Тени надежд - Евгений Токтаев

Афинянка коснулась ладонью колючей щеки художника.

– Это величайшая честь для меня.

Наступил месяц мунихион. Скоро год, как войско Коринфского союза вторглось в Азию. Сколько всего случилось за этот год... Разум смертных слаб, чтобы осмыслить, осознать произошедшее и предстоящее.

Апеллес, которому гостеприимный Лисипп предоставил в полное распоряжение дом, принялся за работу, готовил холст, растирал и смешивал краски. Вместе с Таис они придумывали позу Анадиомены. По вечерам заглядывал Менелай, делясь последними новостями. Он набрал пять сотен наемников и должен был вскорости отбыть к своему брату. Птолемей все еще находился в Сардах и отчаянно скучал там. Никаких угроз, вызовов. Деятельная душа старшего Лагида рвалась в гущу событий. Он неоднократно предлагал Антигону прислать в Сарды кого-нибудь другого вместо себя, но Циклоп всякий раз высказывал опасения, что новый наместник не удержит в руках лидийскую знать, покорившуюся хитроумному Лагиду. Дескать: "Они тебе подчинились, приедет какой-нибудь Леоннат, признают ли его верховенство?"

Вот и вздыхал Птолемей ревниво, читая письма о ходе войны в Карии. А там дела у Одноглазого шли лучше некуда. Ада, наследница карийских династов, лишенная власти своим младшим братом Пиксодаром и нашедшая приют в горной крепости, единственной сохранившей ей верность, самолично прибыла к Антигону и убедила его вернуть в ее руки Карию, в обмен на поддержку местного населения. Циклоп согласился, поставив условие, что эллинские полисы в Карии получат самоуправление и Ада воцарится лишь над варварскими городами.

Войско союзников осадило Галикарнас. Оборонявший город Офонтопат так и не пришел на помощь Мемнону в Милете и вот теперь остался один на один с врагом. Город, лежащий в северной части Косского залива, очень хорошо укреплен. Помимо внешних стен и глубокого рва, он защищен тремя внутренними цитаделями: Царской в юго-восточной оконечности, Салмакидой в юго-западной, и Акрополем у северной стены.

Галикарнас мог бы довольно долго продержаться в осаде, но Мемнон, отлично умевший мутить воду, сюда так и не прибыл, а сил и авторитета Офонтопата оказалось недостаточно, чтобы заставить горожан зубами цепляться за каждый камень крепостной стены.

Все же Антигону пришлось повозиться. Ворота сразу не открыли и он начал собирать "милетские" осадные машины, встав лагерем у западных, Миндских ворот, которые затрещали под ударами тарана.

Союзники очень быстро убедились, что Галикарнас, это не Милет. Добраться до Миндских и Миласских ворот города оказалось гораздо сложнее: в обоих случаях крепостная стена здесь образовывала нишу, глубиной в тридцать шагов. На крышу тарана с трех сторон полетели камни и бревна, полилось кипящее масло. Воинам Офонтопата удалось очень быстро проломить винею и Антигону пришлось отвести таран.

Монофтальм изменил тактику. Для подвода осадных башен требовалось изрядно потрудиться на земляных работах по выравниванию предполья, поэтому ставку решили сделать на подкоп в районе северной стены. Где-то на двенадцатый день, когда он был почти закончен, и часть стены грозила обвалиться с минуты на минуту, а бойцы Пердикки стояли наготове в ожидании штурма, Миндские ворота отворились. К немалому удивлению союзников навстречу Антигону вышла делегация горожан, сообщивших, что Галикарнас восстал против персов и сдается.

Однако, радость оказалась несколько преждевременной. Офонтопат с горсткой преданных воинов затворился в Царской цитадели. Персы так же удерживали остров Арконнес, господствовавший над заливом, и Салмакиду. Правда, гарнизон последней сложил оружие на следующий день после вступления Антигона в Галикарнас. Офонтопат в плен сдаваться не собирался, ибо убедил себя, что эллины его не пощадят. Все предатели уже перебежали к противнику и с тираном остались только надежные воины. Их, хоть и немного совсем, но для обороны небольшой по размеру и отлично укрепленной цитадели, вполне достаточно.

Через пять дней Неарх, командовавший флотом из трех десятков триер, подвел половину из них к Арконнесу и высадил на берег четыреста гоплитов. После короткого боя, союзники завладели островом.

Царская цитадель держалась, правда ее защитников уже никто не воспринимал всерьез. Македоняне потешались над персами, выкрикивали обидное, но ни ломать стены, ни лезть на них по лестницам, не собирались.

– Само отсохнет, – заявил Антигон.

