Смерть особого назначения - Виталий Романов

Именно в этот миг – в призрачном свете – Руди вдруг почувствовал затылком, что сзади его догоняет враг. Неизвестный и очень опасный враг.

У капитана как раз хватило времени, чтобы привалиться к стене, повернуться лицом в другую сторону...

Он успел заметить: какие-то странные существа, будто змеи, выползли из узкой трещины в скалах. Три непривычно толстых змеи... Вебер пригляделся, потряс головой, пытаясь отогнать бредовое видение. Одно из чудовищ замерло на месте, его бока начали отслаиваться от туловища. В первую секунду человек не поверил глазам, лишь затем понял, что видит перед собой существо, которое людям еще не доводилось встречать ни на одной из планет.

Нечто странное, готовившееся атаковать Вебера, «отслоило» когтистые лапы от туловища. Над камнями приподнялась узкая змеиная морда, холодные глаза убийцы посмотрели на человека, и по спине капитана побежали мурашки.

Он прочел во взгляде неведомого зверя приговор для себя. Это существо было полностью уверено, что справится с жертвой. Жертвой?! Вебер поднял нож, спиной прижимаясь к скале.

– Змеепсы?! – прошептал он, вытаращив глаза. – Что за бред?!

Омерзительные твари взяли его в полукольцо, чуть помедлили – точно как волки, выбирающие лучший момент для атаки, – а потом одновременно напали на человека. Капитан успел несколько раз взмахнуть ножом, впрочем, без особой пользы, затем его повалили на камни. Змеепсы оказались довольно тяжелыми, они повисли на Руди, и он не удержал равновесия.

Уже лежа на холодной плите, Вебер продолжал отбиваться ножом, но чудовищные создания двигались слишком быстро для уставшего бойца «Каракурта». Он смог попасть по чешуйчатому телу лишь один раз, скорее случайно, чем осознанно, метя врагу в шею, но острое лезвие бессильно скользнуло по твердым пластинкам.

Зубы змеепса впились в его запястье – увесистая туша повисла на руке, не позволяя поднять нож. Капитан закричал от нестерпимой боли – то, что с ним происходило, было гораздо хуже, чем могла сделать птица с раскаленным клювом. Раньше Вебер думал, что в жизни не может быть ничего страшнее огненного долота, бьющего по телу, по черепу, а теперь понял – может. В венах поселился расплавленный огонь.

Руди орал так, что стонали скалы, усиливая и возвращая назад отчаянные вопли. Это ничего не изменило. Вебер лишился рассудка, прекратил сопротивление – в наполненной адским пламенем черепной коробке не осталось никаких мыслей, никаких желаний. Ныне там обитала лишь одна картинка из далекого детства, когда он впервые увидел, как расправляется с жертвой паук-крестоносец.

...Жирная муха запуталась в клейкой сети, попыталась дернуться раз-другой, чтобы выскользнуть на волю, но только прочнее увязла в ловушке. Паук уже спокойно подбирался к жертве. Убийца приподнял передние конечности и принялся деловито опутывать муху новыми липкими нитями.

Через минуту муха почти не шевелилась, просто уже не было такой возможности. Она конвульсивно задергалась лишь тогда, когда паук подобрался вплотную к добыче, впился в нее зубами, впуская в тело желудочный сок. Он хотел переварить и съесть жертву.

Вот тогда маленький Руди содрогнулся от ужаса. Мухи не умеют кричать, не издают никаких звуков, но жертва, лишенная возможности ускользнуть на волю, дергалась так, что мальчику было понятно: ей очень больно.

Паук впрыснул в пленницу желудочный сок. Он намеревался переварить добычу и лишь потом – сесть ее. В теле еще живой мухи поселился адский огонь, заставлявший метаться от боли. Палач спокойно ждал. Прошло немного времени, и жертва утихла.

...Переварить и съесть. Переварить и съесть. Вместе с костями. Вместе с мыслями. Вместе с прошлым и будущим. Вместе с клятвами выжить и выполнить работу. Руди Вебер понял: его палачи – не змеи. Не псы. Это – пауки, которые вознамерились сделать с ним, человеком, то же самое, что делают с жирной мухой.

Только липкие сети им не нужны. От таких охотников просто невозможно убежать...

В венах становилось все больше огненного яда – он входил в тело с каждым новым укусом. Видимо, человек оказался слишком крупной добычей для змеепсов и только потому до сих пор жил. Чтобы выделить достаточное количество желудочного сока, убийцам требовалось немало времени. И все это время Веберу надлежало агонизировать от укусов хищников. Все понимать, все чувствовать, но умирать от боли и собственного бессилия.

