Ночной всадник - Макс Брэнд

Тут прозвучало рычание, заставлявшее одинокого гризли затрепетать и бросить только что найденные орехи. Но Кети сделала еще шаг — и зверь рванулся, напрягая единственную здоровую переднюю лапу. Желто-зеленый огонь запылал в глазах пса. Позади обнаженных клыков перед Кети разверзлась горячая красная глотка. А еще она заметила прижатые уши, шрамы на голове, мускулы, бугрившиеся вокруг челюстей. Похожие на ножи зубы могли одним движением перекусить мышцу или кость. Кети уже приходилось видеть, как Барт одним укусом перегрыз горло быка, и тем не менее девушка опустилась на колени возле чудовища.

Пес высоко поднял голову. Вздумай Барт броситься на девушку, она не успела бы убежать. А если бы ей и удалось вырваться из жутких зубов, вечный ужас ожидал бы ее. Но Кети старалась не думать об опасности. Нет, она чувствовала, как клыки погружаются в ее горло, и слышала рычание животного, удовлетворенного вкусом крови. И все-таки положила руку на повязку на плече Барта.

Его голова дернулась. С прижатыми ушами и вытянутой гибкой шеей голова Барта напоминала атакующую змею. Кети закатала рукав до локтя, и перед глазами пса оказалась незащищенная плоть. Рычание волка становилось глубже, Кети задрожала, она видела голодную слюну на челюстях Барта. Девушка многое знала о Барте, знала и то, что он уже пробовал человеческую кровь. А ведь существует легенда, что если зверь попробовал кровь человека один раз, он сделает это еще раз, до того как умрет. Кети думала об этом — она не осмеливалась даже повернуть голову, чтобы встретиться взглядом с адским огнем в глазах Барта. Однако преодолела обычный страх. Ее охватил теперь такой ужас, который приходит только вместе с отвагой. Та самая рука, над которой двигались зубы волка, протянулась вперед, и девушка развязала узел повязки.

Рычание поднялось до звука маниакальной ярости, зубы сжались на руке Кети — если бы они прокусили кожу, наступил бы конец, одной капли крови оказалось бы достаточно — и девушка лишилась бы руки. Если бы она встала тогда, вся злость Барта обрушилась бы на нее, убеждал Кети страх. И какая-то непостижимая сила заставила ее медленно повернуть голову и пристально посмотреть в ужасные глаза пса.

Ее рука была свободна. Черный Барт сжался, и змеиная голова опустилась. Он содрогнулся всем телом от желания вцепиться ей в горло. Палец лежал на спусковом крючке, требовалось лишь легчайшее прикосновение — Кети по-прежнему смотрела в глаза волка, и ужас придавал странную легкость ее телу и вызывал головокружение. Затем внезапно все изменилось. Желто-зеленый огонь погас в глазах Барта, взгляд пса заметался, и наконец он отвел глаза, рычание перешло в угрюмое ворчание. Черный Барт снова лег.

Его голова еще оставалась повернутой к Кети. И клыки по-прежнему торчали наружу, пока быстрыми искусными пальцами девушка снимала повязку. Хотя она очень старалась не причинять боль, но: повязка присохла к ране, поэтому Барт дрожал и бросал на девушку злобные взгляды.

Она понимала, что придает твердость движениям ее рук, и руки ее двигались очень уверенно. Девушка сняла бинт и теперь смогла увидеть красную воспаленную рану со сбритой вокруг шерстью. Кети окунула тампон в антисептик, раствор обжег ей пальцы, и легко коснулась раны. К ее изумлению, волк расслабился и опустил голову на землю, ворчание уменьшилось до тихого поскуливания, а затем прекратилось вовсе.

Она победила! И когда рана была тщательно промыта и Кети начала снова накладывать повязку, девушка осмелилась коснуться Черного Барта и заставить его приподняться, чтобы она могла удобнее пропустить бинт. При ее прикосновении волк вздрогнул, как человек вздрагивает, когда его касается что-то нечистое, но не зарычал и не оскалил зубы.

Завязывая узел, поддерживавший повязку, Кети заметила, что глаза Барта, уже не светившиеся желто-зеленым огнем, наблюдают за ней. Она ощутила смутное любопытство в мозгу Барта. Затем голова пса дернулась, он уставился на что-то в отдалении. Ничто на свете не заставило бы его так смотреть, кроме одного… Пальцы Кети стали вдруг неловкими и задрожали. Медленно, в панике она закончила узел, а затем почувствовала, как кто-то беззвучно подошел и теперь стоит позади нее.

Наконец, перед тем как встать, Кети подняла голову.

Благодарность переполняла ее сердце, когда она произнесла ровным обыденным голосом:

— Рана выглядит намного лучше. Барт поправится через несколько дней.

Дэн не ответил, и его глаза с любопытством смотрели мимо. Кети заметила, что он разглядывает двойной ряд белых отметин на ее руке, оставленных зубами Барта. Барри знал, откуда взялись эти отметины. Кети понимала, что он знает. Силы оставили ее, наступила внезапная слабость. Она не могла стоять. В следующий момент ее охватила бы истерика.

Но девушка встала, молча прошла мимо Дэна и медленно направилась к дому. Ей хотелось ускорить шаги, но ноги не двигались быстрее. Наконец она добралась до крыльца и, едва переступив порог, упала на колени. Ей пришлось опираться на руки, чтобы подняться по лестнице в свою комнату. Оттуда Кети увидела, что Дэн Барри стоит, не двинувшись с места, и безучастно смотрит на волка.

Глава 27

ЗАВОЕВАНИЕ

После первой победы Кети Камберленд не охватило самодовольство. Она ощущала себя скорее генералом, развернувшим своих стрелков в цепь и ведущим их на аванпосты врага. Преимущество на его стороне, но им можно воспользоваться, лишь сблизившись с противником вплотную. Вечером за ужином Кети обнаружила, что Дэн рассматривает ее — не в открытую, так как она никак не могла поймать его взгляд, а тайно и осторожно. Девушка понимала, что он оценивает ее, изучает, но враждебно, дружелюбно или просто из любопытства, Кети не могла бы сказать. Наконец она забеспокоилась и повернулась к доктору, чтобы прийти в себя. Доктор Рэндалл Бирн занимал в мыслях Кети особое место. После пожара и откровенного разговора между ними доктор знал все, а женщины волнуются в присутствии мужчины, владеющего тайной их прошлого.

Щитом, за которым люди прячутся во время общения, является расчет на неведение остальных или, по крайней мере, надежда на неведение. Доктор, однако, отличался от других мужчин, он скорее походил на не по годам развитого ребенка, и Кети очень нравилось его умение молчать. Если бы он был осторожный, сильный, самодовольный, она, возможно, возненавидела бы его, поскольку он так много теперь знал о ней, но, замечая бледное задумчивое лицо, высокий лоб, превалировавший над всем остальным, мечтательные неопределенные глаза, испытывала к нему только жалость.

Хорошо, когда женщине есть кого жалеть, — ребенка, пожилых родителей или домашнего пса. Жалость создает основу для ее поступков, поэтому Кети, почувствовав беспокойство, повернулась к доктору. В ее действиях присутствовала определенная жестокость, поскольку, когда девушка улыбалась Бирну, он покрывался краской, а когда она говорила с ним, доктор начинал заикаться, а если же Кети молчала и смотрела на него, то результат оказывался наихудшим: доктор терял способность управляться с вилкой и ножом, сидел, кроша хлеб, и испуганно глядел по сторонам. Затем он решился снять очки и попытался снова нацепить их на нос, но все промахивался, однако вовремя спохватывался, что лишь увеличивало его смущение.