Стратег навел порядок в городе (прямо с недобитыми персами под боком) и порывался, оставив здесь сильный гарнизон, отбыть в Милет, где на середину мунихиона был созван всеионийский съезд, на котором предстояло определить, как многочисленным полисам, затащенным дерзкими македонянами в союз, существовать дальше. Некоторые из них в прошлом не слишком дружили, а иные и вовсе считались непримиримыми соперниками. Кто-то под персами жил широкой автономией, кто-то имел свободы поменьше, а были и такие, кто прямо в рабстве прозябал. Милет, к примеру, давно уже испытывал сильное влияние Афин, которые считались чуть ли не его метрополией (что находило подтверждение в преданиях). Так или иначе, но, даже во времена персидского владычества, афиняне для милетян – друзья. А вот если сейчас перед македонянином скажешь, что родом из города Паллады, будь готов его пальцы от своего горла отдирать.

Над всем этим довлеет извечная эллинская приверженность демократии и неприятие тиранов. С другой стороны, хотя в союзном войске македонян меньшинство, они вполне способны расколошматить остальных поодиночке. А если те объединятся? Что? Милет с Эфесом? Эфес и Смирна, когда-то богатая и во всем превосходившая город Артемиды, но задавленная персами? Никогда!

Совсем неочевидными представлялись Антигону решения съезда, а значит, не одному надо ехать, а подкрепить свой вес сариссами.

Убедившись, что для выкуривания персов из Царской цитадели его присутствия не требуется, оставив начальником Пердикку, Циклоп забрал большую часть армии и ушел из Галикарнаса. В Милет с представителями знатнейших лидийских семейств приехал и Птолемей, вырвавшийся, в конце концов, из своей золотой клетки.

Все это Менелай рассказал афинянке тем памятным вечером, когда Апеллес, не слишком торопившийся с подготовкой, провел, наконец, первую линию на холсте, обозначив изгиб бедер Анадиомены. Таис слушала в пол уха, лишь при упоминании Птолемея проявила интерес к разговору.

– Так значит, тебе уже не нужно ехать в Сарды?

– Почему это? Приказ никто не отменял.

– Что же там теперь делать?

– То же, что и планировалось. В Сардах собираются войска, которым предстоит выступить по Царской дороге на восток. Поход начнется через месяц. Мы возьмем Гордий и Анкиру.

– Снова поход. Зачем? Вы освободили эллинские города, к чему это вторжение в исконные земли варваров? Что движет Антигоном? Жажда завоеваний? Я слышала, этим был одержим Александр. Но чего вы добьетесь? К чему преумножать слезы и кровь?

– Не пойму тебя. Ты же сама хотела посмотреть мир? – удивился Менелай, – больше не хочешь?

– Я не желаю, чтобы из-за моих прихотей пролилась хотя бы слезинка, – возразила Таис.

– Так или иначе, но поход состоится. Ионии нужна безопасность, а значит, земли варваров должны отодвинуться от нее, как можно дальше.

– Дивлюсь я, как вы, македоняне печетесь о благополучии Ионии, чужой для вас земли.

Менелай помрачнел.

– Она нам не чужая, мы проливали свою кровь за нее. Кто знает, сможет ли кто-нибудь из нас вернуться на родину? Думаю, наша судьба теперь здесь.

Таис не нашлась, что ответить. Первый порыв – ехать в Милет, к Птолемею, она погасила со вздохом, но неумолимо. Апеллес начал работу и бросить его – отплатить черной неблагодарностью за все, что художник сделал для нее. Верный, надежный друг. Нет, она останется. Что ж, похоже, война подходит к концу, а значит, она все же увидит Птолемея. И скорее раньше, чем позже.

Война подходит к концу... Наивная девчонка. Никогда четвертой Харите не встать на Олимпе среди первых трех в свите Афродиты, не окинуть взглядом с небес Ойкумену. Откуда ей знать, что лазутчики приносили с востока одно донесение тревожнее другого. Царь царей собирает неисчислимые рати и совсем немного времени уже оставалось до того дня, когда им будет отдан приказ о выступлении. А еще есть Мемнон, никуда не делся. Его корабль приставал уже ко многим островам Эгеиды. Родосец встречался с афинскими послами. О чем они пытаются договориться? Мемнон и без войска – опаснейший враг.

Но пока жизнь Таис наполнялась радостью в ожидании встречи с Птолемеем. Каждый новый день светлее предыдущего. Вот и новый гонец прискакал в Эфес. Откуда? Из Милета?

– Две новости! – Менелай возбужден больше обычного, – Офонтопат пошел на прорыв морем. На десяти триерах. Неарх встретил его и пустил на корм рыбам!