Честь - дороже жизни (2 части) (СИ) - Шамраев Юрьевич

— Сэр Март, а нельзя ли поподробнее об этом, а то я к своему стыду участвовал только в одном турнире да и то претендентов на рыцарское звание.

— Ну судя по тому, сэр Франк, что на вас золотые шпоры, экзамен вы сдали успешно. А подробности, — пожалуйста. Зачинщики вносят призовой фонд скажем двадцать золотых монет. Каждый, кому удастся ссадить или победить по баллам одного из них получает четыре золотых монеты, ну а если проигрыш, то за коня и доспехи назначается небольшой выкуп, ну там одна, две золотых монеты. Больше не берут, иначе рыцари перестанут ездить на этот турнир. Так что некоторые молодые рыцари по несколько раз бьются с зачинщиками и почти все время проигрывают. Правда иногда кто то из зачинщиков поддается, что бы сохранить интерес к турниру.

— А почему они все время выигрывают? — поинтересовался я.

— Да все очень просто. По правилам турнира, если один зачинщик проиграл, то надо вызвать другого и так далее пока не победишь всех, или если кто нибудь из них откажется участвовать в поединке. Победить одного опытного воина, или даже двух некоторым удавалось, но победить всех пятерых, — ещё ни разу.

— Так зачем тогда рыцари принимают участие в этом турнире, если шансов на победу у них нет?

— Ну во первых что бы набраться турнирного опыта, ведь после каждой схватки зачинщик объясняет ошибки побежденного, а во вторых каждый надеется стать первым и выиграть все схватки. Самые хитрые специально ждут конца турнира, когда по их мнению и зачинщики и их кони уже устанут. Но увы, все бесполезно. К тому же в этот раз среди зачинщиков будет сам "медведь", — сэр Эбергард, граф Гогенлорц, а он вообще слывет непобедимым бойцом. Кстати я тоже собираюсь на этот турнир, так что можете мне составить компанию. Нет, нет, я уже стар, что бы участвовать как молодой рыцарь, да и знают меня тут все в округе, так что я еду как зритель, ну и поддержать кое кого, кое с кем встретится, а главное, — он понизил голос, — моя жена хочет немного походить по лавкам, посетить ярмарку ну и прикупить себе некоторые обновки. Завтра я вас с ней познакомлю, а сейчас она занимается с детьми, да и поужинали мы уже ещё до вашего приезда. Мы ранние пташки, рано ложимся, рано встаем.

Видя, что я уже наелся и тоже не против отправиться отдыхать, он вызвал слугу и тот проводил меня обратно в отведенные покои. И вновь я остановился возле той картины, на которой была изображена ламия, только в этот раз дева змея не расчесывала волосы молодому человеку, а собиралась поцеловать его. Это было странным, рисунок самопроизвольно менялся. И это было удивительным.

Не то что бы я боялся, но и замок и его хозяин и картины вызывали во мне некоторое чувство беспокойства и я лег спать в кольчуге, разместив свое оружие как обычно под рукой.

Заснуть я долго не мог и все ворочался, ворочался. Где то ближе к полночи я обратил внимание, что моя поясная сумка вдруг засветилась неярким светом. Я подошел, открыл её. Так и есть, светится жезл. Я взял его в руку и стал разглядывать. На жезле стали появляться какие то символы и знаки, но разобраться в них я не мог. А свечение все усиливалось и усиливалось, потом жезл внезапно вырвался из моей руки, а потом опять в неё буквально впился, стал, по моим ощущениям тягучим, мягким, а потом резко уменьшился в размерах и когда я разжал ладонь, что бы посмотреть что у меня осталось в руке, он плавно перетек в перстень — печать Ланкастера. Причем ни размер, ни объем, ни вес перстня не изменился, только на печати появилось такое же изображение шестопера, как и у меня на доспехах и на моем щите. Фамильный герб Ланкастеров теперь выглядел так: крепостная башня с тремя звездочками над ней, а ещё выше в горизонтальной плоскости разместился жезл. Подумать, что бы это значило, мне не пришлось, так как раздался очень приятный, я бы сказал чарующий голос:

— А почему молодой герой не спит и не витает в грезах?В душе его полно печали, он думает о слезах?Но не тревожься господин, растают все печали,Как только встретишь ты врага на поле брани.

Я в удивлении огляделся и увидел, как из темного угла в мою сторону ползет та самая дева — змея, которую я видел на картине. Меч тут же оказался в моей руке, а его острие было направлено в её сторону. Она превратилась полностью в обнаженную деву и мелодично засмеялась. Разве я такая страшная, что стоит от меня обороняться этим смертоносным оружием? Не лучше ли победить меня своими объятиями и жаркими поцелуями? Человеческая жизнь коротка, а ты сильно опечален. Приди в мои объятия и я развею твою печаль и подарю неземное наслаждение.

— Кто ты? — спросил я не опуская меч. Она рассмеялась, — Я та, кого вы называете Ламией, а ваши церковники — Ишет Зенуним. Они почему то считают меня демоницей блуда, а я всего лишь Дева Любви.

Откинь своё железо, приди ко мне,Мы вместе растворимся в любовном том огне,Что дарит людям счастье, что дарит им покой.Приди ко мне мой милый, побудь хоть час со мной.

Её голос опять наполнился чарующими нотками, но на меня он не действовал. — Ишет, на меня твои чары не действуют. Уходи, я не воюю и не убиваю женщин,…

— Я их насилую, — продолжила она за меня. — Так возьми меня силой, я на все согласна. Внезапно из моего меча выскочила искорка и ударила Ишет прямо в обнаженную грудь. Она вздрогнула, в миг обернулась в деву — змею и уже уползая в свой темный угол, откуда появилась, проговорила:

Ещё не знаешь ты о мощи, что прячется в тебе,Корону и жену найдешь себе в огне.Но берегись, коль силу используешь во вред,Ты превратишься в зверя, что принесет сто бед.

Наступила звенящая тишина. Я даже слышал, как шумят листья за окнами моей комнаты. Спать мне не хотелось и я стал рассматривать перстень, в который влился жезл, пытаясь определить, как же мне теперь им пользоваться. Я и вертел его итак и сяк, я его снимал и вновь одевал, я направлял его на разные предметы и хотел, что бы они исчезли или переместились ко мне. Я пытался мысленно услышать о чем говорят мои родители, или узнать, что они сейчас делают, — но все напрасно. У меня ничего не получалось. С этими мыслями я незаметно заснул.

Проснулся я от того, что в дверь ко мне постучали:

— Ваша милость, пора вставать, завтрак через полчаса, а потом вы с сэром Мартом выезжаете в Рачин. Поторопитесь, мой господин не любит ждать.

Я быстро встал, вызвал слугу и прямо в своей комнате над тазом умылся, потом оделся по походному, собрал все свои вещи, распорядился, что бы их приторочили к Чернышу и уже знакомой мне дорогой пошел в трапезную. Проходя мимо картины я заметил, что ламии уже там нет, а мертвый юноша, очень похожий на Лаэрта лежал под деревом с двумя стрелами в груди. Я тряхнул головой, словно отгоняя от себя наваждение…