(Не)настоящий парень - Амалия Март

Да придёт спаситель!

Сильно помятый Вова с отпечатком постели на лице, проскальзывает внутрь, не произнося ни звука. Со скоростью анимешного ежа расстегивает куртку и скидывает ботинки. Я быстро пихаю его парку в шкаф, скомкав как попало, ботинки отшвыриваю к моим в угол.

Слышен хлопок балконной двери. Сердце подпрыгивает и учащает сердцебиение на пару сотню оборотов в минуту. Я разгибаюсь и утыкаюсь носом в голый торс. Что за???

— О, смотрите, кто проснулся! — в коридоре появляется папа, за ним мама.

— Доброе утро, — прочесывая лохматые волосы, зевает полуголый псевдо-парень.

Потягивается с громким стоном и протягивает отцу руку для приветствия.

Я все ещё пытаюсь прийти в себя. Мама, судя по взгляду, тоже. В коридоре довольно темно, но расписанный чернилами торс не усмотреть нельзя. Что за подстава, Курт?

— Не ждали вас так рано, — лучезарно улыбается он, закидывая руку мне на плечо.

Притягивает к себе и немного встряхивает, очевидно, пытаясь вывести из оцепенения. — Да, Заюш?

Я прилипаю к его обнажённому боку, вцепляюсь пальцами в проступающие ребра.

В нос бьёт сильный мужской запах. Видимо, бежал он долго и быстро. Пытаюсь растянуть губы в улыбке, но вижу мамино лицо, когда она опускает взгляд Вове ниже пояса, и возвращаюсь к оцепенению. Что она там увидела, что? Чем он вызвал этот суеверный ужас на лице?

Кидаю взгляд на наше отражение в зеркале и чуть не оседаю на пол. Вова успел стянуть не только верхнюю одежду и свитер. Перед родителями он предстал в одних семейниках с огромными якорями. И парус у этого корабля подозрительно раздувается.

— Что это такое? — шиплю я, отталкивая парня.

Родители только что скрылись в кухне, а я стараюсь не опускать взгляд ниже черты приличия. Хотя его туда тянет, словно магнитом.

— Это утро, детка, — подмигивает Вова. Тянется рукой на антресоль, где валяются шапки, и вытягивает оттуда свои штаны и свитер. Не будь он отъявленным жиголо, мог организовать курсы по скоростному раздеванию. Не могу не задаться вопросом: откуда такие навыки?

— Иди в комнату, оденься, — все так же шепотом говорю я.

— Ага, — он кивает, закидывает вещи себе на плечо и вальяжной походкой направляется к двери.

Я слегка зависаю на его расписанную чернилами спину и синие семейники, покачивающиеся в такт ходьбе. Кто вообще сейчас носит трусы до колен?

Спина с хвостом неведомого существа — я все ещё ставлю на дракона — скрывается за дверью, и только тут я выхожу из ступора. Комната ведь не та!

— Эй, — снова шиплю на него, заглядывая в проем. — Ты куда поперся!

Вова прочесывает волосы и оборачивается. Глаза — предатели! — всё-таки приклеиваются к парусу спереди. Работает Гелина теория о размере ласт и пропорциональной зависимости… Твою ж ма-а-ать. Когда семейники подают признаки жизни и кивают в мою сторону, я подскакиваю на месте и закрываю глаза ладонью. Со стороны псевдо-парня слышен совершенно не джентльменский смех.

— Где мои вещи? — доносится его хриплый голос.

— Там, — машу я свободной рукой, не отрывая вторую от лица. — В Гелиной комнате. То есть в нашей.

— Окей, — говорит он.

Секунду спустя я чувствую руки на талии и горячее дыхание на макушке.

— Сдвинься-ка, — подвигает меня с прохода.

Бедра касается что-то неприлично твердое, я предательски заливаюсь краской.

— Сходи в душ, — кидаю в татуированную спину, открывая глаза. — От тебя запах…

— Я бежал! — шепотом возмущается Курт, поворачиваясь на полпути.

— И я это ценю, — прикладываю ладонь к часто бьющейся груди.

— Ладно, — цокает он. — Штаны захвачу, — поворачивает в комнату.

— И майку, — иду вслед за ним. — И вообще, обязательно было появляться перед родителями в таком виде? — очерчиваю рукой его силуэт.

— Слушай, они бы все равно увидели татуировки, я не могу два дня дома ходить в свитере, когда отопление ишачит на полную. А так получилось правдоподобно.

Вова перебирает вещи, скинутые накануне на злосчастный стул, и вытягивает светло-серые спортивки. Закидывает на плечо и оборачивается ко мне.

Мы устраиваем переглядки, замерев напротив друг друга. Я уговариваю свою зрительную систему не подводить и не идти на поводу у инстинктов, снова изучая якоря на парашютах снизу. Но маленькая комнатка, сильный мужской запах и эти, особенно зелёные с утра, глаза делают со мной странные вещи. Мне становится очень жарко, лицо снова краснеет, пульс отбивается в самых странных местах: в спине, запястьях, внизу живота.

Я не свожу взгляд с ярких глаз, заныриваю в эти чистые воды до полного опустошения в лёгких. Это странное чувство. Незнакомое, пугающее. Может так начинается сердечный приступ?

— Можно? — нарушает тишину Курт.

— Что?

— Душ, — отрезвляет он.

Я отступаю от проема двери, который в очередной раз загораживаю, и позволяю Вове проскользнуть мимо меня. В этот раз без лишних касаний. Обойдёмся сегодня без инфарктов.

— Мне нужно уже бежать, — резко вспоминаю я. — Постараюсь быстрее, но ты останешься один с родителями. Справишься? — говорю с его спиной.

— Обижаешь, заюш, — оборачивается он. — Я профессионал, — подаётся вперед и касается моего носа. — Трунь!

Он отступает, хлопает дверь ванной, а я все так же стою, никак не восстановив двигательную функцию. Слишком много впечатлений для одного утра. Слишком много.

«Твоя мать полезла по шкафам».

Первая смс застаёт меня в момент, когда я раздеваюсь на работе под пристальным взглядом зав. кафедрой. Явно поражающейся моей наглости, ведь я не удосужилась прийти даже к началу рабочего дня. И оправдаться не смогла: перед глазами так и стояли синие труселя парашютом, как тут объяснишься перед незамужней сорокалетней тёткой?[3]

«Носками под раковиной впечатлилась, я ж говорил!»

Прилетает, когда я уже ношусь от кабинета к кабинету, сверяясь с расписанием кураторов. Взмыленная, растрёпанная, запыхавшаяся. И вызывает улыбку.

Представляю глаза мамы-перфекционистки! У нас в доме в жизни папины носки не валялись, я