Метро 2033: Изоляция - Мария Стрелова

Укол в предплечье – и Алексеева обмякла в объятиях Хохла.

– Что это? – Губы слушались плохо.

– Клоназепам. Внутривенно действует быстро, расслабляет надолго. Не упади, ладно? Женя, проводишь? – попросил начальник бункера.

Хохол вывел Марину из кабинета, поддерживая под спину, в коридоре, где было темнее, повернул ее к себе лицом.

– Ну, что? И кто остался в дураках? Я советую сотрудничать со мной, потому что тебе же будет хуже. У Андрея в кабинете большие запасы этого чудо-транквилизатора, ты вполне можешь превратиться в овощ, если не захочешь мне помочь. Даже не пытайся кому-то что-то рассказать, я буду всяко завоевывать доверие вашего начальника, а тебя просто объявят свихнувшейся от переживаний. Не находишь странным, что Паценков поверил беглецу с красной линии, так, сбоку припеку, а не собственному заместителю? Сдается мне, ты порядком надоела своему руководству. Андрей просто боится от тебя избавиться. Но я ему помогу. Хотя мне будет жаль, если с тобой случится беда. Ты мне даже нравилась, да что скрывать, и сейчас тоже, но твоя вечная забота обо всех, эти сопливые письма «Все ли у тебя в порядке?» просто бесят. Думаю, и Паценкова ты прилично достала. Благополучие выживших, говоришь? Великая цель? Нет, это просто твой дурной характер.

«Сволочь! Дрянь! Если бы не наши с Григорием старания, никто бы не выжил! Я все отдала этому бункеру! Все готова была отдать тебе, тогда, до войны! Андрей тупица, он все потеряет из-за своей гордыни! Ему хочется править единолично, но я понимаю в делах нашего убежища больше! Он погубит всех!» – Марине хотелось кричать, но губы не слушались.

Женщина плюнула Хохлу в лицо. Нитка слюны упала на подбородок. Женя отер ее рукавом рубашки.

– Сволочь… – невнятно выговорила Алексеева.

– Хороший препарат, правда? – усмехнулся Хохол. – У нас наркоманы им кололись. Через пару часов наступит эйфория. Просто будет хорошо. А самое прекрасное то, что ты молчишь, Мариночка. Знаешь, если к этому добавить немного алкоголя – получится летальный исход. Хитро, правда? Тебе повезло, что в вашем бункере самогонка не в чести. Но, если мне нужно будет тебя убрать, я придумаю способ. Впрочем, думаю, мы сработаемся.

Женя фамильярно потрепал женщину по щеке, потом поцеловал в губы. По лицу Марины покатились слезы, а она даже не могла зажмуриться, чтобы избавиться от них. Хохол вытирал их тыльной стороной руки, прижимая Алексееву к себе. А ей было так беспредельно плохо – и так хорошо. Странное, извращенное удовольствие. Теперь женщине казалось, что она и вправду сошла с ума.

Иваненко проводил Марину на третий ярус и ушел, предупредив Любу о действии препарата.

– Ой, батюшки. Горе какое! Это же надо так перетрудиться, чтобы с ума спятить и от всяких лекарств на ногах не стоять! – причитала Любаша, усаживая Алексееву у стены возле грядок.

Мозг Марины работал ясно, обдумывая события минувших недель, и тем тяжелее было переносить свое «сумасшествие» и временное бессилие.

«Действие транквилизатора длится часов десять, это смена. Раньше, чем завтра, я ничего не смогу предпринять, – думала женщина. – А между тем у меня болен Митя, и нужно срочно что-то придумывать. Какая-то сволочь разбила ампулы с последней дозой пластохинона. Я потеряла свои записи и расчеты на Фрунзенской и теперь не могу даже пересчитать, когда примерно закончится срок действия SkQ1. Хохол задумал диверсию в бункере, Паценков спутался с этим бандитом и отстранил меня от дел. Все ужасно, очень ужасно. И надо что-то срочно решать…»

К вечеру к Марине вернулась способность связно разговаривать, но ходить по-прежнему было непросто, опального заместителя начальника пошатывало. Весь день Алексеева просидела у стены в полуобморочном состоянии, размышляя, ловя на себе подозрительные взгляды молодежи, работающей на плантации.

Решение не пришло. Марина совершенно не представляла, как выйти из ситуации. Мозг, затуманенный транквилизатором, не желал видеть проблему в сложившейся ситуации, и только ближе к отбою женщину снова ощутила гнетущую безысходность.

Хохол лично явился за Алексеевой, подхватил ее под руку и повел наверх. В кабинете на столе стояла миска супа и жестяная кружка с чаем.

Марина отхлебнула большой глоток и поняла, что снова попалась. Голова закружилась, тело снова стало ватным.

