Я не люблю пятницу - Марек Гот

— А если бы он не хотел вас убивать, то ударил бы чем‑нибудь послабее. Вы себя три дня назад не видели. Краше в гроб кладут. Кроме того, Алиса вам не все сказала. Алиса, вы не будете любезны повторить Питеру все, что рассказали мне?

— Алиса поерзала на скамейке, пряча от меня глаза.

— Я… я не знаю… ну, я не уверена… просто мне так показалось в какой‑то момент…мне показалось, что ты — это не совсем ты… ну, ты вроде как не в себе был… Во–о-от….

Карелла не отрываясь смотрел на меня.

— Вы догадываетесь, что это могло быть?

— Я это знаю абсолютно точно, — я тяжело вздохнул.

— А не хотите сообщить нам?

— Хочу. Но подожду, пока проснется Альф. Мне не улыбается пересказывать эту историю каждому в отдельности.

— Это магия?

— Нет. Навряд ли.

— Ладно. До рассвета ещё три часа. Давайте спать.

***

Спать мне не хотелось. Учитывая, что последние три дня я только и делал, что спал, это было неудивительно. Микстура Альфа возымела своё действие. Боль не ушла совсем, но стала гораздо слабее. Я лежал, закрыв глаза, и размышлял. Внезапно я вспомнил о своём мече. Где мой меч? Я пытался отогнать от себя эту мысль, понимая, что если он остался на пароходе, то его все равно уже не вернуть. Однако мысль не отгонялась, и через пять минут я уже не мог думать ни о чем другом.

— Алиса, — позвал я тихонько, — Алиса, ты спишь?

— Н–н-нет… — Алиса сползла с банки и сидела, обхватив колени руками. Её трясло.

— Что с тобой?

— З–з-замерзла…

Я холода не чувствовал. Мне было даже жарковато.

— А что, курток нет?

— С–с-сидела б–бы я тут перед т–тобой в таком виде, если б они б–были. А руб–башки на б–бинты перевели. Альф ранен. И Фрай тоже. И Виктор.

— Фрай тут?

— А где же ему быть. Это ведь он лодку спустил на воду.

— Серьёзные раны?

— Д–да нет. Полегче, чем у тебя.

— И то хорошо. Иди сюда. Вдвоём будет теплее.

Алиса настороженно взглянула на меня.

— Не бойся, я не собираюсь посягать на твою женскую честь, — и не удержавшись добавил, — я сейчас не в форме, так что как‑нибудь потом.

Не спуская с меня взгляда, Алиса медленно подползла поближе и начала копошиться под правой рукой, устраиваясь поудобнее. Её трясло мелкой дрожью.

— Только не смотри на меня — у меня всё лицо исцарапано.

— Как скажешь. Алиса, а мой меч…

— На корме, с другими вещами…

— Так ты и его захватила?!

— Даже мысли такой не было. Просто ты его не выпускал. Виктор тебе еле пальцы разжал.

— А какие другие вещи?

— Твой мешок. Мешок Альфа. Виктор свой потерял, а у меня и Фрая ничего не было.

— А жизнь‑то, похоже, налаживается.

— Угу, — она перестала дрожать и голос стал сонным.

— Стой, Алиса, не засыпай. Давно хотел тебя спросить — где ты так научилась стрелять из лука?

— Мама научила. Вернее, она учила, но до недавнего времени я об этом и не помнила вовсе.

— Мама?

— Да. Она была эльфкой.

— Но Альф сказал…

— Да слышала я… Он просто не знал… как ты… к полукуровкам относишься. А ты…оказался…не такой…сволочью…как…о тебе…говорят… — Алиса постепенно засыпала и заснула окончательно.

А ещё через пару минут заснул и я.

***

— Так–так–так…

Я открыл глаза. Альф глядел на нас с веселым удивлением.

— Похоже, что моя сестрица всерьёз задумала поставить свои туфли под кровать к одному проходимцу и головорезу.

Я повертел головой. Все тело свело. Алиса спала, прижавшись ко мне так крепко, что между нашими телами даже комар хобота не просунул бы. Было довольно холодно.

— Привет, Альф, — я сделал попытку приподняться, и Алиса сразу же проснулась. Она непонимающе посмотрела вначале на меня, а потом на Альфа. Квинт–младший присел на корточки.

— Ты бы отпустила его, Алисонька, — голос у него был мягкий и задушевный. — Тут его никто у тебя не отобьёт. На этой шлюпке у тебя конкурентов нет, правда–правда…

— Заткнись, Альф. — Голос у Алисы был еще более хриплый ото сна. Она отпустила меня и приподнялась на локте.

— И если что, то ты имей ввиду — я еще не готов стать дядей, — Альф упорно гнул свою линию.

— Закрой свой поганый рот, пока я не разозлилась по–настоящему.

— Ладно–ладно… А папе ты когда его собираешься показать?

Алиса вскочила и отвесила Альфу подзатыльник:

— Когда‑нибудь твой язык доведет тебя до большой беды.

Подзатыльник не ухудшил самочувствия Альфа. Когда его сестра отправилась на корму, он снова присел на корточки возле меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто я умер и попал в ад.

— Но все же получше, чем третьего дня?

— Гораздо хуже. Тогда я вообще ничего не чувствовал.

Альф посерьезнел.

— Тебе очень сильно повезло. Ты в кого‑нибудь из богов веришь?

— Нет.

— Все равно — сходи в какой‑нибудь храм и поблагодари их. На всякий случай — всех сразу. Поставь, там, свечку, или жертву принеси… Короче, хоть что‑нибудь сделай, потому что там, наверху, тебя кто‑то очень сильно любит.

— Там видно будет. У тебя еще твой отвар остался? Мне от него вроде вчера полегчало.

— Остался. Но ты не особо на него налегай — там много ингредиентов, которые медицина не одобряет. Мы такие микстуры перед экзаменами готовили — помогает встряхнуться.

— Да что ты постоянно лыбишься? Смотреть противно.

— Настроение хорошее.

— С чего бы это?

— Все живы и почти целы. По–моему достаточный повод для радости.

Я сделал ещё одну попытку подняться.

— Не стоит, пожалуй, этого делать.

— Почему?

— Алиса говорила, что по тебе ударили заклятием. Я не особый спец в магии, но, по–моему, это было что‑то вроде силовой волны. То есть такой удар, но не в определенную точку, а по всей поверхности тела. Я не могу определить мощности этого удара и опасаюсь, что у тебя повреждены внутренние органы. Поэтому тебе лучше полежать спокойно. На всякий случай.

— Мне это не особо нравится, но, наверное, ты прав. А с тобой что произошло? — я кивнул на повязки на его груди.

— Ребра сломал. Глупо так получилось… меня зажало между шлюпкой и бортом парохода.

— Привет, командир! — Фрай был неизменно улыбчив. Он оседлал банку, вытянув на ней раненую ногу. — Рад, что ты жив. Твои приятели очень переживали. Особенно девчонка.

Подошедшая Алиса мрачно взглянула на Фрая, но ничего не сказала.

— А ты везунчик. Не каждому удается такую девку найти. Огонь, а не девка, — он подмигнул мне. — Эх, мне бы лет десять сбросить…