Русская фантастика – 2017. Том 1 (сборник) - Василий Головачёв

– Иных слов я и не ожидал, – произнес марсианин. – Мотивы, побудившие вас принять мое предложение, я сейчас обсуждать не хочу. У вас мало фактов, чтобы судить о нас, но и у меня недостаточно сведений, чтобы судить о вас. Будем присматриваться друг к другу и воздерживаться от скоропалительных решений.

«Дьявол, – подумал Борис. – Он что, и впрямь мысли читает?..»

– Простите, – отозвался Лао. – Забыл вас предупредить… Разумеется, мы не умеем читать мысли – это невозможно, но мы хорошо чувствуем эмоциональное состояние собеседника и способны делать правильные выводы о содержании его мыслей.

– Спасибо, что хоть сейчас предупредили, – пробурчал Борис. – Но я не собираюсь извиняться за содержание своих мыслей.

– От вас этого и не требуется. Я прошу только об одном – постарайтесь сохранить непредвзятость. У нас это будет трудно сделать, но вы постарайтесь.

– Это я вам обещаю.

– Замечательно! – Лао неторопливо собрал удивительные фотоотпечатки в пакет и спрятал их в карман.

– Когда мы отправляемся в путь? – поинтересовался Борис, которому очень хотелось прекратить этот разговор и остаться наедине со своими мыслями, не опасаясь, что их содержание станет кому-либо известно.

– Начинайте сборы. Время дорого… Каждый день, проведенный в вашем тяжелом мире, убавляет наши силы. Завтра я пришлю вам письмо с инструкциями, касательно ваших дальнейших поступков. А теперь проводите меня, пожалуйста, до извозчика… Я очень устал…

Аня что-то пробормотала во сне, повернулась на бок. Одеяло сползло. Борис заботливо укрыл супругу, умиляясь ее детской беззащитности во сне. Умиляясь и ужасаясь тому, что уже завтра покинет ее ради химерического предприятия. В глубине души приват-доцент Беляев все еще надеялся, что предложение Лао окажется блефом или не слишком остроумным студенческим розыгрышем. Еще тогда, расставшись с «марсианином», Борис начал сомневаться в том, что не стал жертвой гипнотического внушения. Усадив Лао на извозчика, он отправился на квартиру пешком. Идти было недалеко, да и хотелось разобраться в том, что случилось. Разыгралась метель. Наклонившись вперед, Борис пробивался сквозь снежные сгустки, которые напоминали скопления Млечного Пути, всего каких-то полчаса назад увиденные им на удивительных фотографических карточках.

«Нет, все это бред, – уговаривал себя Борис. – Меня разыграли, как мальчишку… Это не могут быть настоящие фотографии… Мастерская подделка, не более… Но зачем? Чтобы высмеять незадачливого приват-доцента, который имел неосторожность выступить с публичными лекциями… Не слишком ли сложно? Какой смысл в розыгрыше, если нет свидетелей? Или это лишь начало, и у шутников еще будет шанс выставить приват-доцента Беляева на посмешище? Ну что ж, пусть попробуют… Доиграем эту игру до конца… В конце концов, хорошо смеется тот, кто смеется последним… Посмотрим, осмелится ли этот «марсианин» прислать свое письмо…»

Лао осмелился.

«Милостивый государь, господин Беляев… – так начиналось письмо, написанное на самой обычной осьмушке твердым, чуть угловатым почерком. Послание принес почтальон – обыкновенный, усатый дядька, обросший инеем до бровей, и конверт, который он буднично вручил горничной Глаше, выглядел тоже обыкновенно. Борис едва не выхватил его из пальцев ни о чем не подозревающей девушки и сразу ушел к себе в кабинет. Он тщательно затворил за собой дверь и несколько минут стоял, невидящим взором глядя в просвет между шторами, за которыми нехотя просыпался зимний город. Потом схватил костяной нож для разрезания бумаг и торопливо вскрыл конверт. – Вам надлежит быть готовым к путешествию ровно через шесть дней. Потрудитесь устроить все так, чтобы Ваше отсутствие не вызвало беспокойства ни у Ваших домашних, ни у коллег, ни у начальства. Предлог Вашего внезапного отъезда не должен вызывать лишних вопросов. Мы постараемся вернуть Вас домой как можно быстрее, но будьте готовы к непредвиденной задержке, которая возможна из-за обстоятельств, нам покуда неизвестных. Посему убедите людей, Вас окружающих, что Вы можете отсутствовать не менее тридцати календарных суток. Вам надлежит взять с собой недельный запас консервированных продуктов, теплую одежду и предметы личной гигиены. Через шесть дней Вы должны прибыть на Финляндский вокзал и взять билет до станции Терийоки, где Вас встретит Тэо – наш инженер-пилот. Далее во всем следуйте его указаниям. Лао».

– Ну что ж, – пробормотал Борис, пряча письмо в карман домашнего сюртука. – Охотно подыграю вам, господа-остроумцы. Извольте…

Ему хотелось рассказать все Ане, которая уже встала и о чем-то спорила с горничной Глашей, но что-то внутри подсказывало, что госпожа Беляева не отнесется к этой истории с должным юмором.

