и сидели мы в разных местах.

— Так бы сразу и сказали. Только взбаламутили меня без толку. Да, позвоните всё-таки начальнику службы безопасности. А то он с ног сбился, вас разыскивая.

— А что ему от меня нужно?

— А я почём знаю? Но он был очень озабочен. Наверное, вы опять проштрафились, или нет? Может, хочет объявить вам строгий выговор за действия, нарушающие общественный порядок? Звоните, номер 275, — сказал Сонэхара, видя, что Таки ищет телефонный справочник. — Это кабинет самого начальника. Если его там нет, то позвоните 288, это главное управление. Он либо там, либо там.

Таки стал нехотя набирать номер, он делал это так медленно, что казалось, телефон вот-вот отсоединится. Тут появился надзиратель:

— Доктор Томобэ, не могли бы вы сделать рентген одному больному?

— Рано ещё. Говорил же, чтобы приходили в два, — заворчал Томобэ, но всё-таки вышел.

Танигути снова задремал. Он сидел в кресле очень прямо, обе руки аккуратно лежали на подлокотниках, и только голова чуть склонилась набок. Тикаки решил, что всё-таки лучше последовать совету приятеля и отправить Боку в городскую больницу. Но ему очень уж не хотелось говорить об этом с главврачом. Глядя на снег, он стал прикидывать, что и в каком порядке ему предстоит сделать в послеобеденное время. Работы было довольно много, но ничего особенно срочного. В государственных учреждениях всегда так: чем с большим рвением работаешь, тем больше возникает работы, а если не особенно надрываться, то всё происходит как-то само собой. Вот Сонэхара, к примеру, без крайней необходимости с места не двинется, осматривает больных только тогда, когда его об этом попросят, и большую часть времени прохлаждается в ординаторской. Наверное, образцом может служить Танигути: всё своё рабочее время он трудится не покладая рук, зато после окончания рабочего дня и пальцем не пошевелит. К примеру, сейчас, как только проснётся, сразу же запрётся в своей комнатёнке с электрокардиографом. Но ровно в пять всё бросит и — домой. У Тикаки редко выдаётся свободная минутка, а иногда он не уходит домой и после окончания рабочего дня, если не успевает закончить какую-то работу. Его словно что-то подгоняет, торопит, и когда он не загружен по горло, то чувствует себя не в своей тарелке. Он старается до отказа заполнить время работой, словно желая превратить его в какое-то предельно плотное, отзывающееся на его усилия вещество. Его идеал — время, похожее на этот снег, чтобы вот так же безостановочно — час за часом, час за часом… Иногда он кажется себе слишком суетливым. Многие считают его трудоголиком. На самом деле он просто чего-то боится. Да, наверное, он боится пустоты…