Третья жена хозяина песков - Анна Наварр

Старику, казалось, перекрыли дыхание. Он покраснел, потом почти посинел, и наконец перевел взгляд на человека в черно-красных одеждах.

– Глава Ташиар, как вы объясните это?

Кажется, свадебные торжества откладываются. Я удовлетворенно смотрела за разгорающейся семейной трагедией. Но, надеюсь, Актаур – единственный настоящий свидетель смерти Жарана – не станет рассказывать, как все произошло на самом деле. 

Он и так стоит, предоставив отдуваться многословному Бересу, и смотрит на меня. Даже губу, стервец, прикусил! О чем только думает?

Неожиданно одна из женщин, сопровождающих компаньона Береса, чуть привстала с места. 

– Так где же ребенок? – спросила она, положив ладонь на плечо своего господина.

– Прекраснейшая, разве можно задаваться таким вопросом, когда настолько печальная новость постигла лучезарнейшее семейство? – чуть обернулся этот человек.

– Но, господин души моей, Хюрема, жена Береса, говорила мне по секрету, что у них действительно гостила очень странная женщина с ребенком. И она даже опасалась, что Берес захочет эту белую женщину себе… 

Мужчина похлопал свою супругу по ладошке и жестом предложил ей сесть. Поднялась вторая женщина. 

– А я слышала, что вчера утром господин Аль-Танин был у Береса дома, один. И задержался совсем ненадолго, перед этим посетив коллекцию нашего сотника.

– Добродетельнейшая, сейчас совсем не подходящее время для сплетен, – строго ответил ей мужчина. 

– Но, мой султан, это ведь так занимательно! Мы давно не были на подобных церемониях! – проворковала третья из женщин, самая юная. – Разве что в прошлом году, на обручении госпожи Оленнары и лучезарнейших дивов. И вправду, я сейчас припоминаю внешность госпожи Нар-туур, и мне кажется, что эта женщина перед нами на нее совсем не похожа! У Оленнары были крылья! 

Тот, кого назвали султаном, поджал губы, но по существу возражать не стал и только одернул жену:

– Драгоценнейшая, твое многословие раздражает.

Интересно он к ним обращается. Не по имени, а по титулу, что ли? И Актаур ко мне так обращался пару раз – “драгоценнейшая”. Интересно, что это значит в местной системе рангов. 

Женщина села. 

Все четверо уже сделались центром всеобщего внимания.

Со всех сторон полетели расспросы:

– Действительно, у Оленнары были крылья!

– И как бы могла принцесса ай-нууров быть проданной на рынке?

– Кто эта женщина?

– Может лучше спросить у нее самой?

– Она, бедняжка, едва стоит. Вы поглядите, дивы держат ее с двух сторон, чтобы чего доброго не упала.

– Скорее уж фиксируют, чтобы не сбежала – только гляньте на их руки, там заклятия контроля. У обоих.

Ропот гостей, как людей, так и дивов из других кланов и представителей других народностей, чьи названия я не знала, разносился достаточно громко. На него невозможно было не обращать внимания. 

– Тишина! Пожалуйста, сохраняйте тишину! – потребовал див Урахан. – Церемония должна продолжаться. Траур по изгнанному сыну никак не может помешать процессу. 

Актаур снова поднял руку. 

– Церемония не может быть продолжена. Уже были озвучены причины, по которым эти трое не могут сочетаться браком! – заявил он. А затем указал на меня. – И можно просто спросить ее, под чарами истины, кто она такая. Ведь если она не Оленнара Нар-туур, то вы понесете изрядные потери.

Послышались одобряющие возгласы. 

И похоже, гости были достаточно влиятельны, чтобы див Урахан уступил. Див Дахар при этом так сдавил мой локоть, что у меня едва не отнялась рука. А Раузан, вцепившаяся в другой локоть, едва не пустила мне кровь, так сильно ее ногти впились кожу. 

– Если ты, сука, помешаешь моим планам, я сама тебя убью, – прошептала она мне в ухо.

Извини дорогуша, терять мне и так нечего. Вдруг повезет, и я, после смерти здесь, проснусь у себя дома?

***

Устанавливать истину Актауру не позволили. После недолгих дебатов гости и див Урахан пришли к  согласию, и вперед выступил еще один див из гостей. 

Он поднял ладонь и зажег над ней синий шарик. 

– Отвечай мне, женщина, правду и только правду. Иначе магия покарает тебя! 

Да уж, помню, как ныли торговцы на допросе у Актаура. И скрывать мне точно нечего.

– Кто ты, женщина? Являешься ли ты Оленнарой Нар-туур? – приступил к расспросам этот судья. 

– Я здесь чужая. И я не являюсь Оленнарой Нар-туур, – заявила я.

Слава богу, дивы не озаботились наложить на меня молчанку после того, как Урахан ее снял. И я могла отвечать нормально, а не дурацкой пантомимой.

Шарик окрасился белым. Див Дахар отчетливо скрипнул зубами. И как только не поломал? Они же острые! От руки Раузан разошлось ощущение холода, словно она пыталась тянуть меня за невидимые ничточки – и не могла.

Следующие расспросы касались все того же – как я оказалась здесь, как и кто меня похитил, обстоятельства продажи на рынке. Все это время шарик горел белым. 

– Как ты оказалась здесь? - судья был неумолим, ни к своим, ни ко мне.

Актаур даже чуть голову склонил к плечу, с явным любопытством ожидая ответа на этот вопрос. 

– В оазисе, где мы с ним остановились на ночевку, – я указала на Актаура, – мы гуляли под луной за пределами линии пальм. На оазис напали. Он сражался, я осталась с ребенком. Появился див Дахар и начал пугать меня и ребенка. На мне был покров, и он меня не видел... А ребенок испугался и сдернул покров. Див Дахар меня увидел и схватил, а затем силой привел сюда, – я говорила как можно быстрее, чтобы дивы не успели меня заткнуть.

Шарик все еще испускал ровный белый свет.

Гости тихо перешептывались: "Гуляли под луной, хе-хе", " Так она и вправду носила его покров", "Какой позор, красть чужую жену, да еще выдавать ее за другую..."

– Значит, ребенок действительно есть? – наконец прозвучал вопрос.