Земля - Ли Ги Ен

— Трудно мне с тобой спорить: я в марксизме плохо разбираюсь!

Отец и сын взглянули друг на друга и весело расхохотались.

Неожиданно в дверях показалась Сун Ок в сопровождении жены Кан Гюна. Она, оказывается, пришла сегодня к жене Кан Гюна и сидела с нею в соседней комнате.

— Здравствуйте! — поклонилась Сун Ок.

— Как это ты надумала прийти к нам? Ты, наверно, еще не оправилась от болезни?

С этими словами жена Кан Са Гва поднялась со своего места, пошла навстречу Сун Ок, и, взяв ее за руку, потянула в комнату.

— Заходи, заходи! — кивнул ей Кан Са Гва. — Легка на помине: мы только что о тебе говорили!

Усаживаясь, Сун Ок отвечала на вопросы, сыпавшиеся на нее со всех сторон:

— Спасибо, мне теперь лучше. Брат, — обратилась она к Кан Гюну, — а вы что сегодня дома сидите? Отдохнуть решили? Я беспокоилась, что не застану вас здесь.

— Я на минутку забежал пообедать… У вас случилось что-нибудь, сестричка?

— Да нет, все в порядке… Я только хотела попросить что-нибудь почитать. Голова болит от лежанья без дела…

— Почитать захотелось… Что бы такое тебе дать? Книг-то у меня здесь нет…

— Это хорошо, дочка, что к книге потянуло, — вступил в разговор Кан Са Гва. — Сейчас всем нужно больше читать, всем нужно учиться: и молодым и старым, и мужчинам, и женщинам… Мне-то в свое время пришлось зубрить никому ненужные иероглифы. Сколько раз учитель бил меня по ногам прутьями! А теперь кому они нужны, эти иероглифы? Советую тебе читать новые, современные книги. Прости, Сун Ок, что сразу не спросил, — спохватился Кан Са Гва, — обедала ты?

— Только что из-за стола.

— А то отобедай у нас! — предложила жена Кан Са Гва и обратилась к снохе. — Сбегай-ка в столовую да принеси оттуда лапши.

— Нет, нет, не нужно… — отмахивалась Сун Ок. — Приносите, не приносите — все равно есть не буду!

— Ну тогда посиди, отдохни, а вечером поужинаешь имеете с нами. Дел-то теперь у тебя спешных нет.

— И верно, Сун Ок, — поддержал жену Кан Са Гва. — Оставайся у нас ужинать. Правда, ничего особенного у нас нет…

— Да не нужно мне ничего! Я пойду сейчас: меня мать ждет.

— Какую же тебе книгу дать? — спросил Кан Гюн.

— А я и сама не знаю. — Сун Ок улыбнулась. — Полегче что-нибудь.

— Если хочешь легкую книгу, — сказал Кан Са Гва, — возьми чхендямун. Если с толком читать, он покажется интересным!

— Только сейчас говорили, что иероглифы никому не нужны, а теперь чхендямун предлагаете!

— Верно, маху дал… Иероглифы отжили свой век. Они недоступны народу, — пустился в разглагольствования Кан Са Гва. — У нас есть своя, корейская грамота… Мы изучали чужеземные письмена и забывали родной язык! Жили чужим умом, а к чему это привело? К тому, что нас поработили японцы… Изучать иностранные языки надо лишь тогда, когда хорошо изучишь свой собственный!

— Ох, отец, и сильно же вы ненавидите японцев! О чем бы ни заговорили, сведете к японцам…

— А кто же из корейцев их любит?.. Вспомните историю. Чего только не перетерпела Корея от японских нашествий! Одно нашествие Имдин чего стоит! Мудрый Юль Гок предупреждал, что над страной нависла угроза, что нужно сформировать стотысячную армию. Не послушались его доброго совета: зачем, мол, нам такая огромная армия? Вот и поплатились за это. Все произошло так, как говорил Юль Гок; нашествие Имдин было одним из самых страшных! Не будь полководца И Чунг, Корея, может быть, уже тогда оказалась бы покоренной японцами! И что ж вы думаете — научил чему-нибудь наших правителей этот горький опыт? Как бы не так! Они попрежнему и в ус не дули, зубрили иероглифы! Как говорят, и тигр не страшен, если ты не пал духом. А незадачливые правители растерялись и предали нашу страну японцам. Разве могут такие любить родину!

Дождавшись, когда отец закончит, Кан Гюн встал со своего места.

— Я подберу кое-какие книги, и ты, сестра, потом возьмешь их у меня со стола. А сейчас тороплюсь, извини.

— Спасибо, брат, я возьму книги. — Сун Ок тоже поднялась и попрощалась с Кан Гюном.

