Соприкосновение - Андрей Ливадный

– Нет, – упрямо проскрежетал жвалами Хонди, – у Хомо есть большой вместительный корабль, у меня – товар, который нужно перевезти в удаленную звездную систему. Говори со мной.

– Я не буду с тобой говорить, – хрипло выдавил Андрей, теряя всякое самообладание. – Убирайся, я хочу побыть один. И передай Ц'Остам: "Хомо не желает никого видеть". Это понятно?

– Нет, – тупо ответил Хонди.

Рука Логинова соскользнула на рукоять оружия.

Палец коснулся сенсора активации. Армейский пистолет снаряженный обычными (в понимании человека) патронами, без сомнения вызовет переполох. Инопланетяне, привыкшие к энергетическому оружию, наверное, никогда не видели и не слышали о чем-то подобном.

Тихо вкрадчиво прошелестел электромагнитный затвор, досылая патрон в патронник.

Андрей балансировал на грани безумия.

Одиночество плескалось в глазах, зрачки Логинова расширились, легкая одурь, вызванная напитком метаморфов, окончательно улетучилась, но сознание не прояснилось, напротив, его как будто подернуло хмарью.

– Значит, не уйдешь?

– Нет, – повторил Хонди. – Сначала договариваться, потом уходить.

Андрей лишь чудом удержался, чтобы не выстрелить ему в лоб.

Резко отведя руку в сторону, он коснулся сенсора огня, и оглушительный одиночный выстрел заставил вмиг умолкнуть гомонящий зал.

Серву, доставлявшему заказ к расположенному неподалеку столику, разрывной пулей снесло половину корпуса, один из оторванных манипуляторов едва не зашиб Звенга, а бесформенный, дымящийся фрагмент механизма, приводившего в движение бытовую машину, с лязгом отлетел под ноги Ц'Осту.

Хонди отшатнулся. Его будто парализовало: пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы разумного насекомого.

– Я ведь ясно сказал – оставьте меня в покое! ВСЕ!

Смертельную бледность Логинова подчеркивали пятна нездорового румянца. Пока автопереводчик издавал чирикающие звуки универсального языка, никто не проронил ни звука, затем Хонди опасливо отступил на несколько шагов, а Ц'Ост, напротив осторожно приблизился к Логинову, непроизвольно меняя формы и окраску своего тела, будто рефлекторно пытался слиться с предметами скудной меблировки "бара".

– Это был хороший механизм, – наконец произнес он, вопросительно посмотрев на Андрея.

– Я заплачу, – устало буркнул Логинов.

За спонтанным действием, в котором сконцентрировалось нервное напряжение, накопленное за трое суток пребывания на станции, неизбежно наступила если не апатия, то некоторая внутренняя разрядка. Андрей, конечно, не стал от этого более коммуникабелен и его отношение к чужим не пошатнулось ни на йоту, но он восстановил утраченный на миг самоконтроль.

– Приходи в шлюз моего корабля, – он встал, сверху вниз посмотрев на Ц'Оста. – Договоримся о цене.

Вернувшись на борт фрегата Армохонтов, Логинов чувствовал себя немногим лучше, чем четверть часа назад. Пока он шел длинными, плохо освещенными коридорами станции, подумать успел о многом. Последствий случившегося инцидента он не опасался, – за трое суток проведенных на станции, Андрей наблюдал более десятка стычек между посетителями бара. Особенно задиристы были похожие на земных мартышек Звенги. В стычках пару раз применялось энергетическое оружие, но оно не причиняло вреда: мощность носимых образцов лазеров была низка, а каждому находящему на борту "Н-болга" существу (как впрочем и обслуживающим сервомеханизмам) Ц'Осты в обязательном порядке прикрепляли портативное устройство размером со спичечный коробок, которое в случае стычки генерировало поле, нарушающее структуру лазерного луча, так что в худшем случае пострадавший мог получить несильный ожог.

Теперь они станут всерьез опасаться меня, наверняка потребуют, чтобы оставлял оружие на борту фрегата. Да и ладно…

Андрей хоть и понимал иррациональность совершенного поступка, но не жалел о нем.

Сойти с ума – раз плюнуть. Только теперь запоздало, но отчетливо пришло понимание – окажись он сейчас среди худших врагов из числа людей, он бы радовался.

Испытание глобальным одиночеством он не выдержал. Да, существовало множество объективных причин, по которым легко найти оправдание любому поступку. Его психика на протяжении последних месяцев подвергалась поистине нечеловеческим испытаниям: сначала имплантация микромашин, затем памятный бой, с участием космических кораблей двух неизвестных ранее цивилизаций, произошедший на подступах к колонии Новой Земли, рывок через аномалию пространства-времени, чудовищное осознание того, что не просто потерял координаты Земли, но и "прожил" три сотни лет, искаженных аномалией в одно мгновенье.

Хуже всего становилось при мысли о собственном бессилии.

Три столетия не отмотаешь вспять. На него смотрели со сдержанным удивлением, заинтересованностью, как на очередной артефакт, осколок прошлого.

Ц'Осты не скрывали: да нам известна раса Хомо. Некоторое время люди (по слухам, приходящим из невообразимой дали) занимались разбоем. Несколько кораблей – переоснащенные транспорты расы Армохонтов – бесчинствовали в удаленных звездных системах, была даже неудавшаяся попытка захватить одну из узловых станций древней транспортной сети.

Людей не любили, их запомнили как существ жестоких, беспринципных.

На прямой вопрос: известны ли современные поселения людей, все, кого не спрашивал Логинов, отвечали отрицательно. Да были, когда-то давно, потом исчезли. Не то выродились, не то были истреблены. О планете Земля и Солнечной системе никто вообще даже не слышал.

Андрею глубоко врезался в память один из первых разговоров с Ц'Остом, который встретил его у шлюза, а затем, не проявляя лишних эмоций, долго и скрупулезно рассказывал о станции "Н-болг", существующих порядках, в общих чертах обрисовал привычки представителей различных рас.

Нужно сказать, что для Логинова эта сдержанная приветливость, стала частью полученного семантического шока.

Веду себя как истерик.

Поучиться бы у Ц'Остов коммуникабельности и отсутствию фобий.

Другие они. ДРУГИЕ.

Ну, подумаешь – человек. Эка невидаль – дикий Хомо, невесть каким образом оказавшийся в окрестностях "Н-болга".

Фрегат Армохонтов – вот это серьезно, а человек…

Сгинет где-нибудь в глухих закоулках станции – и славно. Метаморфы с удовольствием присвоят фрегат, а о нем никто и не вспомнит.

Я не нужен тут никому. Никто мне не дорог и я для них – даже не проблема, а так, диковинное чудом пережившее свою расу существо, за которым не стоит цивилизация, а значит сделать с человеком можно все что угодно.

Срыв, не срыв, а выстрел кое-что расставил по местам. По крайней мере, зарываться не станут.