Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович

Опасаясь нежелательного заключения комиссии Палена, слывшего либералом не только в еврейском вопросе, но и в других[705], особенно в отношении колониальной модели управления Туркестаном, Военное министерство поспешило назначить в край генерал-губернатора близких себе взглядов. Следует учесть, что всю политику Военного министерства в Туркестане определял в те годы начальник азиатского отдела Главного штаба Сергей Цейль (состоявший в этой должности в 1906–1913 годах). Военный министр Редигер сознавался в дневнике: «…в делах Туркестана я ничего не понимаю, а послушно делаю то, что подскажет полковник Цейль… который является подлинным начальством Туркестана»[706]. Сам военный министр не считал такой порядок нормальным и даже хотел передать край в ведомство Министерства внутренних дел. Другие же администраторы Военного министерства были категорически против полной инкорпорации Туркестана в империю и всячески стремились сохранить прежнее положение. В начале марта 1909 года Редигер уступил свою должность еще более консервативному Владимиру Сухомлинову (тот оставался в ней до 1915 года), который прежде был начальником Главного управления Генерального штаба. Сухомлинов сразу сместил Мищенко, назначив генерал-губернатором Александра Самсонова, ставшего самым ярым централистом из всех туркестанских генерал-губернаторов.

Выросший в Восточной Украине, Самсонов хорошо усвоил бытовавший там стереотипный взгляд на евреев. Без каких-либо внутренних колебаний он перенес его и на евреев бухарских. Первое столкновение нового генерал-губернатора с ними произошло почти сразу после его прибытия в край. На самаркандском вокзале летом 1909 года, во время приезда поездом туда Палена, делегация бухарских евреев вручила последнему петицию, в которой пожаловалась на порядок проверки их туземного статуса. Бывший казенный раввин ашкеназских евреев Самарканда Михаил Левинский пишет, что находившийся при этом Самсонов возмутился дерзостью подателей петиции и в присутствии всех встречавших Палена делегаций гневно охарактеризовал ему бухарских евреев как фальсификаторов документов, ростовщиков и грабителей народа, заключив: «…нужно поэтому ждать, что народ с ними скоро справится своим судом»[707]. Обострение отношений с генерал-губернатором не входило в планы бухарскоподданных евреев. В сентябре 1909 года они подали Самсонову письмо, в котором указывали, что в переданной Палену петиции была лишь просьба правдиво доложить о них правительству и что они считают мнение генерал-губернатора самым важным в деле[708].

Пален поручил своему помощнику Писареву собрать по областям сведения о бухарских евреях всех категорий и подготовить выводы об их положении. При этом Пален опасался влияния генерал-губернаторского мнения на подчиненных, поэтому Писарев просил чиновников высказывать свои собственные взгляды[709]. Попутно отмечу, что Николай Писарев в первом десятилетии XX века служил в первом департаменте Сената, где отличался от других служащих толерантным отношением к евреям[710].

Через несколько месяцев начали поступать запрашиваемые сведения о бухарских евреях, и стало ясно, что большинство администраторов хотя и с некоторыми оговорками, но усматривают в них пользу для края. Ташкентский градоначальник Николай Колмаков отметил, что отдельные бухарские евреи дают туземцам товар в кредит под большие проценты, хорошо наживаясь таким образом. В качестве примера он упомянул Илью Муллинова из города Туркестана – напомню, тот был выслан из края за ростовщичество[711]. Далее Колмаков посетовал на скупку бухарскими евреями земли в городе и уезде, где они якобы захватили все хлопковое дело, а также на то, что «один из них [Юсуф Давыдов] даже устроил обширный пивной завод, разбросав в городе массу своих пивных»[712]. Вместе с тем этот не симпатизировавший евреям администратор счел нужным подытожить:

Разобрав отрицательные стороны деятельности бухарских евреев вообще, я должен указать и на положительные стороны: евреи народ торговый и завели свою торговлю с московскими фирмами и так или иначе продают свой товар по ценам сходным и пользуются доверием московских фирм и мелких торговцев сартов, получающих у них товар; торговля их идет по большей части оптовая. Лишать их права торговли и проживания в крае не следовало бы, ибо этим путем мы можем достигнуть финансового кризиса в местной торговле и подорвать доверие московских фирм, тем более что все бухарские евреи богаты, в руках их сосредоточены большие деньги, а с выдворением из края эти капиталы уйдут…[713]

