Ты, я и Париж - Татьяна Корсакова

— Не понимаете?! — Чтобы заглянуть ему в глаза, Тине пришлось привстать на цыпочки.

— Тина, мне надоели твои шарады, — сказал он устало. — По твоей милости я ночь не спал. Прошу, прояви благоразумие, нам надо ехать.

— Не хочу! — Тина до крови прикусила губу.

Дядя Вася кивнул, сказал неожиданно мягко:

— Когда ты исчезла, твой отец очень сильно расстроился, а ему нельзя волноваться, у него больное сердце.

— У него вообще нет сердца. — Тина вспомнила вчерашний ужин и покраснела.

— Это у тебя нет сердца. — Дядя Вася нахмурился. — Мне казалось, что ты взрослая, самостоятельная девушка, а ты ведешь себя, как ребенок. Тина, проблемы так не решаются.

— А как они решаются?

— Когда повзрослеешь, я тебя научу, а пока ты должна понять одно — от судьбы не убежишь. А твоя судьба — быть дочерью Якова Романовича.

— Незавидная судьба! — Она отвела взгляд.

— Уж какая есть. Ну, так как, ты поедешь с нами добровольно или мне придется применить силу?

— Неужто и правда дите бить надумался, ирод?! — подала голос баба Люба, все это время жадно прислушивавшаяся к их разговору.

— Успокойся, мать, — сказал дядя Вася и слегка ослабил хватку, — умные люди всегда найдут способ договориться. Да, Тина?

Она ничего не ответила, лишь молча кивнула.

— Вот и умница, — дядя Вася разжал пальцы, — у тебя пять минут на сборы…

В поместье они вернулись в половине двенадцатого. Дядя Вася сдал Тину Анне Леопольдовне и, не говоря ни слова, ушел.

— Яков Романович ждет вас в своем кабинете. — Лицо домоправительницы сохраняло невозмутимость, точно и не было никакого побега.

Тина молча кивнула, разговора с отцом в любом случае было не избежать, она это прекрасно понимала. А еще она до ужаса боялась отцовского гнева, перед глазами до сих пор стоял армейский ремень, а в ушах шелестел голос бабы Любы: «Отомстил за твои страдания Боженька-то…»

Анна Леопольдовна проводила ее до кабинета и ушла, точно так же, как недавно дядя Вася. Тина осталась одна перед закрытой дверью. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы постучать в эту дверь.

— Входи. — Голос отца звучал спокойно.

Тина сделала глубокий вдох, толкнула дверь.

Кабинет был большим, но далеко не таким огромным, как она себе представляла. Книжные шкафы, кожаный диван, рабочий стол, заваленный кипой каких-то документов, за столом — отец, в элегантных очках выглядящий незнакомцем.

— Присаживайся, дочка. — Он снял очки, потер переносицу, посмотрел на Тину задумчивым взглядом.

Тина уселась в кресло напротив, упрямо вздернула подбородок. Пусть он знает, что она не чувствует себя виноватой. Отец понимающе усмехнулся, и от этой его усмешки по спине пробежал холодок. Она приготовилась к бою…

— Я должен перед тобой извиниться. — Он начал бой не по правилам. Тина этого никак не ожидала и растерялась. — Вчера я повел себя некорректно. Прости, трудно быть отцом взрослой дочери.

Тина кивнула, все еще не до конца веря в происходящее.

— Но и ты поступила необдуманно, переполошила весь дом, поставила на уши службу безопасности.

Она надеялась, что отец скажет, что он тоже волновался, переживал за нее. Зря надеялась, судя по всему, его гораздо больше заботили организационные вопросы, чем ее безопасность. И точно в подтверждение ее мыслей Яков Романович добавил:

— На первый раз я тебя прощаю, но если подобное повторится, ты будешь наказана.

— Как? — не удержалась Тина. — Прикажешь меня выпороть?

Отец удивленно приподнял брови, сказал:

— Если понадобится, дочка, я выпорю тебя собственноручно, но у меня есть и другие, намного более эффективные способы воздействия, уж можешь мне поверить.

Она поверила, ни на секунду не усомнилась, что он не шутит. В кабинете повисла напряженная пауза, первой не выдержала Тина:

— Теперь я могу идти?

— Да. — Отец снова нацепил очки и стал похож на престарелого библиотекаря. — Хотя нет, подожди. — Он порылся в ящике стола, протянул Тине мобильный телефон и пластиковую карту. — В записной книжке есть номера всех моих телефонов, номер Анны Леопольдовны и Василия Игнатовича. Завтра будет решен вопрос с водителем для тебя.

— Зачем мне водитель? — Тина растерянно покрутила в руке мобильник.

— Ты умеешь водить машину? — вопросом на вопрос ответил отец.

— Нет.

— В таком случае кто-то должен возить тебя в город. Амалия не любит делиться своей прислугой.

О, это Тина уже заметила, Амалия вообще не любит делиться.

— А это что такое? — она кивнула на карточку.

— Это кредитка, я открыл счет на твое имя.

— Я не знаю, как ею пользоваться. — Она посмотрела на кредитку со смесью опасения и удивления.

Впервые за весь их разговор отец улыбнулся:

— Уверяю тебя, дочка, ты очень скоро этому научишься. Как подсказывает мой жизненный опыт, навыки обращения с кредитными картами у женщин в крови. Но для начала можешь снимать наличность в моем банке. Номер телефона управляющего тоже есть в твоем мобильном. И еще, — он побарабанил пальцами по столешнице, — в следующий раз, когда решишь купить новую одежду, возьми с собой Анну Леопольдовну.

— Зачем? — с вызовом спросила Тина.

— Затем, что у нее исключительно хороший вкус. Все, дочка, можешь идти, я и так уже потерял уйму времени.

Тина горько усмехнулась. Ну конечно, время — деньги. Как она могла забыть?!

Только выйдя из отцовского кабинета, она осознала, что державшее ее все это время напряжение отпустило. Буря миновала, по крайней мере, в этот раз. Вместе с облегчением пришло чувство голода. Надо бы сходить на кухню, что-нибудь перекусить.

— Клементина, вы куда? — Анна Леопольдовна появилась словно из-под земли.

— Есть хочу, — буркнула Тина, втайне надеясь, что домоправительница оставит ее в покое.

Не тут-то было. Похоже, в этом доме никто не собирался считаться с ее желаниями.

— К которому часу вызывать машину? — Анна Леопольдовна с сосредоточенным видом перелистывала записную книжку.

— А зачем мне машина?

— Проедемся по магазинам.

— Я уже вчера проехалась.

— Предлагаю вчерашний день вычеркнуть, — сказала домоправительница невозмутимо. — Никто не застрахован от ошибок.

— Особенно от чужих.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. — Тина посмотрела на часы. Анна Леопольдовна — не тот человек, от которого можно легко отделаться, в своей непоколебимости она чем-то похожа на отца. Поэтому гораздо умнее согласиться с ее планами, чем вступать в бессмысленную конфронтацию. — Я буду готова через час.