Засланец - Герман Гагарин

– Вперед, – бросил я, и мы потащились мимо пакгаузов в сторону гор.

Под нашими ногами жалобно всхлипывал мокрый снег.

Глава 18

Куда еще заведут твои следы, Тень?..

Ральф вел нас по одному ему знакомым приметам. Я вынужден был согласиться, что без этого сметливого совенка мы с профессором быстро бы заблудились. Тем более что Брукс еле волочил ноги. Метель то утихала, то начиналась снова. Сырой снег облепил нас с ног до головы, творожистой массой сползал по щекам. Только юного скилла непогода словно не касалась. Он шел легкой, пружинящей походкой; он перескакивал с камня на камень, а когда видел, что мы едва плетемся, возвращался, чтобы подставить крепенькое плечо и помочь мне тащить профессора.

Наконец Ральф сказал:

– Пришли!

Я завертел головой. Никаких Дланей я не видел.

– Да вот же они!

Совенок показал на два неприметных среди других камней столбообразных валуна, похожих на причальные кнехты. Хоть сейчас швартуй к ним «Рассвет».

Я помог профессору опуститься на ближайший камень, а сам приготовился к ритуалу. Попросту говоря, смахнул снег с одного из «алтарей». В розовато-желтом камне обнаружилось знакомое углубление. Я достал из кармана кусок лепешки. Раскрошил над углублением. Несколько минут ничего не происходило. Неужели пустышка? Тогда раненого профессора придется бросить. Оставить юным скиллам. Вряд ли они его растерзают, не звереныши. Другой вопрос, сможет ли он дождаться помощи от своих? Рана пустяковая, но не думаю, что стрела была стерильной. Может загноиться…

И словно в ответ на мои мысли над жертвенным камнем вспучилась черная поросль.

Крошки исчезли мгновенно. Голодные наниты утилизировали доступную органику. Осталось убедиться в их целительских свойствах. Вдруг вместо того чтобы заживить раны, они сожрут самого пострадавшего? Благо на мне хватало свежих царапин, чтобы испытать Молчаливых. Я протянул над столбиком нанитов ладонь, на которой алела недавно полученная ссадина. Нанороботы оживились. Черный столбик отрастил щупальца, охватил ими мою ладонь, но не остановился, а потянулся выше, вдоль предплечья к плечу, а оттуда к голове. Ведь там тоже была ранка. Наниты были почти неощутимы. Так – легкое жжение и зуд…

И бормотание. Молчаливые заговорили.

Мое сознание затуманилось, зрение потеряло четкость. Стало мерещиться, что вокруг – жаркий день. Слепой дождь сеется на ярко-зеленые заросли, посреди которых возвышается громадная пирамида, не имеющая четких очертаний. Она словно окутана знойным дрожащим воздухом. У подножия пирамиды какая-то возня. Строительные леса. Стрелы лебедок. Грузовые дирижабли. И всюду – на лесах, у лебедок, в кабинах дирижаблей – скиллы. Поодаль от пирамиды – длинные одноэтажные строения. Бараки. Рядом с ними тоже скиллы. Они не выглядят несчастными или измученными. Они деловиты, сосредоточенны. Никто не бродит нога за ногу, все бегают. Никто не ходит с пустыми руками, у всех они заняты. Внутри одного из бараков кульманы. Белые полотнища ватмана. Серая паутина чертежей. У кульманов тоже скиллы. Рядом обитые жестью столы. На столах артефакты. Скиллы соединяют их в причудливые узлы, а то и в целые агрегаты. В другом бараке – школа. Вполне обыкновенная для Дождя. Грифельная доска. Парты. За партами – юные скиллы. Внимательно слушают учителя, старательно, высунув язык, записывают. Ни один не вертит попусту головой, не дергает за косички девчонок, не пялится в окошко. А за бараками, в глубине джунглей, – казармы. Колючая проволока, вышки, бронетранспортеры, мокрые полотнища черных знамен. В казармах и на вышках – люди…

Видение длилось секунд тридцать. Вдруг Молчаливые смолкли, отпрянули от меня, втянулись в жертвенник. Я обалдело потряс головой, все еще не веря, что вокруг по-прежнему ночь, посмотрел на ладонь. От ссадины не осталось и следа. Ощупал голову – цела. Лесные дикари не лгали и не приукрашивали действительность. Наниты Сверчков и в самом деле исцеляли, утилизируя омертвевшую плоть и ускоряя регенерацию клеток. Любопытно, какова была функция нанороботов в глобальном функционировании биотехнической сферы Дождя? Может быть, они поддерживали экологическое равновесие? Пожирали все отжившее и восстанавливали то, что оставалось жизнеспособным?

Впрочем, это праздное любопытство. Особенно в моем нынешнем положении. Пора браться за профессора.