Благоприятный отзыв о евреях дал начальник Самаркандской области Александр Галкин, много лет прослуживший в крае. Возможно, опасаясь прослыть юдофилом, военный губернатор, оценивая роль бухарских и ашкеназских евреев в области, в начале письма указал, что ашкеназские евреи должны считаться в крае нежелательным элементом, так как «присматриваются к наиболее выгодным коммерческим делам, вносят весьма часто в местную экономическую жизнь все дурные качества европейского еврейства». Однако затем он отметил: «Справедливость вынуждает также сказать, что, открывая торговые и промышленные заведения, пришлые из России евреи приносили и даже приносят теперь заметную пользу городскому населению, устанавливая в торговле более низкие цены на товары, а в ремеслах проявляя большое искусство». И продолжил далее уже совсем либерально: «Пришлое еврейство, проявляя свойственную ему предприимчивость, часто с риском для собственного благосостояния, приносит некоторую пользу в общей эксплуатации естественных богатств области»[714].

А вот в каких красках Галкин охарактеризовал деятельность бухарских евреев: «Богатые туземные евреи, как все капиталисты вообще, эксплуатируют, конечно, местное мусульманское население, но эта эксплуатация не только не больше эксплуатации местных мусульман капиталистов, но в огромном большинстве случаев она гораздо меньше». Там же военный губернатор указал, что туземное еврейство занимается выгодной оптовой и розничной торговлей и, этим довольствуясь, «не имеет тенденцию к ростовщичеству»[715].

В заключительной части письма Галкин уже решительно встал на защиту бухарских евреев:

Приняв в начале текущего года Самаркандскую область, я не мог не обратить внимания на циркулирующие как в местной прессе, так и в обществе слухи о зловредной деятельности туземного еврейства, но по самым тщательным исследованиям я не мог получить подтверждения этих слухов по отношению к туземным евреям Самаркандской области. Напротив, эти самые исследования мне лично показали, что туземное еврейство, как в лице своих капиталистов, так и в лице мелких торговцев мануфактурой, не может быть отнесено к разряду тех хищников, которыми считают их многие лица, недостаточно знакомые с положением дела. Туземные евреи не имеют с туземным населением почти никаких дел, кроме мелкой торговли и покупки доставленного на рынки хлопка-сырца, и не приобретают у этого населения недвижимостей. Они приобретают охотно дома в русском Самарканде, это верно, но они делают это по совершенно ясным коммерческим расчетам, желая увеличить свою кредитоспособность в местных банках и у московских фирм. Несомненно, весьма желательно, чтобы недвижимости в Самарканде были в русских руках, но достигнуть этого при настоящих условиях невозможно. Здесь мало богатых русских людей, а имеющиеся охотнее пускают свои небольшие капиталы в разные выгодные предприятия, получая гораздо больший доход, чем дают городские недвижимости. К тому же нельзя забывать, что туземное еврейство Самаркандской области должно почитаться преданным русской власти и всегда останется на ее стороне, как ни сложились бы политические обстоятельства в Средней Азии, чего, к сожалению, нельзя сказать в настоящее время о значительной части мусульманского населения, способного под руководством своего фанатического духовенства нарушить верность своему гражданскому долгу в случае серьезного затруднения русской власти. На основании изложенных соображений я полагаю, что правительственная власть должна и впредь ограждать Туркестанский край от наплыва европейских евреев и их прочного в нем водворения и в то же время может спокойно относиться к деятельности туземного еврейства, пока оно будет протекать в тех же формах, в каких она протекает в Самаркандской области[716].

Несмотря на то что Галкин «пожертвовал» ашкеназскими евреями в пользу бухарских – так же, как когда-то Кауфман, – из-за этого ответа начальник Туркестанского районного охранного отделения заподозрил его в юдофильстве, о чем спустя несколько лет доложил воевавшему с «еврейским засильем» Самсонову. Но тот защитил подчиненного, используя очень характерные аргументы: «…отношения генерала Галкина к евреям таковы, что он отнюдь не может быть заподозрен в послаблении или симпатии к евреям: им неоднократно возбуждались ходатайства о выселении евреев, давались отзывы об отказе в принятии их в русское подданство, только за один текущий год имеются 97 отказов генерала Галкина об оставлении евреев на жительстве в крае…»[717] Тогда дело было улажено, и через год Галкина даже перевели на должность военного губернатора более престижной Сырдарьинской области.