Он все понимал, все чувствовал. Молил и стены, и небо, которого не видел, молил только об одном: поскорее сойти с ума и провалиться в спасительное небытие. Он орал ругательства и богохульства, обращаясь к Савангу, ко всем силам Вселенной, но жил и все никак не мог потерять сознания.

А потом началось что-то вроде бреда. Руди уже не понимал, что творится вокруг. Змеепсы вдруг перестали терзать его, из скал к ним придвинулось нечто черное, мрачное, огромное, и убийцы прижались к камням, поползли назад.

Глаза Вебера ничего не могли распознать, под веками плескалась раскаленная лава, но бред был очень контрастным, отчетливым: псы в ужасе отползали, прижимая лапы к телу, надеясь любым способом исчезнуть, раствориться в камнях. А черное огромное пятно надвигалось на них...

И уже тогда, почти теряя сознание, Вебер вдруг почувствовал: змеепсы – не порождение Саванга. Это нечто чуждое планете, такое же чуждое, как сам Руди. Теперь пришли истинные хозяева и, выбирая из всех незваных гостей, темные силы предпочли в качестве жертвы узкомордых тварей, а не человека. С этой мыслью капитан провалился в небытие, которого так долго ждал.

Корабли фринов появились в зоне ответственности тридцать восьмой оперативной бригады внезапно. Стороннему наблюдателю – если бы нашелся такой исполин, размером в несколько звездных систем – могло бы показаться, что сжатый кулак фринов легко прорвет тоненькую цепь занимавших оборону судов, но весь флот людей мгновенно пришел в движение, стягиваясь в объемный конус на нужном направлении.

– Вижу цель! Вижу цель! – один за другим докладывали операторы постов наблюдения, кто деловито и сосредоточенно, кто нервно, даже немного истерично: уж слишком нагло чужаки накатывали на боевые корабли флота.

Так, словно были заранее уверены в собственном превосходстве – это не могло не смутить. Что, если пришельцы подготовили еще какой-то неприятный сюрприз, кроме «глушилки», спрятанной в Угольном Мешке?

– Сомкнуться! Держать строй! Тактическому резерву – старт! Поддержать зону возможного прорыва! – потребовал контр-адмирал Ильин, командир тридцать восьмой, не дожидаясь приказа из главного оперативного центра.

Конечно, адмирал Борисов имел возможность наблюдать за действиями противника – как и офицеры штаба атакованной бригады, – теперь фрины вышли из зоны прикрытия системы РЭБ, решились воевать в открытую.

– К освоенным мирам прорываться будут, – вполголоса отметил старший помощник начальника штаба тридцать восьмой бригады, стоявший за спиной комбрига. – Видится мне, направления ударов – это планеты возле Ригель Кентаурус, альфы Центавра. Туда они метят, гады, в колонии земного типа!

Контр-адмирал Ильин поморщился, вытер пот со лба, не переставая наблюдать за чужими судами, которые упрямо продвигались вперед.

– Быстрее подтягиваем крейсера! – приказал командир бригады, не дожидаясь, пока то же самое сделает адмирал Борисов. – На ходовых мостиках! Не спать!!!

Группа технической поддержки работала безупречно: все данные, поступавшие с локаторов наблюдения, мгновенно транслировались на мощные компьютеры, которые обрабатывали информацию, перестраивали карту в режиме онлайн. При желании, если смотреть на какой-то один корабль фринов, не отрываясь, можно было заметить, как он медленно – миллиметр за миллиметром – смещается от границ Южного Креста к замершим боевым судам людей.

И точки сошлись!!!

Эфир разом ожил, точнее, он и раньше не спал, но теперь взорвался хаосом возгласов, команд, криков. Атакованные корабли приняли бой, совсем как десять лет назад, когда фрины впервые с оружием в руках рискнули войти во владения человечества.

На огромном дисплее главного штаба возникла картинка, разделенная на десятки сегментов – пошли видеоотчеты с кораблей, вступивших в схватку. На одном кусочке экрана можно было рассмотреть, как к крейсеру тянется длинная гирлянда светящихся огненных шаров, на другом – тонкие красные иглы царапали обшивку чужого звездолета, надеясь добраться до «начинки».

Корабли фринов заметно отличались от привычных человеческому глазу. Они больше напоминали шары, на которые сверху упало что-то тяжелое, в результате получилась сплюснутая на полюсах сфера, в то время как звездолеты людей имели традиционную сигарообразную форму. У чужаков труднее было определить, где нос, где корма, куда нужно целиться, чтобы угодить в жизненно важные системы корабля, вывести из строя навигаторов. В этом смысле фринам пришлось легче – светящиеся гирлянды электрошаров тянулись к носовым отсекам судов, туда, где находились люди. А еще – к маршевым двигателям, к кормовым блокам.