Восход Луны - Дэвид Вебер

Абу аль-Назир, который вот уже два года не мог думать о самом себе как об Эндрю Азнани, сидел в хвостовой части катера и зевал. За последние шесть месяцев он достаточно нагляделся на имперские технологии, чтобы удивляться им, и решил, что пусть уж присутствующие здесь имперцы видят это.

На самом деле его любопытству не было предела, ибо в отличие от большинства землян, работавших на нергальцев, он никогда не видел «Нергала» и ни разу не встречался ни с одним из его имперцев. Именно это, в сочетании с семитским происхождением, делало его идеальным кандидатом на предназначенную роль. Он был из их числа и в то же время не из них, и, как бы глубоко ни копали южане его фамильную историю, они не нашли бы ни связи с экипажем «Нергала», ни кровного родства, ни помощи или содействия со стороны его предков.

Это также означало, что он вырос не зная правды, и потрясение, которое он испытал узнав ее, стало вторым самым сильным переживанием в его жизни. Оно также дало ему шанс отомстить и выстроить из обломков своей жизни новый фундамент, на что он уже перестал надеяться.

Он снова зевнул, вспоминая тот вечер, когда мир для него перевернулся. Он чувствовал, что что-то должно произойти, хотя его самые сумасбродные ожидания оказались по-детски наивными в сравнении с реальностью. Полковники ОВСН, как правило, не приглашают младших сержантов из многоуважаемой восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии на встречу в лесу в Северной Каролине посреди ночи. Даже если вышеупомянутый сержант подал заявку на участие в антитеррористической программе ОВСН. Если, конечно, его заявление не было принято и результатом не должно было стать нечто очень, очень необычное.

Его заявление не было принято, и в ОВСН его официально вообще не рассматривали. Полковник МакМахан убрал этот файл из всех компьютеров, потому что у него было особое предложение для сержанта Азнани. Особое предложение, ради которого сержант Азнани должен был умереть.

Полковник, следовало признать, прекрасно разбирался в людях. Мать, отец и младшая сестра юного Азнани прогуливались по одной из центральных улиц Нью-Джерси, когда взорвалась смертоносная бомба «Черной Мекки». Когда сержант понял, в чем заключается предложение полковника МакМахана, то согласился немедленно.

«Неудачный» прыжок с парашютом был исполнен мастерски, и в результате вся информация об Азнани была удалена из всех действующих баз данных. Начались его настоящие тренировки. К ОВСН это не имело никакого отношения, но Азнани понял это только через некоторое время. Он также не понимал, что изматывающая тренировочная программа была итоговой проверкой, оценивающей как его способности, так и характер. Не понимал до тех пор, пока люди, завербовавшие его, не рассказали ему обо всем.

Если бы это был кто-нибудь другой, не Гектор МакМахан, то Эндрю не поверил бы, несмотря на продемонстрированные ему чудеса техники. Но когда сержант Азнани понял, кто на самом деле его завербовал и почему, и что гибель его семьи — это только три из миллионов убийств, совершенных на протяжении столетий, он был готов к выполнению задания. Поэтому, когда в ОВСН начали операцию «Одиссей», то человек, бывший некогда Эндрю Азнани, внедрился в ряды террористов, о чем никто, кроме Гектора МакМахана, не знал.

Катер пошел на посадку, и Абу аль-Назир, заместитель командующего боевыми операциями «Черной Мекки», приготовился приветствовать заклятых друзей.

— Если не считать того, что внутрь анклава нам удалось внедрить только одного человека, кажется все идет хорошо, — произнес Гектор МакМахан.

Джилтани проследовала за ним в кают-компанию, кивнула Колину и, выбрав себе кресло, уселась в него со своей обычной кошачьей грацией.

— Пока, — согласился Колин. — Каких действий следует ожидать от них дальше?

— Трудно сказать, — признался Гектор. — Они укрыли большую часть своих людей в анклаве и логично предположить, что они будут выжидать. С другой стороны, каждый раз, когда в наших операциях участвует кто-либо из имперцев, мы даем им шанс выследить нас, поэтому они, скорее всего, оставят нам в жертву несколько «тельцов». Нам придется принять эту жертву и нанести удары, я уже привел боевой план в действие. Все развивается по графику, но, в то же самое время, многое зависит от удачи и согласованности действий.

— Почему всякий раз, когда ты произносишь слова «логично» и «удача», мне становится не по себе?

— Потому, что нам всем известно, что от южан можно ожидать совершенно диких ответных мер и, в то же самое время, мы вынуждены действовать именно так, чтобы эти меры спровоцировать.

