Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев

Семен не считал себя великим знатоком психологии, но все же застал, пусть даже самым краешком, лихие девяностые. Ну и детективы почитывал, было дело. По всему выходило, что самопожертвование и излишняя ответственность за своих, а тем более за чужих, в общем-то, людей бандитам свойственна убегающе редко. И этот вопрос долго не давал ему покоя. До того самого момента, когда усталость наконец взяла свое и унесла его в глубину сна.

Как ни удивительно, лейтенант, которому он наутро пересказал разговор, отнесся ко всему этому даже не спокойно, а попросту безучастно. Не мешает – и ладно, еще один шанс уйти без потерь – вообще замечательно. А что девчонку надо будет вытащить – так лейтенант ее в деле видел, обузой она явно не станет. И вообще, подобное его волновало в последнюю очередь, так он Семену с предельной откровенностью и сказал. Куда важнее, кто же за ними охотится – именно этим вопросом он и занимался последние дни. А махание шашкой, диверсии в стане противника и прочее, вроде аккуратного волочения за смазливой бабенкой (организм-то требует) – это так, мелочи жизни.

Впрочем, иными делами, похоже, оказался занят не только лейтенант. Оба его подчиненных целыми днями пропадали непонятно где, хотя, казалось бы, в таком городишке не попасть друг другу на глаза хотя бы несколько часов – уже достижение. Тем не менее Семен вообще их не видел, равно как и Матвея. Хотя нет, этот пару раз мелькнул на границе восприятия и вновь умчался. Матрена его откровенно избегала, непривычно тихо и даже как-то скромно здороваясь и тут же смываясь куда подальше…

И простые обыватели местного разлива оказались вдруг страшно далеки. Казалось бы, только вчера стояли плечом к плечу на стенах, и… Нет, они не сторонились, но у каждого имелись свои дела. Народ в этом времени был практичен донельзя и, как только выпадала свободная минута, сразу начинал что-то копать, ремонтировать, строить, в общем, заботиться о завтрашнем дне, который для них, к слову, мог и не наступить. Даже вездесущие мальчишки и то поголовно были при деле, начиная чуть ли не с той минуты, когда могли самостоятельно ходить. Похоже, для появления гаврошей и прочей хронически бездельничающей шушеры требовалась совсем иная среда обитания.

Такая деловитость, больше всего напоминающая поведение муравьев, для избалованного будущим Семена выглядела непривычно, и он с удивлением обнаружил, что банально потерялся в этом круговороте жизни, оказался не нужен и выброшен ее потоком на обочину. Даже посидеть-выпить-поговорить не с кем.

От нечего делать, ну, когда оружие было чищено-перечищено, а шпаги, и своя, и трофейная (все, снятое с убитого виконта, местные честно притащили к дому Матвея) отточены так, что на клинках не осталось и намека на зазубрины, в бою, увы, неизбежные, Семен вплотную столкнулся с проблемой вырванного из потока информации человека его эпохи – скукой. Забить внезапно появившийся избыток свободного времени оказалось попросту нечем. В первый день еще камни помог таскать, когда поврежденную во время последнего обстрела стену ремонтировали, но там не было ничего особо серьезного, а квалификация местных каменщиков заставила бы их коллег из будущего удавиться от зависти. Справились ну просто невероятно быстро, и вскоре скука подступила вновь. В известной степени, ее смогли отодвинуть книги – оказалось, что у местного священника очень приличная, по местным меркам, библиотека. Томов под сто – здесь и обладатель втрое меньшего собрания выглядел уникумом. В них Семен и зарылся с восторгом первооткрывателя, после чего был изрядно удивлен.

Он-то думал, что вся литература, которая в эту эпоху имеется у священников, исключительно теологическая. На самом же деле как раз ее оказался сущий минимум. Зато имелись книги по ботанике, медицине, научные трактаты на английском, французском, немецком языках и даже «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» на испанском языке. Вот уж чего Семен здесь увидеть точно не ожидал – книга-то вышла, можно сказать, только-только, от первого издания и десяти лет не прошло, а вот надо же!

Причем книги не просто лежали мертвым грузом. Видно было, что их не раз читали и перечитывали. В некоторых были заметки. Нет, не на полях, до такого хозяин библиотеки не опустился. И то сказать, книги пока что редкость и ценность, портить их никто не станет. Но вот вложить между страницами испещренные мелким, бисерным почерком листы скверной бумаги – почему нет? В общем, святой отец был личностью интересной.

Осторожно переговорив со священником, Семен довольно быстро выяснил, что тот успел попутешествовать не только по родной стране. И не один путешествовал, а вместе с Матвеем. Более того, он с ним в Сорбонне учился. И все сходилось с тем, что Семен уже слышал от Матрены, кроме одного. Она-то сказала, что священник был простым духовником, а он, оказывается, полноценно учился. Интересные расклады получаются.

Вот с этой информацией он и отправился домой, во дворе которого наткнулся на лейтенанта. Тот как раз занимался истинно мужским делом – соорудил из кирпичей подобие мангала и сейчас жарил шашлык. Вчера, при очередном беспокоящем обстреле, шальным ядром пришибло свинью, и опытный специалист по выживанию в тылу противника не упустил случая. Правда, со специями дела обстояли не очень, но уксуса хватало, и лейтенант обещал, что все получится.

Запах от шашлыка и впрямь шел одуряюще вкусный. В качестве шампуров вполне сошли два металлических прутка непонятного назначения, позаимствованные в местной кузнице. А лейтенант священнодействовал и, казалось, был полностью поглощен своим занятием. Но ощущение это могло возникнуть лишь у того, кто совершенно не знал этого человека. Семен в этом плане не обольщался и, естественно, оказался прав.

– Пить будешь? – не оборачиваясь, поинтересовался лейтенант.

Пить… Интересно, что? Впрочем, скорее всего, у него тут настойка на меду. Семен повел носом, и, хотя запах мяса перебивал все остальное, подтверждение своей догадке он все же унюхал. Конечно, наливать такой напиток в глиняный горшок варварство, но менее вкусным он от этого не становится.

Вот только коварная это штука. Выпьешь, голова трезвая, а ноги не ходят. Памятуя об этом, Семен с легким сожалением покачал головой:

– Ты знаешь, я пока воздержусь.

– Как знаешь, – не стал настаивать лейтенант. – А я, пожалуй, выпью. Да и тебе советую не пренебрегать. Сам знаешь – трудно первые сто грамм…

А ведь он успел изрядно наклюкаться, подумал Семен. Впрочем, его дело, его право. Соображаловку лейтенант никогда не