Лис Улисс и потерянный город - Фред Адра

Оставалась Берта. Но показывать роман лисичке было страшно. А вдруг ей не понравится? Это вам не Константин. Это… Берта. Умная, начитанная, смелая, верная, красивая. Настоящая.

Евгений вздрогнул. Что это с ним? Как-то он неправильно о подруге думает. То есть думает он верно, Берта такая и есть, но уж очень интонации у мыслей странные. Непривычные какие-то.

Перед мысленным взором всплыл образ возлюбленной Барбары. Прежде всегда надменная и уверенная в себе, сейчас волчица выглядела встревоженной. «Ты чего это?» – спросил образ. «Ничего», – как можно беспечней подумал в ответ Евгений, суетливо пряча в подсознание непонятные мысли о Берте. Но Барбара что-то учуяла. Она принюхалась, посмотрела на него с подозрением и ревниво сказала: «У тебя в голове была самка!» «А, это, – невинно улыбнулся Евгений. – Это не самка. Это так… Одна… друг». «Какого пола друг?» – допытывалась любимая. «Дружеского», – ответил Евгений. «Смотри у меня! – пригрозила Барбара, принимая привычный холодный облик. – Кого ты любишь?» «Тебя, конечно!» – воскликнул Евгений. «Хорошо. А я тебя – нет. Вот пусть так и остается. Ишь ты, друзья у него», – фыркнул образ и исчез.

Чувствуя себя бесконечно виноватым, Евгений вытащил из подсознания мысли о Берте и внимательно их рассмотрел. Очень странные интонации были у этих мыслей. Какие-то непривычно красные…

В это время Константин сидел на лавочке у входа в гостиницу и мрачно взирал на окружающий мир, богато окрашенный во всевозможные оттенки серого. Под утро тучи вернулись в город и теперь грозно патрулировали небо, высматривая, где бы упасть. Разнообразие в доминирующую цветовую гамму вносили лишь Бумажные Звери. Многочисленные твари совершенно спокойно носились по улицам, повергая в шок горожан, для которых еще вчера оставались незаметными. Некоторые прохожие предпринимали неуклюжие попытки поймать Бумажного Зверя, но с таким же успехом они могли бы поохотиться и на ветер.

Константин вздохнул. У него не было ни малейшего желания покидать постель в такой ранний час. Ранний, разумеется, в его понимании. После ночных событий любой час раньше шести вечера представлялся ему рассветом. Будь его воля, он бы еще спал и спал. В отличие от Евгения: пингвин специально встал, чтобы поработать над книгой, чем и разбудил кота. Снова заснуть у Константина не получилось. Дело в том, что битву с мартом он проиграл. Для котов март – месяц романтических игр, флирта и бурных свиданий, и Константин ничего не мог с собой поделать: ему так хотелось романтических игр, флирта и бурных свиданий, что он плюнул на сон и выполз на улицу, чтобы хоть поглазеть на самок. Однако самки оказались редки, и это наполняло душу кота горечью, одиночеством и ощущением вселенской черствости. Эх, будь он дома, он знал бы, куда пойти, чтобы познакомиться с хорошенькой кошечкой, повести ее на дискотеку и плясать с ней до упаду. Но он не дома, а черт знает где. На краю света… И вместо кошечек этот край предлагает ему угрюмых прохожих и Бумажных Зверей. А жизнь между тем проходит.

Декоративно помахивая метлой, к Константину приблизился молодой тигр в дворничьем фартуке. Вид у тигра был унылый, но глаза светились пониманием.

– Что, друг, март замучил? – спросил он.

– Так заметно? – грустно отозвался Константин.

– Конечно. Рыбак рыбака разглядит издалека. Особенно, если оба рыбака – кошачьи, а разглядывают они друг друга в марте.

– Я не знал, что на тигров март тоже действует.

– Ну, не так, как на вас, котов. Но действует.

Дворник присел рядом, обняв метлу.

– Тебя как зовут? – спросил он.

– Константин.

– А меня Лев.

Кот покосился на нового знакомого.

– Лев? Тигр Лев?

– Да.

– Начинается… – проворчал Константин.

– В смысле? – не понял Лев.

– Да так… Енот по фамилии Крот тебе, часом, не родственник?

– Как енот может быть моим родственником?

– Ну, мало ли… Сводный шурин какой-нибудь.

– Если так, то мне об этом ничего не известно, – улыбнулся тигр.

Константин улыбнулся в ответ.

– Ну так поинтересуйся. Вдруг он твой шурин, с которым тебя разлучили в младенчестве. Слушай, тигр Лев… А как ты с мартом справляешься? У тебя есть подружка?

– Нет. Я и не хочу. Понимаешь, я ведь помню, что после марта придет апрель. А с ним – похмелье, прозрение, неизбежный разрыв, девичьи слезы, мои бесстыжие глаза… На фига мне это все? Нет, романы можно заводить когда угодно, только не в марте.

– Надо же, какой рассудительный! А я вот в марте про другие месяцы вообще забываю и ничего с собой поделать не могу.

