Парк-авеню 665 - Габриэлла Пирс

— Останься, — просто предложил он, и Джейн вздрогнула. — Останься и притворись, будто ничего не изменилось.

— Но изменилось всё, — возразила она, чувствуя, как в груди начинает закипать прежняя ярость. Неужели он думает, что она сможет просто так переступить через события минувшей ночи? В Нью-Йорке был только один человек, способный на подобное лицемерие — и явно не она, Джейн. Внезапно глаза девушки сузились от нового подозрения. — Дай угадаю: ты собираешь и дальше следовать гениальной стратегии своей мамочки — за исключением убийств чужими руками? Ты правда думаешь, что я могу сделать вид, будто ничего не было, и продолжать плясать под ее дудку? Какая наивность. Откуда мне знать, что вы с Линн не дописали этот пункт плана, пока я шла от Центрального парка до больницы?

С минуту Малкольм обдумывал ее вопрос.

— Ты когда-нибудь слышала мои мысли? — спросил он после долгой паузы. — Ты могла бы их прочитать и убедиться в моей искренности сама.

Джейн покачала головой.

— Никогда. Ни единой.

Мужчина выглядел расстроенным, но отнюдь не удивленным.

— Паршиво. Хотя этого следовало ожидать. Магия охраняет сама себя. Ты даже не сможешь прикоснуться к сознанию настоящих ведьм, а чтобы прочитать мои мысли, потребуется серьезная тренировка. В моих жилах слишком много колдовской крови, а ты пока новичок.

Внезапно Джейн вспомнила, что в особняке Доранов ее не беспокоила ни одна искра чужих мыслей — ну, за исключением Софии. Еще один факт для сборника «Ведьме на заметку».Девушка молча прокляла себя за то, что весь последний месяц наслаждалась ментальной тишиной, даже не задумавшись о ее причинах. Допустим, она не могла проникнуть за мысленные барьеры будущих свекров — но одно их наличие должно было заставить ее насторожиться.

— Значит, Линн может читать твои мысли?

— А почему, по-твоему, я боюсь появляться дома? В какой-то момент мама начала слишком часто видеть в них тебя. Так часто, что сочла это нездоровым. Джейн, ты привлекательная женщина. Особенно сегодня, — он окинул ее платье многозначительным взглядом, и Джейн, залившись краской смущения, тут же отвесила себе воображаемый подзатыльник. Чем дольше они находились в тесном замкнутом пространстве, тем труднее становилось изображать ледяную неприступность. Да, Малкольм мог быть лжецом-социопатом, но он все же оставался ее возлюбленным.

— Мама не может проникнуть в твои мысли, — продолжил он, — и это ее бесит. Но даже ограничиваясь моими воспоминаниями… — лицо мужчины исказилось непонятным чувством, и он что есть сил вцепился в руль. Джейн задумалась, могла ли хоть часть их жизни называться по-настоящему личной. — Поэтому мне нужно уехать. Сегодня же.

Первым порывом девушки было закричать. Обвинить его в предательстве, схватить за шиворот и проорать в ухо, какого черта он вывалил на нее все эти розовые сопли, а теперь собирается смыться, как ни в чем не бывало. Но чувство опасности возобладало над гневом: присутствие Малкольма в особняке точно не могло закончиться ничем хорошим.

Единственное такси объехало их по пустынной улице и скрылось за поворотом.

— Куда ты направишься? — голос Джейн звучал так невозмутимо и рассудительно, что она сперва не признала его за свой.

— Думаю, тебе лучше не знать.

— Когда ты вернешься?

— Сложно сказать. Мне нужно вывести деньги со счета, заказать билеты на самолет, оформить поддельные документы и купить недвижимость. Чтобы, когда я тебя увезу, все было готово. Ты заслуживаешь достойной жизни.

— Когда ты вернешься? — упрямо повторила Джейн.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности. На это требуется время.

В голосе мужчины звучало такое напряжение, что девушка на секунду забыла о своих подозрениях — и этого оказалось достаточно, чтобы удержаться от необдуманной колкости. У нее не было лучшего плана, и совершенно точно не было возможностей Малкольма. И, если уж на то пошло, ее инстинкты — ее проклятые лживые инстинкты — хором советовали ему довериться.

— У нас будет прекрасный повод уехать из Нью-Йорка на целый месяц. Только вдвоем. Никто не задаст нам ни одного вопроса, и несколько недель нас точно не будут искать.

— Медовый месяц, — кивнула Джейн. Изначально они собирались отправиться в Белиз. — Ты все-таки хочешь устроить свадьбу?

Тусклый свет уличного фонаря не позволял проверить, покраснел мужчина или нет, но, судя по сдавленному голосу, девушка угадала верно.

— Джейн, я тебя люблю, — повторил он, на этот раз чуть более неуклюже. — Настолько, что исчезну из твоей жизни сразу после нашего побега — если ты этого захочешь. Но я больше не собираюсь тебе врать. Я хочу провести с тобой остаток жизни, где и когда бы она ни закончилась, — что-то блеснуло в темноте между ними, и девушка узнала свое помолвочное кольцо. — Потерять тебя — хотя бы на эту пару часов — было пыткой.

Джейн с любопытством повертела бриллиант. Конечно, она понимала, что у нее в руках то самое кольцо, которое она недавно выбросила в парке, — но все равно невольно искала в нем изъяны: щербинку тут, неприметную трещинку там.

«Оно не изменилось, — напомнила она себе. — Зато изменилась я — и наши отношения».

Теперь они с Малкольмом были настоящими партнерами: они объединились против его матери. Джейн понимала, что не справится с Линн без его помощи.

Девушка смерила жениха долгим взглядом и без единого слова надела кольцо. Оно уютно скользнуло на привычное место, тихим звоном отметив столкновение с серебряным колечком Ба.

— Я не могу ничего обещать. Но давай попробуем.

Малкольм кивнул и принялся перебирать ключи. Его пальцы дрожали.

— Подожди, — попросила Джейн и, поддавшись внезапному порыву, забрала у него брелок. Она не могла расстаться с ним вот так — строго и холодно.

«Нам нужно начать все сначала, — подумала она, отстегивая ремень безопасности. — Создать новые связи и дать новые обещания. У нас больше никого не осталось, и мы должны принадлежать друг другу полностью».

Она перекинула правую ногу через рычаг и, извиваясь всем телом, обхватила мужчину бедрами. Шок, промелькнувший было на его лице, мгновенно сменился облегчением — и страстью. Джейн жадно приникла к его губам, впитывая почти забытый вкус горячего шампанского, и принялась вслепую шарить возле дверцы, пока не отыскала кнопку, опускающую сиденье горизонтально.

— Попрощайся со мной как следует, — шепнула она, чувствуя, как под кожей начинает разливаться знакомое электрическое покалывание. В следующий момент ее соски резко обозначились под шелком платья, и впадина между бедрами наполнилась теплой влагой прежде, чем Малкольм успел сделать хоть одно движение. Девушка прильнула к груди жениха и хищно улыбнулась, отчетливо ощущая его возбуждение через брюки. О да, он был вполне готов исполнить ее просьбу.