Призма тишины - Роман Викторович Титов

«масок» не заметил моих усилий, обернул ладонь слоем Теней и взялся за дрожащее лезвие. Кисть тотчас же пронзило болью, но не от пореза, а из-за продолжавшейся игры, которые затеял ожог. Заглянув в прорези маски главаря, туда, где располагались глаза, я прибавил: – И зря решил, что сможешь справиться со мной.

Смех стража рассыпался ледяным крошевом.

– Маленький самоуверенный лейр.

Настолько неприкрытое пренебрежение разозлило меня, пожалуй, даже сильнее, чем обращение «масок» с Эйтн. Крепко сжав зубы, я, позволив Теням прокатиться по пылавшей от практически нестерпимого жжения руке, направил всю их мощь на игравший в неверном свете бликами клинок. Я стремился к тому, чтобы волна энергии превратила лезвие в пыль, а руку, направляющую рукоять, – в мешок переломанных костей и рваного мяса. Не стану скрывать, что не собирался на этом останавливаться. Планируя приплюсовать к уже имевшейся четверке трупов еще троих.

Однако далеко не все пошло по плану.

Нет, клинок сломался, как и было задумано. Странное лезвие, казавшееся жидкостью, с великим трудом державшей форму, пронзительно взвизгнуло и распалось. Вместе с частью наручей, к которым крепилось. Но рука…

Она, казалось, состояла из материала, физические законы над которым не были властны. Едва ли мне удастся описать это достаточно ясно, но пространство вокруг нее как будто раскололось, перемешалось и склеилось вновь, став чем-то вроде злой карикатуры на самое себя.

И Тени сыграли в этом далеко не последнюю роль.

– Набаловался?

Я перевел изумленный взгляд на главаря, который, судя по всему, не ощутил никаких изменений, и что-то тихо булькнул. Большего, увы, сказать не получилось, потому что именно в этот момент холодные и жесткие, как обшивка звездолета, пальцы сомкнулись на моей шее и с силой ударили моим же затылком о переборку.

Раз… Два…

К прежнему тлеющему огоньку внутри черепа прибавилась новая вспышка. Перед глазами заплясали черные мошки. На языке проступил солоноватый привкус.

Три…

Сквозь алый туман, окутавший сознание, я умудрился разобрать слова одного из боевиков:

– Не забудь, командир, – лейра приказано доставить живым.

Четыре…

– Ничего, – с заметным удовольствием ответил главарь. – Это ему не повредит.

На пятом или шестом ударе я, по-прежнему пребывая в рассеянной недоуменности, все-таки сдался и уплыл в спасительные объятья бессознательности…

Впрочем, судя по ощущениям, долго пробыть в таком состоянии, мне было не суждено. Стоило лишь слегка пошевелиться и застонать, как под ребро сразу же прилетел довольно увесистый пинок, а следом за ним жизнерадостное:

– С возвращением в мир живых, лейр.

Само собой, голос я узнал – насмешливый тон главаря «масок» еще долго не выветрится из моей памяти, – и разлепил глаза. Первым, что отметило мое сознание, – мы на корабле. Не на той развалюхе, выбранной пиратами Мамы Курты для незаметного бегства с Лабиринтов, но на добротном космолете с просторным салоном и сверкавшими новизной панелями, как световыми, так и обычными. Я сидел пристегнутый к креслу, настолько же похожему на то, что было на пиратском челноке, как царский трон на стульчак унитаза. Эйтн была рядом, все еще без сознания, но, не считая большого синяка на левом виске, вполне, вроде бы, здоровая. Ее, ради безопасности, тоже примотали к креслу ремнями, но надо отметить, что не в пример бережней, нежели меня.

Сами «маски» располагались в креслах напротив.

От необходимости спрашивать, куда мы попали, избавил большой ромбовидный иллюминатор, за которым виднелся планетарный серп, сияющий в окружавшей тьме пасмурным синим. Рядом, стыдливо прикрывая бледные личики, маячила четверка естественных спутников. Никогда прежде не бывавший с здешних краях, я все равно узнал место с полувзгляда.

Риомм. Столица великой Риоммской Империи.

Ноющая боль в затылке помешала усмехнуться иронии.

Когда-то Риомм и впрямь был велик. Могучая цивилизация людей, построенная на останках того, что тысячелетия назад считалось колыбелью расы разумных земноводных, обитавших на редких клочках суши. Некогда идиллический мир стал точкой сосредоточенья того, что человеческая раса привыкла считать пиком величия. Все до единого острова и архипелаги теперь покрывали города. Не те очаровательные деревеньки, где на всю округу одна сторожевая башня, а целая сеть многоуровневых небоскребов, чьи блестящие шпили, гордо вздымавшиеся над водной гладью, едва не задевали стратосферы.

Были дни, когда я мечтал посетить эту планету, своими глазами оценить блеск и величие столицы столиц… Но с тех пор многое переменилось и мой энтузиазм поугас.

Покосившись на Эйтн, все еще пребывавшую в лабиринтах собственного разума, я спросил:

– Сколько мы провели в пути?

Один из «масок», тот, что выглядел немного живее главаря, ответил:

– Три часа.

Я нахмурился. Многовато для простого беспамятства. Коснулся щеки Эйтн кончиком пальца. Ее кожа казалась горячей, но не настолько, чтобы вызывать опасения. Пульс был четким и ровным.

– Чем вы нас накачали?

Ответа не последовало.

Я снова перевел взгляд за иллюминатор. К этому моменту корабль миновал одну из серебристо-серых лун, и глаз мой зацепился за пучок подозрительных бликов на дальней ее стороне. Любопытство тому было виной или предчувствие, но, слега напрягшись, я умудрился различить целое скопление похожих на глубоководных чудищ звездолетов – знаменитых боевых акашей Риомма. Не десяток, не два, но около сотни кораблей. И между ними крошечными крылатыми стервятниками сновали истребители.

Я ляпнул прежде, чем успел подумать:

– К войне готовитесь?

Кто-то из «масок» поперхнулся. Или хохотнул? В любом случае, я не стал разбираться.

Корабль проскочил и луну, и флот и даже сеть орбитальных систем, призванных защищать планету и ее окрестности от возможного недружественного вторжения. Наконец мы вышли на низкую орбиту и начали плавное снижение по спирали сквозь плотные слои атмосферы. Эйтн пришла в себя, едва успели миновать густой облачный покров. Способствовала этому, думаю, инъекция, сделанная ей в плечо одним из «масок». По крайней мере, опухоль и ужасный синяк на пол-лица уменьшались на глазах. Госпожа Аверре не задавала вопросов, не охала и не возмущалась, лишь коротким взглядом оценив ситуацию, отвернулась к иллюминатору.

Я последовал ее примеру как раз в тот момент, когда сплошная и кажущаяся бесконечной гладь океана, над кромкой которого теперь мчался наш корабль, уперлась в гигантские сваи, на чьих мощных «плечах» лежал один из главнейших планетарных городов – Мас Пирей. Я узнал его по характерному стилю, что доминировал во всей риоммской архитектуре. Плавные линии конических башен самых неожиданных размеров и форм укладывались в изящный спиральный ансамбль, создававший впечатление весьма своеобразного, но безумно красивого кораллового рифа из стекла и металла. Те редкие лучи заходящего солнца, что умудрялись