Брукс сидел на холодном валуне, понурив перебинтованную голову. Снег покрывал его плечи и шляпу, отчего профессор выглядел неживым. Я отряхнул снег, приподнял Брукса за подбородок, заглянул в тусклые глаза.

– Вставайте, профессор! – сказал я. – Пора подлечить вам голову. Мою уже подлечили…

Он недоуменно уставился на меня, спросил:

– Что значит «подлечить»? Каким образом?

– При помощи ваших излюбленных артефактов.

– Не понимаю…

Я взъярился.

– А ничего и не нужно понимать, профессор! Делайте, что я вам скажу, и доживете до второго пришествия Ктулбы!

Брукс покачал головой.

– Не кощунствуйте, сударь, – пробормотал он. – Тем более в присутствии этого юного…

Я не дал ему договорить. Время дискуссий прошло.

Метель прекратилась. Небо быстро очищалось от туч. Луна Снег заливала окрестности призрачным сиянием. С минуты на минуту должны были показаться винтолеты. Я сгреб профессора под мышки, поставил на подгибающиеся ноги и повел к жертвеннику. Брукс не сопротивлялся, будто и впрямь был овцой, влекомой на заклание. Я же чувствовал себя жрецом, исполняющим жестокий, но необходимый ритуал.

Для того чтобы дать возможность нанитам поработать над профессором, я содрал с него шляпу и бинты. Рана снова начала кровоточить. Далее я поставил Брукса на колени и наклонил его голову к «алтарю». Профессор замычал, попытался вырваться, но я держал крепко. Молчаливые облепили его голову и мою руку. Брукс задергался еще сильнее.

– Терпите, магистр, – увещевал его я. – Можете считать, что сам Ктулба снизошел на вас…

…Блестящей в сиянии Снега шкуркой наниты сползли с профессорской головы, и больше ничего не нарушало мертвенного покоя камня. Я отпустил Брукса. Он медленно выпрямился, воззрился на меня безумными глазами. Осторожно пощупал макушку.

– Жнец! Не больно… И… – Он посмотрел на пальцы, которыми только что прикасался к несуществующей более ране. – И крови нет.

– Это все наниты, профессор, – сказал я. – Иными словами – микроскопические механизмы, созданные, если хотите, вашим Ктулбой как раз с целью заживлять поврежденное и устранять безнадежно мертвое.

– Но ведь это же сродни чуду! – воскликнул Брукс. – Вы не находите, господин Айрус?

– Пожалуй, – согласился я. – Один мудрец в моем мире как-то заметил, что на определенном уровне технология неотличима от волшебства.

– Замечательно сказано! – воодушевился профессор. – Увы, человеческая технология на Дожде еще очень далека от волшебной.

– Зато у вас полно нечеловеческой, – подхватил я. – И самое главное ее достижение, я имею в виду Великую Машину, мне еще не довелось увидеть. Если мы и дальше будем предаваться философии на такой холодрыге, то и не доведется…

Я осекся. В чистом, холодном воздухе явственно послышался звенящий гул. Винтолеты возвращались. Я поискал взглядом совенка. Мальчишка, нахохлившись, прислушивался к гулу винтов, держа арбалет на изготовку.

– Ты беги к своим, Ральф, – сказал я ему. – Спасибо тебе. Теперь мы сами…

– А мне зачтется, дядя дух, что я помог вам? – поинтересовался практичный совенок.

– Обязательно! – уверил его я. – Экзаменаторы будут просто в восторге от твоего поступка, парень!

Он деловито кивнул, сделал нам с профессором ручкой и радостно поскакал к пакгаузам, крыши которых смутно чернели внизу.

Хищный силуэт появился в прозрачном ночном воздухе, шаря щупальцами прожекторов по камням. Винтолет был один. Он шел низко, взметая лопастями снежные вихри. Гул становился все громче.

– Что вы намерены делать? – прокричал Брукс.

– Увидите! Главное – не вмешивайтесь! Повторяйте за мной!

Я принялся подпрыгивать на месте, размахивая руками. Профессор нехотя последовал моему примеру.

Разумеется, не было никакой гарантии, что вояки не шарахнут по нам из пулеметов. И если у меня был шанс увернуться от пули, то у Брукса – ни малейшего, но гораздо глупее было бы пытаться скрыться. Я рассчитывал, что армейские захотят захватить меня и профессора живыми. Это уже наученные жизнью чернознаменники залили бы все здесь напалмом, не пожалев даже магистра, а вояки Страны-под-Солнцем еще не сталкивались с призраками в ближнем бою.

Расчет мой оправдался. Винтолет прошел над нами, ослепил прожекторами, умчался к горам, развернулся, снова ослепил и начал снижаться. Он завис в нескольких метрах от неровной поверхности каменистого плато. Сдвинулась широкая дверь десантного отсека, и оттуда начали выпрыгивать солдаты в плащ-палатках и всенепременных массивных касках. Железноголовые…