Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

На изумрудном, чуть колыхавшемся ворсе луга, на фиолетово-синих пятнышках цветов играла роса. Воздух был наполнен утренней холодной синевой.

Колонна грузовиков приближалась, и теперь виднелись отдельные машины, артиллерийские прицепы.

Звягин, лежавший в трех шагах от Андрея, нетерпеливо вертел головой и смотрел то на курсантов, то на грузовики, то на большой лохматый диск солнца, всплывавший между розоватыми соснами за его спиной.

- Только бы не остановилась колонна, - сказал он. - Медленно едут...

- Разница между людьми еще в том, - проговорил Солодяжников, - что у одних эмоции дают себя знать меньше, у других - больше, а у третьих вообще опережают рассудок. - И, обращаясь к Андрею, тихо добавил: - Вот я не мог безрассудно полюбить женщину.

Хотел испытать это и не мог... Это дурацкое стремление к анализу. В науке без анализа любой факт условен, а если анализируешь чувство, оно разрушается.

Парадокс...

Андрея удивил его мягкий, даже какой-то застенчивый голос.

- Я думаю, здесь немцы перебрасывают к фронту резервы, - сказал Андрей.

- Надо полагать, - уже сухо буркнул ротный.

Андрей взял у него бинокль. Сильные линзы приблизили тупоносый грузовик. Солдат приподнялся над кабиной, щурясь, глядел прямо в стекла бинокля, а ветер трепал незастегнутый ремешок его каски. Приподнялся еще один, что-то говоря и указывая рукой на луг.

- Куда?.. Эх ты! - послышался сдавленный возглас.

Андрей обернулся, увидел курсанта и Лютикова, бежавшего следом.

- В чем дело? - раздраженно произнес Солодяжников. - Узнайте, лейтенант.

Андрей отполз немного и встал. У тоненькой рябины, обхватив ствол руками, присел курсант с родинкой на подбородке.

- Эх ты! - свирепо вращая белками глаз и тяжело дыша, говорил Лютиков. - Эх...

- В чем дело? - спросил Андрей.

- Да вот Осинский, - Лютиков поморгал ресницами и не совсем уверенно добавил: - Живот у него прихватило... Вставай, вставай! Чтоб живот не схватывало, заранее бегай в кусты.

- Черт бы вас побрал! - сказал Андрей.

- Я и говорю... Комеди франсе будет.

С другой стороны куста выполз бледный Звягин.

- Ну, Осинский, это такое... Как подвел меня! Это такое свинство! взволнованным шепотом проговорил он. - Совесть у тебя есть?..

- По местам! - оборвал Андрей.

И, когда вернулся к Солодяжникову, передний грузовик был уже недалеко. Немцы пели. В шуме моторов Андрей различил слова песенки о Лили Марлен Пора! - Солодяжников махнул рукой.

Тут же затрещали пулеметы. И справа от Андрея, из ямы, у корневища поваленной бурей сосны, звонко хлопнул миномет. А из рощи, ломая деревья, появились танки.

Грузовики наползали друг на друга. И танки, разбрасывая их, давили мечущихся солдат. Языками коптящего пламени горел, растекаясь по земле, бензин.

Солодяжников, побледнев, тер щеку кулаком - Не видят! - закричал он. Пушку не видят... Что же это?!

От заднего грузовика в колонне несколько солдат откатили пушку и разворачивали ее.

- Минометчик, куда глядишь?

- Далече, - откликнулся тот, подбрасывая на ладони мину. - А испробую.. Ну-ка все отойдите, не ровен час трубу разорвет.

И на курносом, широком его лице, покрытом рябинками, застыла деловитая сосредоточенность Верно, так же он говорил сельским мальчишкам, запрягая коня: "Ну-ка, отойдите, чтоб не лягнул".

Мина разорвалась возле пушки. Кто-то там упал Андрея поразила выдержка немецких артиллеристов.

Ствол пушки двигался, нащупывая танк Но разрыв второй мины накрыл пушку и артиллеристов белым дымом - Ура! - крикнул Звягин и, вскочив, побежал.

Остальные курсанты бросились за ним.

- Что? - произнес Солодяжников. - Безобразие...

Назад!

Его команду никто не услышал.

- Безобразие, - повторил Солодяжников, торопливо вытаскивая из расстегнутой кобуры наган - Идемте, лейтенант.

В дыму мелькали фигуры курсантов. Щелкали выстрелы, среди полыхающих грузовиков, ревя моторами, крутились танки.

Андрей подхватил немецкий автомат, лежащий возле убитого толстяка офицера Заметив мелькнувшую каску около рубчатых шин грузовика, он выпустил длинную очередь И затем увидел, как Лютиков старается открыть дверцу перевернутого, исковерканного "мерседеса". Танки остановились. Где-то еще строчил автомат, разорвалась граната...

Андрей добежал к пушке. Воронка от мины темнела подле лафета. Артиллеристов раскидало взрывом.

Унтер-офицер с двумя медалями на груди сидел у пушки, сжимая ладонями голову. Куртка возле левого плеча была разорвана и пропиталась кровью. Неподвижные, точно затянутые пленкой глаза смотрели на русского лейтенанта.

Андрей вытащил из его кобуры парабеллум. И красивое, с резко очерченными губами лицо унтер-офицера исказилось.

- Schie(3, - хрипло сказал он, - schie(3, Iwan! [Стреляй.. стреляй, иван! (нем.)] Они глядели друг на друга с одинаковой непримиримостью.

- Ты уж свое получил, - сказал Андрей и, повернувшись, зашагал назад.

Дым стелился над лугом, окутывая трупы, раздавленные пушки. Из-за обломков грузовика появился Лютиков, таща ранец. Он дымился весь - не то затлела одежда, не то пропиталась так дымом, что казалось, горит, но лицо сияло блаженной улыбкой.

- Консервы набрал. Шарман будет!

Танки стояли на обочине дороги. Хлопали крышки люков.

- Ногин, - кричал один танкист, - цыганская твоя душа! Чего вертелся перед носом? Ей-богу, лупану, как еще задумаешь перед носом вертеться.

- А ты не отставай, - хохотал, стоя на башне, командир с цыганским лицом. - Чисто мы их разделали.

Около его танка курсанты складывали немецкие пулеметы, гранатометы, автоматы.

Солодяжников отчитывал Звягина:

- Все могли нам испортить! Все! Нетерпение? А вы командир?! Если повторится - отстраню.

Младший лейтенант Крошка, добродушно ухмыляясь, глядел на растерянного Звягина.

- Раненые немцы есть. Что делать? - проговорил он.

- Как что?.. - пробормотал Солодяжников. - Гуманизм, оказывается, тоже конкретен...

- А, черт с ними, - беспечно махнул рукой Ногин.

Лютиков уже пристраивал за башней этого танка ранец.

- Так, - решил Солодяжников. - Все оружие забрать! И по машинам...

XVI

Русские танки давно скрылись за деревьями, а унтер-офицер Густав Зиг все еще не мог опомниться.

Невероятным казалось то, что он жив. Кругом догорали грузовики, лежали трупы, а он уцелел. И безмерная радость спазмой перехватила горло... Он ощупал плечо, убедился, что рана касательная, и встал.

Лежавший, точно мертвый, неподалеку в кювете солдат шевельнулся, поднял голову.

- Сюда! - крикнул Густав.

Тот огляделся, быстро вскочил на ноги. Этот невысокий, коротконогий солдат легко был ранен в щеку, кровь залила ему подбородок, и он кривил толстое, рыхлое лицо.