– А я справляюсь. Мне помогает то, что я актер!

Взгляд Константина выразил немой вопрос.

– Я играю самого себя, как если бы сейчас был октябрь, – объяснил Лев.

– Ого! Получается?

– Конечно! Я же без двух минут профессионал! Между прочим, играю в местном театре.

– Здорово. А эти две минуты, без которых ты профессионал, это сколько времени?

– Ну, если повезет, то год…

Тигр и кот немного помолчали, наблюдая, как очередной энтузиаст гоняется за Бумажным Зверем.

– Слушай, откуда они взялись? – поинтересовался Лев.

Константин полагал, что после минувшей ночи он знает, откуда взялись Бумажные Звери, но делиться с другими опасным для себя знанием не собирался. Поэтому он шустро придумал новую тему для разговора, сделав вид, что не расслышал вопроса.

– А мой друг – тоже актер!

– Угу, – безразлично отозвался Лев. Это задело Константина.

– Он не просто актер. Он – блестящий актер! Пингвин Евгений. Слышал?

– Нет, – все еще без особого интереса ответил Лев.

– Не может быть! Он же просто супер! Его амплуа – герой-любовник. Особенно герой-любовник-павлин. Видел бы ты, как он сыграл в паре с Изольдой Бездыханной!

Лев аж подпрыгнул. От безразличия не осталось и следа.

– Он играл с Бездыханной?!

– А то! Я же говорю, он бесподобен! Изольдочка от него в восторге. Вызывала на «бис».

– Изольдочка? – не веря своим ушам, переспросил Лев.

– Ну да. Она моя подруга. Близкая. Можно сказать, собутыльница. Это я ей Евгения ангажировал.

– Офигеть… С самой Бездыханной…

«То-то же», – довольно подумал Константин.

– А ваша подруга? Лисица? Она кто? – спросил Лев.

– Откуда ты про нее знаешь? – покосился на собеседника кот.

– Ну, я же дворник. Моя задача – наблюдать за постояльцами.

– Да? А мне казалось, задача дворника – подметать тротуар.

– Дворник? Подметать? С чего ты взял?

– Да так… Стереотипы.

– Избавляйся. Зачем мне, по-твоему, глаза? Чтобы подметать, что ли?

– Убедил, – кивнул Константин. – Нашу подругу зовут Берта. Она… – голос кота потеплел. – Умная, начитанная, смелая, верная, красивая. Настоящая.

Константин изумленно умолк. Что это с ним? Что за несвойственные ему интонации, ведь он всего лишь говорит о Берте. Берта-старушка, верная подружка. И больше ничего.

Так уж и ничего?

Перед его глазами встала Берта. Как же он был слеп все это время! Но теперь шоры пали, и истина открылась ему во всей красе. Во всей лисьей красе.

Над собеседниками нависла чья-то тень. Константин поднял глаза и увидел Георгия. На морде суслика застыло выражение «где я?»

– Гостиница, – меланхолично произнес Георгий.

– И вам здрасьте, – дружелюбно ответил Лев.

– Не за что, – отозвался суслик и пошатывающейся походкой направился ко входу в «Два клинка и одни ножны».

Сосед по комнате встретил Георгия с выражением морды, ненамного лучшим, чем у суслика. Ночь у Бенджамина Крота выдалась тяжелая, беспокойная и сбивающая с толку. Легкомысленно соглашаясь выполнить задание прекрасной лисички, Крот уже изначально предполагал, что головная боль ему обеспечена. Предчувствия его не обманули. Но и всей правды не сказали. Встретиться во сне с Лисом Улиссом так и не удалось. Прохиндей на зов не явился и даже в самых потаенных уголках подсознания обнаружен не был. Тогда Крот вспомнил, что Улисс всегда приходил сам, и принялся усиленно делать вид, что он его не ждет, а просто смотрит сны. Но злодей не появился. Зато появилась Берта, и Кроту стало не до Улисса.

– Спойте мне серенаду! – взглянув прямо ему в душу, приказала она.

– Но у меня нет слуха… – попытался увильнуть Крот.

– Ничего, – усмехнулась лисичка, поудобнее устраиваясь в кресле из обрывков недосмотренных археологом сновидений. – У вас есть внутренний слух. Во сне этого достаточно.

И Крот спел ей серенаду с помощью внутреннего слуха. Он любовался прекрасной и жестокой агентшей внутренним зрением, вдыхал аромат ее духов внутренним обонянием и даже позволил себе кое-что с помощью внутреннего осязания – но в этом он ни за что бы ей наяву не признался. Еще пристрелит.

Крот проснулся счастливым, и счастье длилось ровно семнадцать секунд – именно столько времени понадобилось еноту, чтобы понять – задание он с треском провалил. Тут-то в дверях и возник Георгий. Вид у него был такой, что Крот немедленно отмел вывод, будто суслик продал его врагам. Зато появилась мысль, а не продал ли Георгий кому-нибудь душу.