После ухода сына Кан Са Гва продолжал:

— Мы, Сун Ок, теперь свои люди, стесняться нам нечего. Я знаю, что толкнуло тебя на отчаянный шаг. И мой совет тебе: не оглядывайся на прошлое, не думай о нем. Живи по-новому и смотри вперед, только вперед! Все вокруг обновляется! И души наши должны обновиться. Не обращай внимания на пустомель, пускай себе мелют. Помнишь, как в притче говорится? Забрел тигр в голую степь, вздумал там поселиться, да не дали ему житья степные зайцы! Решил дракон жить в мелком пруду, да не дали ему житья болотные лягушки! Так вот и тебе не дают житья люди, подобные лягушкам… А по сути дела, их самих жалеть надо: убогие душонки! Эх, Сун Ок, родись ты в другое время да не в нашем захолустье — замечательный человек из тебя вышел бы! Ну, ничего, ты свое наверстаешь…

— А ведь прежде-то, отец, самая лучшая из женщин ставилась ниже самого худшего из мужчин…

— Вот это и есть феодальный предрассудок. Люди с такими взглядами считали: мужчине — почет и уважение, а женщине — срам и унижение. Чиновнику — почет и уважение, а простым людям — нищета и подчинение… Пришел конец этим старым предрассудкам, теперь люди должны воспитывать в себе новые взгляды на жизнь.

— Да, да, отец! Хотя я и многого не понимаю, но мне кажется, что только такой путь и верен!

— Весна пришла к нам, дочка. Феодальная собственность на землю тормозила развитие нашей страны, сковывала народную инициативу. Земельная реформа не только обеспечит крестьянам зажиточную жизнь, но и заложит прочную основу для строительства нового, демократического, независимого государства, даст мощный толчок развитию народного хозяйства. Так-то, Сун Ок… Крестьяне у нас составляют восемьдесят процентов всего населения. Работали они прежде на лиходеев-помещиков, влачили нищенское существование… Могла ли наша страна двигаться вперед, ежели у нее такие гири на ногах висели? Она была обречена на гибель. Спас нас от гибели наш великий сосед, Советский Союз! Красная Армия освободила Корею из-под японского ига; под мудрым руководством Ким Ир Сена мы провели в Северной Корее земельную реформу и вступили на новый путь — путь славных побед! Сравни-ка нашу жизнь с жизнью в Южной Корее! В чудесное время ты живешь, Сун Ок: все вокруг расцветает. А ты хотела уйти от нас… Разве так можно?

Сун Ок слушала старика молча, низко опустив голову, и в памяти ее снова встало недавнее прошлое…

— Человек еще не свободен от ошибочных представлений! А ты понатужься, освободись! Что значит твое прошлое в сравнении с тем, что ждет тебя в будущем? Я верю, что ты больше не совершишь такой ошибки, верю, что ты возродилась к новой жизни! Так ведь, Сун Ок? Похорони свое прошлое и смело, ни перед чем не сгибаясь, иди навстречу новому!

Сун Ок была тронута словами старика; она тихо ответила ему:

— Я слушаю, отец…

Жена Кан Са Гва, устав, видимо, от разглагольствований мужа, бесцеремонно попросила его:

— Послушай, муженек, а не пойти ли тебе в другую комнату? Беда с ним: если уж заговорит о чем, конца-краю нет его речам! У меня уж голова от них заболела. Дай нам передохнуть; пусть молодые промеж себя о чем-нибудь потолкуют…

— Хе-хе… Если уж я вам так надоел, могу и выйти… Только хочется мне, чтоб вы поняли: то, о чем я говорил — не пустая болтовня!

Он с трудом встал с кана. Сун Ок поднялась вместе с ним. Ей жаль было, что он уходит.

— Что же вы уходите, отец? Хорошо вы говорили, я это запомню навсегда…

— Сиди, сиди, дочка… Станет скучно, я зайду к нам.

Когда Кан Са Гва ушел, его жена вздохнула с явным облегчением. Она усадила Сун Ок и невестку рядом с собой, и они втроем занялись обычными бабьими разговорами…

Сун Ок и прежде хорошо знала семью Кан Гюна. Она часто заходила сюда за лекарствами, и между ней и домашними Кан Гюна установились теплые, дружеские отношения. После того как Сун Ок стала сестрой Кан Гюна, семья его еще больше, теснее сблизилась с ней. Сун Ок стала у них в доме желанной гостьей. Это утешало бедную женщину, мучительно переживавшую свое одиночество.

Как уже говорилось, Сун Ок была уроженкой этого края, но жила она поначалу не в волостном центре, а в Тигровой пади. Отец ее, Тен, имел там несколько жалких клочков суходольной земли. Семья с трудом сводила концы с концами: урожая не хватало даже для того, чтобы прокормить семью.

Однажды весной старик Тен и его сын, задумав поднять целину в горной ложбине, подожгли небольшой участок кустарника. За этим делом их застал лесничий. Он отвел обоих в полицейское управление, где их избили до полусмерти и выпустили лишь через несколько дней, наложив большой денежный штраф.

Это окончательно выбило Тена из колеи, а тут случился еще неурожай… Жизнь стала невыносимой, и они решили покинуть Тигровую падь.