— Прав Гектор, Колин, — заметила Джилтани. — Ясно, что безумен Ану, но как измерить можем мы безумия масштабы? Да, полагаю, что приспешники его такие же безумцы как и он, ибо иначе свергли бы они его давным-давно. А если так, то глуп тот, кто захочет с точностью предвидеть замыслы безумцев.

— Понятно. Но разве мы не пытаемся сделать именно это?

— Верно. Ибо мы должны это делать, если хотим победы. Безумен ли Ану, в своем ли уме, невелик его выбор. Если Гектор верно понял ход их мыслей… Если ошибемся мы, то найдем гибель свою. Правда, не очень я боюсь этого, ведь Гектор хитер как лис. Мы все работаем под его руководством, воодушевленные его идеей, и маловероятно, что замысел наш провалится.

— Я краснею, — сердито сказал МакМахан. — Не забывай, что внутрь анклава попал всего лишь один человек, и, даже если основной план сработает превосходно, мы все равно можем понести значительные потери.

— Воистину, ты очень умен, мой Гектор, даже для ребенка, — улыбнулась Джилтани и взъерошила волосы своего дальнего племянника. Гектор, забыв свою привычную сдержанность, широко ей улыбнулся. — А разве не так было всегда? Опасность сопровождает всякое стоящее дело. Но ум мой беспокоит не основной план, а детали его.

— Как так? — спросил Колин.

— То от слишком многих факторов зависит, чтоб сказать. Иначе не было б оно сюрпризом. Ведь ты сам военный, Колин. Каков первый закон войны?

— Закон Мерфи, — мрачно ответил Колин.

— Точно. Мы обезопасили наше положение как смогли, но факт остается фактом — мы ставим, как выразился бы Гор, всего лишь на пару Нинхурзаг—Рамман и одну отдельную карту — нашего человека в «Черной Мекке». Мы не знаем карт Ану, но если он решит не раскрывать их, или просто станет пропускать ходы в течение нескольких лет, то все усилия наши будут впустую.

— Ради бога, избавь меня от покерных параллелей!

— Извини, но они очень подходят. Единственным важным фактором является психическое состояние Ану. Если к нему неожиданно вернется рассудок и он решит не обращать на нас внимания до тех пор, пока мы сами не затихнем, мы проиграем. Нам надо постоянно дергать его, нанося достаточно болезненные удары, но делать это так, чтобы не вызывать у него лишних подозрений. Мы должны причинить ему достаточно ущерба, чтобы он был вынужден начать восстановительные работы, но в то же время мы должны остановиться , причем таким образом, чтобы он был уверен, что в силах начать восстановление прямо сейчас. А это значит, что нам надо нанести удар по крайней мере по нескольким из его «тельцов» после того, как все важные для него сотрудники окажутся под укрытием анклава, а затем постепенно, появляясь все реже и реже, свести на нет наши нападения.

— Ну, — Колин старался говорить одновременно уверенно и осторожно, — кому, как не вам двоим по силам эта задача.

— Что ж, спасибо, — ответил Гектор, а Джилтани кивнула.

Приземистая женщина с оливково-смуглой кожей спокойно сидела в катере, но ее глаза горели и с интересом следили за происходящим вокруг. Рядом находились как земляне, так и имперцы, и сложнее всего было показать достаточную заинтересованность в них.

Нинхурзаг никогда не думала о себе как об актрисе, но сейчас ей приходилось играть роль. А если так, то сам факт выживания являлся положительной рецензией на спектакль ее жизни.

Она жила в анклаве очень недолго и не возвращалась сюда более века, поэтому определенная доля интереса была естественной. К тому же земляне, которых везли в анклав, должно быть, очень важные фигуры, что опять-таки вызывает уместное любопытство. Фокус заключался в том, чтобы продемонстрировать свое любопытство так, чтобы никто не догадался, что она знает: по крайней мере один из землян — не тот, за кого себя выдает. В ее инструкциях не упоминались помощники-земляне, но если бы их не было в принципе, то эти инструкции не имели бы смысла, ведь для выполнения задания необходим курьер. Если бы роль курьера была отведена имперцу, то она сама могла бы с ней справиться.

В то же самое время она знала, что находится под подозрением как человек, никогда не входивший в состав ближайшего окружения Ану, поэтому немного волнения было также кстати. Однако если она будет проявлять слишком сильное беспокойство, это тоже вызовет подозрения. Ее действия и реакции должны показывать, что ей известно о подозрениях, но она слишком запугана, чтобы подтвердить их.