Право на силу - Денис Шабалов

– Сами же Союз и просрали, – вклинился Герман. – А чё, нет? Не прав я?

Дед вздохнул, замолчал, зато ответил Кислый:

– Да почему ж не прав – прав! Как нам Горбатый-то по ушам ездил: свободный рынок, гласность, плюрализьм, консенсус… Вот думали, скинем коммуняк – заживем! Каждый сам себе хозяин, крутись-вертись. Купил-продал-заработал. Разве ж тут устоишь? А потом, оказывается, не просто это, крутиться-то. Пахать надо, как вол! Я вот, положим, при Союзе клал на все с прибором. Захотел – вышел на работу, захотел – дома сижу. А че будет-то, работы полно, уволят – так устроюсь еще куда… С утреца ружьишко беру, сажусь на ижак – и по полям, по озерам, по уточке. А при дерьмократах – все, лафа кончилась…

– Адам и Ева изгнаны из рая и пашут в поте лица. К ним подползает Змей-искуситель и спрашивает: «Ну и как, нравится вам демократия?» – вставил язвительно Герман.

– А хоть бы и так…

– Да не в том все дело! – донесся злой голос деда Михи. – Россия! Тысячелетняя история! Самая большая, самая богатая страна на земле! Бесплатное образование, бесплатная медицина, никакой инфляции, стабильность! И все – в распыл! А почему так, скажи ты мне? Потому что никому ничего не было нужно! Потому что всем все было побоку! Никто ничего не производил, не создавал, не изобретал – ничего! Только потребляли, потребляли, потребляли… Нахапать побольше, да пожрать повкуснее – вот что стало главной целью! Каждый думал, что от него ничего не зависит, что все решает кто-то и где-то! Истинные человеческие ценности исчезли, уступив место фальшивкам, пустышкам! Деньги! Бабы! Шмотки! Машина! Красивая жизнь! Вот к чему стали стремиться, вот что стало целью и мерилом жизненного успеха, свидетельством того, что жизнь удалась! А страна – страна уже умирала! У нас было два варианта – возродиться или исчезнуть. Мы выбрали второй и как слепые брели по нему прямиком в пропасть… – дед Миха махнул рукой. – Э, да что там говорить… Впустую уж теперь… И вашим и нашим досталось… Слышь, Кислый, а ты тоже охотник, что ль? – спросил он, решив, видимо, оставить больную тему.

– Ну. И ты?

– Ну! – обрадовался дед.

– Хе… Охотник охотника издали узнает…

– Это да… Сколько исхожено-изъезжено по полям – не счесть, – дед Миха вздохнул. – Как там ружьишко-то мое, интересно?.. Стоит себе, поди, в сейфе. Иль, может, подломил уже кто квартиру, вытащил…

– Дед, а ты где жил-то? – загорелся Данил. – Ты мне и впрямь говорил, что около вокзала рядом тут! А я и забыл совсем!

Дед повернулся и указал на тот самый пятиэтажный дом, выглядывающий из-за двухэтажки с обвалившейся крышей, который Данил заприметил в самом начале.

– А вот прямо тут и жил. Вон он, родимый…

– Дед! Зайдем!

Дед вздохнул. Тяжело вздохнул:

– Нет уж, Данька. Не пойду я, ты уж не обижайся. Трудно это – после стольких лет в дом войти, который бросил… Там ведь и бабка твоя где-то лежать должна. Не квартира это теперь – склеп…

Поднялся, тяжело опираясь на вязанку, отошел в сторону, отвернулся. Сашка толкнул товарища в бок, постучал согнутым пальцем по лбу, покачал укоризненно головой. Тарас с Тимохой смотрели в сторону… Ломоть, Кислый и Герман тоже встали с вязанки, молча разошлись каждый на свое место.

Данил и сам уж был не рад, что эту тему затронул. Не надо было деду о прошлой жизни напоминать, он будто постарел сразу лет на двадцать. Вон, аж сгорбился весь. Дернулся было за ним – да Шрек, сидящий рядом, удержал. Вроде умом не отличается – а понимает, что к чему.

– Не надо, – прогудел гигант. – Не ходи.

Прав Шрек, что говорить. Не нужно сейчас к деду подходить, пусть один побудет. Не стоит смотреть в запотевшие стекла его противогаза. Мужчины не плачут, а слезы – от ветра… Данил, злясь сам на себя, поднял топор, встал на прежнее место и принялся с остервенением направо и налево крушить деревца.

За полдня сосенок нарубили вдоволь. Когда дед Миха подал сигнал к завершению работ, на земле ровными рядами лежало десять вязанок четырехметровых жердей и штук пятьдесят бревнышек покрупнее, годных как раз под опоры для ветряков. Первая половина дела была сделана, оставалась вторая, не менее сложная, – допереть всё это дерево до жилища.