– А вот теперь – спокойной ночи. Завтра ты не будешь думать ни о чем, просто поработаешь на плантации и восстановишь силы, – ласково проговорил Женя.

Сквозь сон женщина чувствовала, как он снял с нее рубашку и армейские брюки, уложил в кровать. Она хотела отпихнуть мучителя, но не смогла. Руки отяжелели, глаза слипались. Она чувствовала на себе мужское тело, горячие влажные поцелуи, но не находила сил к сопротивлению.

– Спокойной ночи, – улыбнулся Хохол спустя четверть часа. Он поцеловал ее на прощание.

Сквозь сон Марина слышала, как в кабинет вошел Митя, он звал ее, но она не смогла открыть глаз. Мир вокруг закружился, запрыгал разноцветными пятнами…

Следующая неделя для заместителя начальника бункера прошла в непрерывном тумане. Алексеева помнила только механическую работу рук, рыхливших землю, сочувствующее оханье Любы и усмехающееся лицо Хохла, который доводил ее до комнаты, укладывал в постель и опаивал чаем с сильным седативным препаратом.

Когда Марина все же пришла в себя, руки ее были вымазаны землей, камуфляжная куртка изгваздана в грязи и пропахла потом. Поднявшись с колен и отряхнув приставшие комья грунта, женщина твердыми шагами двинулась в сторону лестницы.

– Мариша, куда ты? – взволнованно воскликнула Люба, появляясь рядом.

Алексеева смерила ее раздраженным взглядом.

– Ты-то куда смотрела, подруга? – холодно спросила она. – Я тут овощем неделю проторчала, могла бы мне помочь!

– Мариночка, что ты, ты просто устала, переутомилась, Андрей отдал приказ тебя отсюда не выпускать, чтобы ты поправила здоровье. Растения, они ведь успокаивают, мы о тебе заботились! – с неподдельной искренностью в голосе оправдывалась Любаша.

Марина смягчилась.

– Ладно. Что происходит в бункере, рассказывай.

– Откуда же я знаю? Все как всегда, наши ребята лекции читают, малышня бегает, мы тут картошку рыхлим, Валя готовит, – просто ответила агротехник.

Алексеева выдохнула, справляясь с раздражением.

«Ладно. Узнаем. Либо Любаша действительно ничего не знает, либо Хохол еще не успел ничего натворить. Интересно, что скажут Ваня и остальные ребята», – подумала она, направляясь к лестнице.

И успела вовремя – наверху прогремели выстрелы, кто-то вскрикнул. Дежурные по плантации оживились. Несколько молодых людей бросились к Марине, но та уже успела взобраться по лестнице на второй ярус. Обернувшись, она увидела, как парни скрутили Любу и вытащили из пищеблока Валентину.

– Вот она! Держите ее! – приказал откуда-то издалека знакомый шепелявый голос. Алексеева не успела среагировать. Организм, отравленный транквилизаторами, все еще работал, как в замедленной съемке.

Марину вытащили на бортик, где стоял Женя, скрутили за спиной руки. Группа ребят держала на прицеле согнанных в кучу членов Совета бункера. Ваня, Костя, Василий, Юра, Антон, Ирина, Ксюша и Андрей непонимающе озирались вокруг, не до конца сообразив, что произошло. По лестнице дежурные по плантации вытаскивали упирающуюся Любу и растерянно хлопающую глазами Валю.

– Заприте их в кабинете Андрея, поставьте охрану. Никого не выпускать! Алексееву ко мне! – потребовал Хохол, решительными шагами направившись к лестнице на верхний ярус.

Диверсия Иваненко происходила незаметно, очень тихо. Вечерами он подсаживался к беседующей группке молодежи, внимательно слушал разговоры бункера и вдруг предлагал новую тему для обсуждения. Он рассказывал, как живется в метро. Выросшие в бункере подростки тринадцати – семнадцати лет с упоением слушали о другой жизни. Жене несказанно повезло. Основу жителей бункера составляла как раз молодежь, вступившая в переходный возраст. Несмотря на привитую культуру, честность и достоинство, они хотели чего-то иного, чем закрытое убежище, одни и те же лица каждый день, бесконечная учеба, труд и саморазвитие. Семена упали на благодатную почву.

– На некоторых станциях делают самогонку, – вдохновенно рассказывал Хохол. – С этого напитка становится очень весело. Тут у вас серые будни, а в метро каждый день – приключение. Из грибов делают дурь, покуришь, вдохнешь дым – и сразу как мультики смотришь. Картинки разноцветные перед глазами появляются. У нас в кости режутся на патроны и в карты. Вы только представьте, за работу все получают деньги. Поработали вы, скажем, на плантации, рыхлили землю сутки – вам десять патронов. И на них можно купить все что угодно! Одежду получить не ту, которую дает вам Марина, а самому выбрать, можно купить хоть книжку, хоть эротическую картинку! Или к девочкам пойти!