Соприкосновение - Андрей Ливадный

– Нет, – торопливо ответил метаморф, непроизвольно изменив окраску кожи, став почти неотличимым от переборки, на фоне которой стоял.

Лжет, наверное, – подумал Андрей, но тут же мысленно одернул себя. Хватит уже глупостей. Откуда ему знать, почему метаморфы внезапно видоизменяются?

– Я выгружу контейнеры в доке.

– Договорились человек. Мы будем помнить о тебе… хорошо.

Глава 5

Неизвестная точка пространства.

Какая из планет не пила нашей крови?

Тоскливое, отдающее безысходностью чувство приходит каждый раз с медленным, вязким возвращением сознания.

Действие препаратов Хонди особым образом влияет на мозг. Поначалу от них тепло, нет мыслей, но появляются образы. Истертые временем пожелтевшие фрагменты прошлого, принадлежащие, как будто не тебе, не несущие связной, доступной для понимания информации.

Затем ледяной холод давящими кольцами охватывает голову, грудь, возвращает ощущение тела, а вместе с ним приходят яркие, свежие, связные воспоминания, возвращается способность мыслить, осознавать себя в конкретных рамках событий.

Вчера был бой.

Сегодня – глухая апатия, пульсирующее в висках одиночество.

Замкнутый круг повторяющейся без конца предопределенности, разнящейся в частностях, но неизменной, по сути.

Сломать существующий порядок вещей? Стать кем-то другим? Не исполнителем чуждой воли, а самостоятельным существом? Но что я могу, что умею, кроме исполнения приказов? Ничего…Душевный порыв утихал едва окрепнув.

Так глупо, бездарно разменять свою жизнь – еще ведь умудриться нужно.

Заботливые руки поправляют одеяло, что-то переключают на сенсорной панели комплексного аппарата жизнеобеспечения. Чужие, холодные, руки.

Жизнь профессионального наемника цениться очень высоко.

Он не сомневался – его вытащат. Вырвут из ледяных объятий смерти, но хотел ли того он сам?

Никто не спрашивает мнения Хомо. Психология людей достаточно изучена. С первым самостоятельным ударом сердца он вернет себе неистребимую жажду наслаждаться каждым вдохом, каждой секундой бытия, потом заскучать, опротиветь себе самому и…

Тогда они предложат очередную акцию. И он согласиться, потому что непонятная тоска начнет к тому времени выползать из подсознания, отравляя душу.

Когда-то я жил иначе. Был кем-то другим. Не опасным, едва прирученным зверем, а… кем-то другим.

…

На этот раз он ошибся. Все случилось иначе, гораздо быстрее, чем предполагал уже привычный распорядок.

Сознание прояснялось быстро и болезненно. Раны еще не зажили до конца, а к нему уже требовательно рвался важный посетитель.

Что-то проскрежетал своими жвалами Хонди. В ответ раздался раздраженный ответ на универсальном языке. Слова он почти не воспринимал, но интонации улавливал четко. Раздраженную надменность в этом мире могли позволить себе лишь некоторые из существ.

С трудом приоткрыв глаза, он действительно увидел одного из них.

– Очнулся, Хомо?

Риторический вопрос.

– Не хочешь отвечать? Ладно. Тогда просто слушай. На ноги тебя поставят быстро, не сомневайся. Есть задание. Очень важное, не терпящее отлагательств.

Еще одна волна неприятного, обжигающего тепла прокатилась по телу, иглами впилась в мозг. Препараты Хонди всегда действуют безотказно. На ноги действительно поставят, но заплатить за такое "лечение" придется ох как дорого. Он знал, что потом будут внезапные приступы слабости, дурнота, дезориентация.

– Ты – сука… – едва шевельнув губами, сипло выдохнул он.

– Так понимаю, меня сейчас оскорбили? – все так же раздраженно и нетерпеливо осведомился Олг – неизменный "работодатель" Гепретиона. – Не утруждай себя. Я понимаю, – скверное самочувствие, прочие мелочи. Не повод для трений между нами, особенно сейчас. Через пару минут тебе станет лучше. Кстати, позволь спросить: откуда ты берешь новые слова, которых я не знаю?

– Из… памяти…

Олг сделал отрицающий жест.

– Невозможно. Слово, по звучанию, принадлежит языку Хомо. Но ты вырос среди Звенгов. Я вообще не понимаю, откуда тебе известен другой язык.

– Спроси у Хонди, – уже тверже ответил Гепретион. – Они всему способны придумать объяснение.

Олг, наконец, перестал расхаживать подле реанимационного аппарата.

– Ты много дерзишь в последнее время.

Гепретион лишь пожал плечами в ответ. Силы действительно возвращались к нему.

– У меня нервная работа. Убивай сам – тоже научишься дерзить.

– Никто не заставляет тебя убивать лично, – парировал обвинение Олг. – Тебе достаточно отдавать приказы, а не лезть самому в гущу событий. Рано или поздно тебя покалечат так, что ни один Хонди не сумеет помочь.

– Мои проблемы.

– Согласен, – охотно поддержал его Олг. – Ты уже в состоянии слушать?

– К сожалению, – нехотя признал Гепретион. – Что на этот раз?

– Задание несложное. Но крайне ответственное. Поручить его кому-то иному я не могу.

– Помниться ты как-то говорил мне, что незаменимых существ нет.

– И не отказываюсь от своих слов, – раздраженно отмахнулся Олг, совершенно не склонный сейчас к полемике. – Ладно, к делу. На станции "Н-болг" в системе Нерг появился твой сородич.

– Человек?!

– Да. Человек, Хомо, называй как угодно.

– В чем же проблема? Нет, я, конечно, понимаю, если он не наемник, значит, нарушен запрет, верно?

– Дело не в запретах на межзвездную торговлю и перемещение между мирами. Все значительно сложнее. Проверка показала: он не принадлежит ни к одному из подконтрольных нам анклавов людей. Его биометрических данных нет ни в одной базе. Более того, он прибыл на собственном корабле.

– Класс корабля? – машинально переспросил Гепретион, хотя сейчас его больше волновало другое – человек, не принадлежащий ни к одному из контролируемых анклавов – свободный – вытолкнуло подсознание.

– Боевой фрегат Армохонтов, – голос Олга дрогнул, что не ускользнуло от внимания наемника.

Он испуган. Испуган до такой степени, что теряет контроль над собой.

Впервые за многие годы в душе Гепретиона возродились давно позабытые, казалось утраченные навсегда чувства, порожденные ярким, вспышечным воспоминанием: он и отец стоят на берегу оранжевого моря, тусклый фиолетовый шар звезды стекает за горизонт, ветра нет, но пологие волны с тихим шелестом набегают на галечный пляж…

Когда-нибудь мы сумеем вырваться. Кто-то из нас вновь станет свободным. Я надеюсь, что ошибки прошлого больше не повторяться.

Они стерли это воспоминание из моей памяти.