Там, где цветет полынь - Ольга Птицева

– Тебе здесь нравится? – Голос Сойки заставил Улю вздрогнуть. – У нас. Тебе нравится?

– Да, конечно… Здесь спокойно и уютно.

– Это все Варя, до нее тут был обычный питомник – грязные собаки, уставшие мы, редкие волонтеры, которые сбегали раньше, чем я закрывала вольеры. Но с Варей… – Она достала из кармана сигарету, подержала в пальцах и убрала обратно. – Тут стало по-настоящему хорошо. Она руководит всеми этими группками в Сети, записывает нас на ярмарки и благотворительные фестивали, еще на псов хватает времени, понимаешь?

Уля вцепилась в деревянную балку, старательно делая вид, что Сойку она не боится.

– Так вот… Рома для нее не еще один брошенный пес, как ты могла бы подумать. Если бы не он… Ее бы здесь не было, и со мной бы не было, и вообще бы не было. Я обязана ему, потому и лезу в ваши дела. Когда он пропадает, Варя сходит с ума, она даже молится… Хотя не верующая совсем. Лишь бы он вернулся. Злой, побитый, но живой. – Сойка подошла вплотную, теперь Ульяна чувствовала ее дыхание на своей коже. – Она винит себя, что Ромка вляпался в какую-то беду и столько лет не может выбраться.

– Почему? – прошептала Ульяна, чувствуя, как страх сжимает горло.

– Тебе виднее. – Сойка навалилась на нее, прижимая к балке, и одной рукой вцепилась в запястье – рукав сбился, оголяя травяную вязь на коже. – Я знаю, что у Ромы точно такая же татуировка. А еще знаю, что в самом начале ее не было. Так что скажи мне, Ульяна, чем живет наш чудо-мальчик?

Уля дернулась, но Сойка была куда сильнее.

– Что это у вас? Секта? Или, я не знаю, банда, группировка, клан? Говори!

– Отпусти меня, – только и сумела выдавить Ульяна. – Я не знаю, я ничего не знаю. Отпусти.

– Наколка. Как у Ромы. Откуда она у тебя?

– Да это типовая, у половины Москвы набито что-то похожее. – Уле почти не пришлось играть, добавляя в голос слезы. – Мне больно, отпусти!

Сойка замерла, ее крепкое, жилистое тело больно придавливало Ульяну, мешая вдохнуть.

– Я тебе не верю, – процедила она, ослабив хватку, и зашла в дом.

* * *

Чай они пили в тишине. Варя пробовала что-то говорить, но ее слова вязли, и она растерянно улыбалась, замолкала, жалобно посматривая на остальных. Сойка сидела на самом углу, нервно постукивая ложкой по краю блюдца, и не сводила тяжелого взгляда с Ули, которая к угощению не прикоснулась вовсе.

Один Рэм с удовольствием жевал еще теплые пирожки, что-то набирая в телефоне. Когда он наконец поднялся из-за стола, Уля с облегчением вздохнула и поспешила на улицу. Варя выскользнула вслед за ней.

– Я очень рада, что ты приехала, – горячо заговорила Варя, беря Улю за руку. – Только ты грустная, тебя, наверное, Сойка чем-то обидела, да? Не бери в голову, пожалуйста, она сложно сходится с людьми… – И, не слушая жалкого бормотания в ответ, повернулась к Рэму. – Обещай, что в следующий раз снова возьмешь ее к нам. Обещаешь?

Тот кивнул, обнял Варю за плечи. Уля заметила, как глубоко он напоследок вдыхает в себя запах дома. Варя зашептала ему что-то несвязное, еще крепче его обхватила, но Рэм уже отстранился и зашагал по тропинке.

– До свидания, – проговорила Уля, не зная, что еще сказать. – Спасибо за обед… – Но Варя ее не слушала, продолжая неотрывно смотреть вслед Рэму.

Ульяна догнала его только у перелеска. Он молча шел вперед.

– Если тебе так хорошо здесь, то почему ты уезжаешь? Они ведь тоже в тебе нуждаются.

Рэм дернул плечом, но все-таки ответил:

– А сама как думаешь? Жить здесь, с ними… когда я такой?

– Они бы тебя приняли.

– Я знаю…

Быстро темнело. Лес больше не казался прозрачным и звенящим, он наполнился тенями – те прятались между стволами, подглядывали за идущими. Уля осторожно ступала по хлюпающей листве, пытаясь найти слова, чтобы разорвать напряженное молчание. Наконец она решилась.

– Послушай. – Рэм сбавил шаг, но не обернулся. – Сойка знает про татуировку.

– Да, я как-то задрал рукав, пока сток прочищал… И она увидела. А что?

– Мою она тоже заметила, – виновато проговорила Уля. – Видимо, когда я пса гладила… Прости.

Рэм помолчал, откидывая с дороги поваленную корягу.

– И что ты ей сказала?

– Что это совпадение. Что мы ни в какой секте не состоим. Что пол-Москвы ходят с такими веточками… Она не поверила.

– Ну еще бы.

– Рано или поздно тебе придется рассказать им хоть что-нибудь. Или перестать сюда ездить. – Уля чувствовала, что ее несет, но не могла остановиться. – Варя так к тебе привязана, она очень волнуется… А ты только хуже делаешь своими внезапными приездами… И отъездами.

Рэм остановился. Под его ногами ковер опавшего леса сменялся каменистой дорожкой к станции. Он замер на самой границе, чуть покачиваясь на пятках. Ветер трепал его волосы, взлохмаченные Вариной рукой. Уле захотелось пригладить их ладонью, прижаться к Рэму, ощутить тепло. Встряхнуть его, вновь погружавшегося в пучину полынных тревог. Но то, что так легко и бездумно происходит ночью, почти всегда оказывается невозможным в лучах солнца. Даже закатного, уходящего за мрачный осенний горизонт.

И Уля осталась стоять, обхватив рукой холодный ствол ближайшего дерева. Где-то вдалеке раздался протяжный гудок электрички. Рэм встряхнул головой и пошел по тропинке к станции.

Они успели купить билеты, вскочив в пыхтящий вагон за секунду до отправления. Тьма за окнами сгущалась, точно не было никакого солнца и воздуха, терпкого на вкус. Уля устало вытянула ноги и прислонилась плечом к стене. Рэм сел напротив, сумрачно уставившись в пол. Говорить не хотелось, да и не о чем было. Попытка бегства с треском провалилась. Уля почти задремала, убаюканная теплом и мерным покачиванием, когда раздался приглушенный голос Рэма:

– А ты сама как справляешься с этим? Что говоришь родным? Друзьям?

– Знаешь… – Ульяна тяжело сглотнула, прогоняя мигом накрывшую ее дурноту. – У меня просто не осталось никого, кто мог бы задать вопросы. Я… не общаюсь с матерью, отца у меня никогда не было. Так что… В каком-то смысле мне повезло.

– А друзья? Не поверю, что ты всегда жила одна в квартире с сумасшедшими бабками.

– Нет, конечно, до… всего этого… рядом со мной была куча народа. Но сам знаешь, как бывает. Страх, что полынь придет ко мне через них. – Уля стиснула кулаки и медленно их разжала, на ладони отпечатались следы ногтей. – С этим сложно оставаться душой компании.

– И что? Ты просто ушла? И никто тебя не искал? – Рэм хмыкнул. – Так не бывает.