Княжья воля - Константин Кудряшов

Переждав в глухой обороне свирепый натиск пошедшего ва-банк воеводы, я взрываюсь серией в корпус, резко ухожу вправо, засаживаю крюка по ребрам, ныряю под руку, левой в солнечное, правой — снова по ребрам. Выныриваю уже за спиной потрясенного скоростью моих перемещений Буруна. Лупить по затылку не хочу во избежание серьезных травм, жду пока развернется. А вот и подбородок! Прямой правый летит как метеор. Бурун встречается с моим кулаком на встречном движении. Я принимаю в сторонку и не мешаю тяжелому телу воеводы упасть лицом в утоптанную до состояния силоса травку.

Правый кулак болит уже не по-детски! Кожа с костяшек стесана напрочь. С Рогволдом драться придется в половину возможностей, окончательно увечить руку не имею никакой охоты.

— Ну, Стяр! — кричит мне Рогволд. — Одни мы с тобой остались!

Я и сам вижу, что — одни. И дружина видит, сотни душ затаили дыхание как одна.

— Передохнешь или как?

Каверзный вопрос Рогволда порождает смешки среди гриди. Я включаюсь в игру.

— Я с твоим воеводой уже отдохнул, княже, можешь выходить, я готов!

Едкому словцу все возрасты покорны, накал страстей выходит на пик. Несутся крики в поддержку меня и Рогволда. Чисто теоретически мне любопытно на кого из нас двоих чаще ставят увлеченные представлением дружинники. Я пропускал один раунд, но только что из боя и буду беречь руку, так что, думается, ставки не в мою пользу…

Поигрывая мускулатурой, Рогволд выходит на арену под громкий лай своей лютой стаи. По спине с бешеной скоростью бегут мурашки, меня пронимает до самых костей. Набыченный князь сейчас мне сильнее обычного напоминает моего родного тренера Захарыча. Этот хрен кому уступит. Я часто смаргиваю, дабы прогнать наваждение и начинаю круговерть…

…Мы лежим параллельно как два срубленных ствола. Кто первым упал я не помню. В башке колотится метроном пульса, вставать не хочется. Краем зрения вижу неподвижно вытаращенный на меня глаз князя Рогволда. Зарево костра тускло отражается в пожелтевшем белке. Убил я его что-ли? Вполне возможно, сил я не жалел, бил в полную мощь кулаком, коленями, головой… Князь не отставал, превратил мой шнобель в сливу, ухо левое ломит словно по нему кувалдой заехали…

Трепещут ресницы — живой, значит, князюшка, это есть хорошо. Не убился, значит, родимый.

Не только живой, но и встать пытается, кажись…

Собираю в комок оставшуюся силушку заодно с волюшкой и поднимаюсь одновременно с Рогволдом сначала на колени, а затем в прямоходящее положение. Стоим как два бомжа после ментовской облавы — хари вдрызг, ноги подкашиваются, с ног до головы в черной, жирной земле с вкраплениями зеленых травинок. Глаза пьяные, но довольные…

Только мы укрепляемся на ходулях — в небе раздается оглушительный треск (от неожиданности я чуть снова не падаю), длиннющая молния откуда-то из космоса чертит зигзаги прямо в речку Полоту. Спустя несколько секунд на землю рушится тяжелый ливень.

— Перун! Перун! Перун! — перекрывая голос грома несется со всех сторон. Беснуется дружина. — Рогволд! Стяр! Слава!

Меня охватывает суеверная дрожь. Чудится мне огромный бог воинов с грозным лицом усатого деревянного истукана что сыплет из поднебесья жгучими молниями и скалит огромный как пещера рот.

Начинается отходняк от поединка, я стучу зубами как механическая молотилка. Дождик хлещет плетьми, смывая с тела кровь и грязь, а мы с Рогволдом продолжает стоять глаза в глаза. Что ж, финал достойный эпической экранизации — разом упали, разом поднялись… Мне такая победа не нужна.

— Ты победил, княже Рогволд, — говорю, чтобы покончить с дуэлью взглядов и поспешить чем-нибудь накрыться.

— Смотри как радуется Перун Молниерукий! — кричит князь весело вскидывая руки навстречу ливню. — Это был Его день! Мы оба ему нравимся! Мы оба победили, десятник, но награду я тебе не отдам!

— Пусть так и будет, — говорю, ибо так, наверное, будет честнее.

Потом я часто гадал как и почему князь Рогволд не проиграл мне схватку. Анализировал, думал, но внятного ответа у меня не находилось. Если я стану копировать каждое движение чемпиона по айкидо, таким же чемпионом я не стану, не получится у меня. А у Рогволда получилось… Мистика какая-то! Хорошо все таки, когда тебя "крышует" сам Перун, а ты его верный служитель.

Мы обнимаемся с Рогволдом по-мужски крепко. Вот это я понимаю — праздник! День Перуна… Кто б мне сказал при каких страшных обстоятельствах я буду отмечать его через пару лет.

Глава четырнадцатая

К моему большому удовлетворению исполнительный Рык справился с поручением на пять баллов: доставил из Вирова Кокована и Младину в лучшем виде. Привел обоих под вечер в корчму, где я принимал у мальчишки растирателя соли проделанную работу. Старый хрыч, правда, явился без гуслей. Не хотел, видишь ли, покидать свою берлогу и перебираться в Полоцк. Рыку пришлось наобещать ему с три короба плюшек, подпоить слегка, музыкант расслабился и на радостях оставил где-то инструмент, растяпа!

Из поклажи один на двоих плетеный заплечный короб, старик в потасканной льняном рубище и рваных под коленками портах, ладную фигурку Младины охватывает длинная, новехонькая, красного цвета рубаха с опояской. Я с удивлением разглядывал округлившееся формы Младины и понимал, что нравится она мне все больше и больше. Хозяйские харчи пошли девчушке явно на пользу. Здесь вообще худышки не в цене, тощая, значит — больная, бабы и девки все поголовно "в теле". Степень полноты бывшей боярской чернавки меня вполне устраивает, как раз посередине между селедкой и пышкой…

На шею мне не кинулась, стоит с опущенными руками, глаза свои синие распахнула, глядит недоверчиво, с ожиданием.

— Здравствуй, Младина, — говорю с неожиданной дрожью в голосе. — Вот, как и обещал, позвал тебя к себе. Не рада, гляжу?

— Будь и ты здрав, Стяр, — отвечает степенно и, глубоко согнувшись, достает пальцами утоптанный пол корчмы.

— Эй, давай завязывай поклоны бить, — говорю. — Я тебе не князь!

— Боярыня Любослава велела тебе кланяться.

— М-м-м… понятно. Как она там? Легко отпустила?

— В полном здравии, терем почти закончили, скоро переселится от Бадая. Отпускала без охоты, но за меня порадовалась.

— Ну и ладненько, — говорю, проглатывая намек. С задержкой начинаю соображать куда ее пристроить. Девке отдельная жилплощадь нужна, а места для ночлега в корчме маловато, не селить же ее в одной каморке с Кокованом или Лбом… Придется разместить соратницу в своей комнатенке через стенку от мужиков, сам притулюсь где-нибудь, а завтра порешаю