«Ну уж нет, – решил для себя приват-доцент, – вот когда все разъяснится, можно будет и попотчевать любимую сим забавным анекдотцем…»

Разобравшись в своих намерениях, Борис с легким сердцем отправился к столовую, где Глаша уже накрывала завтрак.

День прошел буднично. За привычными делами и заботами приват-доцент Беляев напрочь забыл и о вчерашней встрече, и об утреннем письме. Возвращаясь домой на конке, он невольно подслушал разговор двух гимназистов. Мальчишки взахлеб обсуждали некое загадочное происшествие.

– Он ему: «Пройдемте в участок, сударь». А тот как выхватит из-за пазухи…

– Наган?!

– Если бы наган! Трубку такую, похожую на докторскую, только стеклянную. И-и р-раз!

– Убил?!

– Где там, убил… Городовой на спину грохнулся. Дух вон. Подбежали к нему, а он жив, только не соображает ничего…

– А тот, с трубкой?

– Хватились, а его и след простыл… В воздухе растворился… Кухарка наша, Фенечка, рассказывала. Ее пристав допрашивал как свидетельницу. А она ничего толком не помнит, говорит только, что худой был тот, маленький, с палкой…

Конка остановилось, и гимназисты вышли, оставив в душе Бориса смутную тревогу.

Странное нападение на городового вполне могло быть связано с «марсианином» Лао. Во всяком случае, нападавший тоже был маленького роста и ходил с палкой… И еще эта стеклянная докторская трубка… Что это могло быть? Какой-нибудь газ?..

Борис рассердился на себя. Надо же, до чего довели его эти марсианские бредни! Выдумки гимназистов всерьез анализирует, словно это проблема двойных и кратных…

Он поднялся к себе в квартиру с твердым намерением выбросить из головы все, что касается Лао. Необходимо было заняться статьей для заграничного астрономического журнала о летних наблюдениях. Борис прекрасно владел немецким и английским и предпочитал переводить свои работы сам. Ужиная с женой, рассеянно слушая ее милую болтовню, он предвкушал, как придет в свой кабинет, сядет за стол, зажжет уютную лампу под зеленым абажуром, положит перед собой чистую четвертушку, обмакнет ручку в чернильницу и, поскрипывая стальным перышком, начнет покрывать белое поле аккуратными строчками на латинице.

На улице все еще было темно. Новый зимний день не спешил просыпаться. Колотилась в стекло метель. Борис вдруг почувствовал острое сожаление, что никогда не доведется ему своими глазами увидеть звездную россыпь за бортом междупланетного корабля и кирпично-красную, в синеватых прожилках каналов громаду приближающегося Марса. Лет шесть назад в «Научном обозрении» довелось приват-доценту читать труд некоего господина Циолковского об исследовании мировых пространств реактивными приборами. Исследование сие было вполне научным, во всяком случае – расчеты, сделанные этим самым г. Циолковским, сомнений не вызывали, но каждому образованному человеку было понятно, что до практической реализации сего прожекта ох как далече. Ах, какой бы это был прорыв в астрономической науке!

«А что, если это все же не розыгрыш?.. – подумал Борис с ожесточением. – Хорошо бы найти этого гражданина Конгрегации Северного полушария… или как там… и потребовать от него еще доказательств…»

Но как найти, если единственной ниточкой, связывающей приват-доцента Санкт-Петербургского университета с таинственным Лао, было письмо, на котором не значилось адреса отправителя? Не важно, дурацкая шутка – это приглашение на Марс или астроному Беляеву действительно выпала неслыханная удача, ему оставлена только одна возможность выяснить правду: следовать приведенным в письме инструкциям. Борис Аркадьевич был человеком последовательным и упорным. Стоило ему принять какое-либо решение, и он превращался в локомотив на стальных рельсах, который не мог произвольно изменить маршрут следования. Совершая привычный ритуал утреннего омовения, Борис мысленно намечал план подготовки к своему внезапному исчезновению.

Прежде всего он написал четыре письма. Все они были адресованы Ане. В письмах Борис довольно однообразно извещал, что жив и здоров, что наблюдения за полярными сияниями идут своим чередом, что дядя Миша передает ей привет и обещает не позднее будущего лета выбраться, наконец, из своей тундры и познакомиться с супругой своего обожаемого племянника. Последнее было чистой правдой. Родной брат отца Бориса, метеоролог Михаил Сергеевич Беляев, много лет изучал климатические явления за Полярным кругом и давно обещал навестить родственников в Санкт-Петербурге. Написав эти оптимистические письма, Борис направился с ними к знакомому почтмейстеру. Старик хорошо знал деда приват-доцента Беляева, поэтому с радостью вызвался помочь его внуку, не задавая лишних вопросов. Да и дело-то пустяковое, нужно было лишь раз в неделю на протяжении месяца отправлять по одному письму по адресу квартиры Беляевых, не ставя штемпеля отделения. Аня никогда не обращала внимания на такие пустяки, как штемпель почтового ведомства. Если приглашение на Марс все-таки окажется блефом, Борис заберет у старика-почтмейстера неотправленные письма.