Тайная жизнь Лиззи Джордан - Крис Мэнби

— С собаками нельзя! — сказал он.

— Хабиб! — взмолилась я. — Мне нужно только молоко, хлеб и собачий корм. Это займет полминуты.

— С собаками нельзя. Это правило. Оставь его на улице.

— Хорошо, — сказала я, возвращаясь к пенсионеру. Интересно, зачем люди заводят собак? Я еще и часа не прожила с Геркулесом, а на меня уже все смотрят как на прокаженную. Вот она какова, популярность владельцев собак. Я поставила Геркулеса у магазина, привязав поводок к водосточной трубе. Конечно, он тут же заскулил, а полковник хищно прищурился, словно уличил меня в страшной жестокости.

— Может, я могу его взять с собой? — стала умолять я Хабиба через полуоткрытую дверь. — Он породистый. Он не может стоять на асфальте.

— Что это за глупости насчет асфальта? Нет, в магазин нельзя. А санитарные правила?

Да какие тут санитарные правила, так и подмывало меня сказать, глядя на пыльные штабеля коробок с шоколадом, которые стояли тут с тех пор, как я поселилась на этой улице, то есть два года. Но Геркулес смотрел на меня так, будто с ним сейчас случится инфаркт, если я оставлю его стоять на тротуаре, а сама войду в магазин за банкой собачьего корма. Что было делать? Я сняла куртку, расстелила ее на тротуаре и поставила на нее Геркулеса. Он перестал скулить, и я пошла покупать корм. К несчастью, «Педигри Чам» не было, поэтому я купила что-то другое с хорошенькой оранжевой этикеткой с логотипом «Чипстерс Он», изображавшем собаку, похожую на злобного полярного медведя. А может, этот корм готовили из полярных медведей.

— Когда взяла собаку, Лиззи Джордан? — спросил Хабиб, заворачивая мои покупки в еще один прозрачный пакет.

— Никогда, — ответила я.

Он странно на меня посмотрел.

— А, ты хочешь сказать, откуда я взяла ту собаку, с которой пришла? Эта собака моей начальницы. А я присматриваю за ней до следующей среды, пока она не вернется из отпуска. Как будто у меня недостаточно своих забот.

— Своих забот о чем? — спросил Хабиб. — Хочешь об этом поговорить? — Он никогда не упускал шанса посплетничать. И почему-то мне казалось, что если рассказать ему, в чем дело, то он, человек большого жизненного опыта, найдет верное решение. Может быть, еще утром он говорил с кем-нибудь по похожему поводу. Я снова рассказала свою историю.

— Нужно всегда говорить правду, — вздохнул он, когда я закончила.

— Я знала, что ты это скажешь, — сказала я. — Но что я должна желать?

— Вот сюда деньги положить, — сказал он и громыхнул разноцветной банкой для пожертвований на храм Харе Кришна. — А мы за тебя помолимся.

— Лучше я буду продавать душу своему дьяволу, но все равно спасибо. Сколько я должна за корм? — спросила я. На улице Геркулес причитал, словно обреченный на муки в аду.

— Секунду, — сказал Хабиб. — Сейчас взвешу.

Я в ужасе смотрела, как Хабиб подхватил пакет с говном, который я по рассеянности положила на прилавок во время разговора, и бросил его на блестящие электронные весы.

— Это фарш? — спросил он.

Я выхватила пакет.

— Это гуляш, — быстро ответила я, — но я купила его в центре.

— Очень похоже на пакет из моего магазина, — сказал он с сомнением.

— Я знаю. Они сейчас во всех маленьких магазинах одинаковые. Может быть, тебе сменить дизайн на пакете, чтобы твой магазин как-то отличался от других.

— Но синий и белый — это цвета моего магазина, — сказал он, совсем расстроившись.

— Я больше ничего не буду покупать в других местах, — заверила я, взяла сдачу и направилась к двери.

— Одну минуту. Хочешь знать, что ты должна сделать? — начал Хабиб, но, прежде чем он начал объяснять, я заметила, что лапы Геркулеса, стоявшего на моей куртке, задрожали, а эта дрожь могла означать только одно.

— Увидимся завтра, — сказала я, выбегая из магазина как раз вовремя, чтобы спасти куртку, но не удалось уберечь от струи Геркулеса бумажный мешок с картошкой, выставленный снаружи вместе с прочими овощами для привлечения покупателей. Я подумала, что надо предупредить Симу, чтобы она пару недель не покупала овощи в супермаркете.

— Все купила. Иду домой! — крикнула я на ту сторону улицы старому козлу, все еще следившему за мной. — Наверно, мой парень уже ждет меня не дождется. Он жуть какой сильный. И свирепый, если не поест вовремя.

Это сработало. Полковник быстро кивнул и засеменил в противоположном направлении.

У следующего садика я перебросила мешок с говном через забор.

Стараясь не вдыхать отвратительный запах жирного мяса, я выложила еду Геркулеса на блюдце, как только мы вошли в дом. Я свистнула ему, указывая, что обед подан в кухне, но оказалось, что кафельный кухонный пол вызывает у него те же чувства, что и асфальт, и он отказался пересекать порог гостиной. Я не могла винить его. После того как я однажды наступила босиком на пролитый мед, к ноге тут же прилипли три лобковых волоска и пара ценников, — с тех пор я никогда не входила на кухню без обуви. Я перенесла блюдечко к входу и поставила его в пределах досягаемости Геркулеса, но так, чтобы еда из блюдечка вываливалась на плитку, а лапы Геркулеса оставались на ковре.

Он презрительно понюхал собачий корм, словно был не спаниель, а дегустатор еды.

— Я так и знала, — сказала я Симе, которая возникла за Геркулесом на кухне, чтобы налить себе чашку чая.

— Что?

— Я знала, что он не станет есть этот проклятый собачий корм. Все собачьи корма одинаковые, — сказала я ему. — Какой бы ни был сорт. Они все сделаны на одной фабрике из останков одной и той же старой скаковой лошади. И не надо мне рассказывать, что, заплатив лишний фунт за банку, ты получишь кусочки победителя на скачках Дерби, в отличие от банки подешевле, в которой лежат останки лошади, пришедшей второй.

— А откуда у нас в доме собака? — неожиданно спросила Сима. Она была у себя наверху, делала курсовую по деловому испанскому языку, что являлось частью ее диплома, и только сейчас увидела собаку.

— Это собака Харриет. Она на неделю уехала на Майорку, а меня оставила присматривать за собакой. Его зовут Геркулес.

— Ой-йо-ей! Геркулес? Какое замечательное имя. Какой он милый, — сказала Сима, опускаясь на колени, и погладила его. — А кто у нас такой маленький малыш? — сказала она. В ответ он лизнул ей нос.

— Сима, перестань. Это обычная собака.

— А-а-а. — Она посадила Геркулеса к себе на колени и стала его обнимать. — Не будь к нему такой жестокой. Он без своей мамочки, а ты хочешь накормить его этой жуткой дрянью, которую даже Жирный Джо не станет есть. Это не его вина, что он не хочет есть коровьи губы, — собачий корм делается из них, а не из лошадей. У тебя неверная информация. У меня в холодильнике есть курица. Можно ему дать. — Она направилась к холодильнику вместе с Геркулесом и принесла сочный кусок жареной куриной грудки.