Всю основную работу по перетаскиванию выполнял конечно же Шрек. Решили так: Лёха перетаскивает груз, Данил и Сашка остаются на месте, присматривают, Тарас и Тимоха идут в район стоянки и встречают детинушку там, дед Миха, Кислый, Герман и Ломоть растягиваются в цепь и на маршруте прикрывают Шрека от непрошеных гостей, буде такие объявятся, передавая его эстафетой от одного к другому.

Когда-то давно, в детстве, дед рассказывал Даньке об очень зрелищном виде спорта – силовом экстриме. Здоровенные мужики таскали громадные бревна, камни, колеса от тракторов и прочей тяжелой техники, двигали многотонные автомобили и даже железнодорожные вагоны, словом – будто игрались с запредельными для обычного человека весами. Сдвинуть самолет весом двести шестьдесят тонн, поднять слона или автомобиль с пассажирами, протянуть одной рукой двадцатитонный автобус на сто метров – и это все обычные люди! На что же способен организм, в своем развитии пришпоренный радиацией? Данил и сам, благодаря проявившимся с детства мутациям, уже в свои четырнадцать был не мал, этакий бычок под центнер весом, но Лёха Шрек – это был тот еще монстр. Он просто, без затей, вскидывал на спину здоровенную вязанку с жердями и не торопясь тащил ее до вокзала. С бревнами Лёха поступал по-другому: связывал по пять, обвязывал конец каната вокруг пояса и размеренно тянул по знакомому уже маршруту. И в каждом движении его сквозило столько мощи и энергии, что, казалось, ему было по силам поднять и потянуть любой вес.

Благодаря почти запредельной силе Лёхи, с работой управились еще засветло, даже девяти не было. Шрек спарил два последних бревна, обвязался веревкой и потопал по набитой уже тропке в сторону вокзала. Сашка двинулся было за ним – да остановился, глядя на товарища: Данил стоял и смотрел в сторону серого пятиэтажного дома. Друг подошел, встал рядом.

– Что, правда, дед Миха в этом доме до Начала жил?

– Да. И отец, когда маленький был, – тоже.

Сашка помолчал – знал, что друг по родителям тоскует. У него-то у самого и отец и мать в Убежище спаслись – повезло так повезло. И дядька с женой тоже – они всей семьей на юг ехать собрались, поезда в тот день ждали, а вот как повернулось. Данька считал товарища самым счастливым человеком на свете – ведь у него самого был только дед, который, хоть и старался изо всех сил заменить хотя бы отца, да не больно-то получалось. Хорошо хоть, Сашкина мать пацаненка под крыло взяла. Оно, конечно, чужая – не родная, да все хоть какая-то ласка…

– А может, все-таки сходим? Без деда Михи?

– Сходим, Сань, сходим, – уверенно откликнулся Данил. – Не сейчас, позже – но обязательно сходим.

Данил и сам не понимал, что тянет его в отцовский дом, но точно знал, что он когда-нибудь туда обязательно вернется.

– Ладно, пошли. Шрек уже у элеватора.

Лёха и впрямь уже тащил бревна мимо красного домика на площади, обходя по широкой дуге локальное пятно. Пошатывался чего-то, вероятно, от усталости. А дед Миха, Герман и Ломоть с Кислым вообще уже маячили где-то в районе вокзальной стоянки. Там же были и Тимоха с Тарасом. Надоело, видать, на маршруте-то торчать, быстрее в Убежище хотелось: скинуть с себя хлюпающие ОЗК, освежиться, надеть чистую, не пропитанную насквозь потом одежду.

А Данила вниз совсем не тянуло. Шел – осматривался, пытаясь запомнить окружающую местность, – когда еще выйти-то доведется?.. И доведется ли вообще? Хотя, шанс есть, ветряки ведь еще устанавливать будут, охрана наверняка понадобится! Да и потом, скорее всего, их без присмотра-то не бросят, какой-никакой пост на поверхности все равно останется. Так что возможность будет, и даже не одна! Подумав об этом, Данил приободрился – он с первого же взгляда влюбился в поверхность и не хотел вновь спускаться в мрачное подземелье. Хоть и погано тут, жарко, муторно в ОЗК, душно – но поверхность есть поверхность. Не приспособлен человек жить, как крот, под землей. Ему небо нужно, солнце, деревья, облака, звезды, рассвет по утрам, простор. А не бетонные своды бункера над головой, тесные отсеки, полутемные коридоры и переходы. Только ради того стоило быть сталкером, чтоб иметь возможность выходить наверх и видеть все это собственными глазами, а не на картинках в книжках. Да, мир уже не тот, что раньше. Но все же это наш мир, и к тому же, именно мы сделали его таким уродливым, каков он есть сейчас. Так, может, есть еще шанс все исправить?

Пока Данил предавался размышлениям, ребята вышли на элеваторную площадь. Сделали несколько шагов – и тут Сашка внезапно остановился. Ткнул Данила локтем, указывая на красный домик.