Княжья воля - Константин Кудряшов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как же тебе удалось уцелеть?
— Когда князь Игорь велел уходить в море, оставалось едва ли четвертая часть лодий. Ромеи долго преследовали нас на своих быстрых лодках, на ходу осыпали стрелами и камнями. Парус болтается тряпкой, весла от натуги того гляди переломятся… Я в жизни так не греб, готов был жилы порвать только бы больше не встречаться со страшными огнеплюющими ромейскими лодками…
Велг на выдохе замолкает, мне же лезет на ум мысль о том каким невезучим парнем был приснопамятный князь. То хитрые греки его полководческие потуги передовыми технологиями напрочь задавят, то обидчивые древляне напополам разорвут…
— Скажи, Велг, зачем Великий князь пошел на Царьград?
— А зачем ходят? Взять на копье, забрать добычу товаром и златом и наложить ежегодную дань.
Ясно, грабить отправился, ничего нового.
— Думаешь, могло получиться?
— У Олега Вещего получилось. Давно.
Вот тебе и ромеи. От Олега огребли и к следующему нападению неплохо подготовились. Сразу видно — цивилизация. Каменные крепости, готовый прообраз огнемета… Обладание подобным оружием ставит военную тактику на недосягаемый уровень. Не удивлюсь, если и сам прибор и технология изготовления "неугасимого пламени" строго засекречены. И это, в общем-то, правильно. В моем времени "ядерные" страны тоже не горят желанием поделиться супероружием с многочисленными африканскими племенами. Себе дороже…
Скорлупа секретности иностранного изобретения мне на один зуб. Что там может быть секретного? Сильногорючую жидкость я знаю только одну. Ясно, что нефть у ромеев не чистая, видимо, какая-то смесь навроде напалма. В составе смеси кроме нефти обязательно должно быть масло для поднятия градуса и увеличения длительности горения. Пропорции легко подбираются опытным путем. Что еще? Сера? Селитра? Не знаю. Может быть. А может и не быть… Чем "плевать"? Нужен какой-то насос, чтобы создать выталкивающее давление. Окованный, хорошо просмоленный бочонок, клапан из куска плотной кожи, поршень… Можно еще попробовать кузнечные меха… Подающую трубу склеить из бересты или кожи… с кузнецом побазарить на предмет выковать подобие раструба…
— Эй, десятник!
Окрик Рогволда выпнул из головы все конструктивные мысли. Занятый обдумыванием рассказа я не заметил как высочайшая комиссия, завершив полный круг по лодейному двору, собралась на выход.
— Слышал ты устраиваешь пир…
— Верно, княже, устраиваю! Вот хотел спросить не изволишь ли ты с братом, гостями и боярами на нем присутствовать?
— Еще как изволю, десятник! Пир нам сейчас очень даже кстати!
Наставшим вечером я мог не постеснявшись предположить, что закопченные стены этой несчастной корчмы за все время своего существования не вмещали такое количество посетителей. За шестью длинными столами внутри заведения расселось по двадцать пять-тридцать человек и два дополнительных стола установили снаружи слева от входа. Парень я компанейский, бывал на свадьбах и юбилеях неоднократно, да и Фрол с Конем любили собирать братву для совместной попойки, но даже мне становится чуточку не по себе от наплыва желающих попировать. Приглашая только кого знаю лично, на прибытие князя Тура я никак не рассчитывал, да и Рогволд притащил с собой немало левых людишек. Потому и появились на корчмовом подворье два дополнительных стола, а гридень Малай из Вендаровой сотни привел двух своих сестер старшего подросткового возраста в помощь Росе и Младине.
Младина порхает между столами будто ей крылья волшебные приделали, грациозно уворачивается от загребущих лап подвыпивших гридней, белозубая, озорная улыбка не сходит с лица. Много ли девке для счастья надо? Оказывается сущую малость. И пускай милый хмурится в ответ на ее прямые взгляды, все равно — хорошо…
Вот ведь шельма…
Гости за столами вразнобой. Змеебоевские сидят с княжьими да боярским, туровские с мастеровыми и купеческими и наоборот. Лишь за одним столом вдоль северной стены случайных нет, здесь пирует начальство… и я вместе с ними.
Ровно посередке рядом с Рогволдом сидит его брат, слева от князя — верный Дрозд. За Дроздом Минай с херсиром Старлугссоном и четверо городских купцов из самых важных. С Туром сидят княжичи Ольдар и Ингорь, дальше — Велг и Змеебой. Я восседаю аккурат супротив полоцкого князя, а с боков у меня Вендар и Голец. Тут же Сологуб, старые бояре Прень и Тарш, у них по соседству трое урманов и несколько людей туровского владыки, правее заняли места Мороз, Жила и Праст. С двух противоположных торцов стола на стульях с высокими спинками устроились Невул с Враном, по моему наказу только едят, не пьют — секут за обстановкой в зале.
Все безоружны и скромно одеты, вероятно, чтобы не жалеть за попорченный гардероб по непредсказуемом окончании пира. Светлые, редеющие волосы князя зачесаны назад и блестят как набриолиненные.
На столах от обилия плошек, мисок, медных блюд, кубков и братин с хмельными напитками нет свободного места. Рогволдовы охотники незадолго до начала торжества принесли целую, неразделанную еще оленью тушу и связку битой птицы, из княжеских погребов доставили бочонок кислого ромейского вина. В полутьме корчмы, расцвеченной отблесками жаркого пламени настенных факелов, все это богатство поглощается десятками мужских глоток. Чавканье и бульканье перемежается громкими выкриками, смехом, здравницами в честь князей, с грохотом сдвигаются кубки и чарки во славу богов, за процветание Полоцка и Турова. Из угла у входа доносится веселое треньканье гуслей Кокована…
Всю эту атмосферную красоту портит присутствие Миная. Не пустить, а уж тем более выгнать его я не в праве, боярина притащил с собой Рогволд, которому или невдомек или плевать на отравление моего личного комфорта.
Старый вировский черт стал еще более холеным, выглядит лучше самого князя. Кончики своих знаменитых усов заплел в косицы и на урманский манер продел в металлические гильзы. Только у норвегов они медные, а у Миная из золота да еще с висюльками хитрыми. Пьет и жрет как боров за троих, широко разевает в хохоте пасть, когда кто-то из князей или бояр грубовато сострит и делает проникновенную мину если речь заходит о чем-то важном.
Впрочем, о важном говорили крайне мало и редко, да и то не с самого начала, а пока не была выпита первая, пущенная вкруговую, десятилитровая братина. Болтали в основном о житье-бытье в Турове и Полоцке, пересказывали услышанное о делах в Киеве, Чернигове и Новгороде. Князь Тур не переставал восхищаться и нахваливать брата за чудесную идею построить
